И папский посох ныне правит светом. 28 Там, вслед за ним, Избранный был Сосуд[21], Дабы другие укрепились в вере, Которою к спасению идут. 31 А я? На чьём я оснуюсь примере? Я не апостол Павел, не Эней, Я не достоин ни в малейшей мере. 34 И если я сойду в страну теней, Боюсь, безумен буду я, не боле. Ты мудр; ты видишь это всё ясней". 37 И словно тот, кто, чужд недавней воле И, передумав в тайной глубине, Бросает то, что замышлял дотоле, 40 Таков был я на тёмной крутизне, И мысль, меня прельстившую сначала, Я, поразмыслив, истребил во мне. 43 "Когда правдиво речь твоя звучала, Ты дал смутиться духу своему, — Возвышенная тень мне отвечала. — 46 Нельзя, чтоб страх повелевал уму; Иначе мы отходим от свершений, Как зверь, когда мерещится ему. 49 Чтоб разрешить тебя от опасений, Скажу тебе, как я узнал о том, Что ты моих достоин сожалений. 52 Из сонма тех, кто меж добром и злом,[22] Я женщиной был призван столь прекрасной, Что обязался ей служить во всём. 55 Был взор её звезде подобен ясной; Её рассказ струился не спеша, Как ангельские речи, сладкогласный: 58 "О, мантуанца чистая душа, Чья слава целый мир объемлет кругом И не исчезнет, вечно в нём дыша, 61 Мой друг, который счастью не был другом, В пустыне горной верный путь обресть Отчаялся и оттеснён испугом. 64 Такую в небе слышала я весть; Боюсь, не поздно ль я помочь готова, И бедствия он мог не перенесть. 67 Иди к нему и, красотою слова И всем, чем только можно, пособя, Спаси его, и я утешусь снова. 70 Я Беатриче[23], та, кто шлёт тебя; Меня сюда из милого мне края[24] Свела любовь; я говорю любя. 73 Тебя не раз, хваля и величая, Пред господом мой голос назовёт". Я начал так, умолкшей отвечая: 76 "Единственная ты, кем смертный род Возвышенней, чем всякое творенье, Вмещаемое в малый небосвод[25],