Глава 1 Приближаясь к месту своей работы, Ксюша всякий раз испытывала сложную гамму чувств, то и дело переходящую от неописуемого восторга, что ей повезло работать в таком замечательном музее, до легкого замешательства, а достойна ли она того, чтобы тут трудиться. И всякий раз девушка для себя четко понимала: даже если сейчас еще и не очень достойна, то в будущем выправится, потому что она хочет работать именно тут, и больше нигде. Это место ее очаровало с первого взгляда. И здание, и сами люди, сотрудники музея, с которыми ей предстояло работать бок о бок, с самого начала встретили ее как родную дочь, а кто и внучку. Все они были уже в возрасте, так что юная Ксюша являлась приятным разнообразием в их коллективе. Инна Карловна – главный хранитель фондов – так ей и сказала: – Дорогая моя, не удивляйтесь тому, как хорошо к вам все у нас относятся. Например, что касается меня, то мою симпатию легко понять, у меня самой есть дочка ваших лет. К сожалению, видимся мы с ней крайне редко. Алекса вместе со своим мужем и его родителями живет в другом городе. Так что, когда вы появляетесь у меня перед глазами, я невольно думаю о ней. И это бывает очень приятно. Другая сотрудница их отдела выразилась проще: – Ксения, вы у нас словно солнышко. Всегда с улыбкой. Когда вы входите в помещение, в нем словно бы становится светлее. Что касается мужской части музея, то все они были покорены красотой и обаянием девушки с первого взгляда. И все, начиная с охранника и заканчивая директором, являлись ее верными друзьями, покровителями и просто оруженосцами. Если бы Ксюша была чуть хитрей, она могла бы вертеть всеми ими, как ей заблагорассудится. Но в обаянии девушки не было никакого намека на расчет. Она стремилась быть милой и приветливой с людьми просто потому, что находила это приятным для себя. Куда лучше встречать со всех сторон ответные улыбки, чем косые враждебные взгляды. Вот только в последнее время на прежде безоблачном горизонте стали собираться какие-то непонятные тучки. И чем дальше, тем гуще и черней становились тучки. Как уже говорилось, когда Ксюша была принята на работу в музей, то костяк его сотрудников составляли преимущественно люди пожилого и даже сильно пожилого возраста. Из молодежи, если не считать парочки ночных охранников, никого и не было. Самыми молодыми в музее были до прихода Ксюши двое – Георгий и Кристина. И хотя им обоим уже перевалило за сорок, они считались в музее молодежью. Но потом в музей взяли Андрея. И на этом безмятежная жизнь девушки закончилась. Нет, не то чтобы Андрей как-то угрожал ей или грубо к ней обращался, но она почему-то сразу невзлюбила этого молодого человека. Девушка не могла понять причину этой антипатии и долгое время пыталась убедить саму себя, что Андрей – отличный парень и что она просто ревнует. Ведь теперь «ее старички», как она привыкла называть своих коллег-сотрудников, увлеклись им. А Ксюша с ее лучезарной улыбкой вроде как отошла на второй план. Не в этом ли крылась причина Ксюшиной неприязни? Девушка старательно пыталась анализировать новое для нее чувство. Раньше ей как-то не случалось испытывать антипатию к кому-либо без какой-то веской причины. Случалось и раньше, что Ксюшу обижали и какое-то время она строила относительно своего врага различные мстительные планы или таила глубоко внутри обиду. Разумеется, потом со временем все прощала и забывала. Надо сказать, что прощала Ксюша легко и всегда от всего сердца. Вот забывала она уже значительно сложнее, всегда помня про себя мудрую русскую пословицу: «Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто старое забудет, тому оба». Но в случае с Андреем дело было в чем-то другом. Андрей ничем не обижал Ксюшу, ничем не вызвал ее гнева или даже раздражения. И в том, что старые сотрудники музея были увлечены новым коллегой, не было ничего удивительного. В музей приходили работать на долгие годы, а иногда и на всю жизнь, и поэтому на Андрея многие смотрели как на своего преемника. И присматривались к молодому кандидату соответственно очень пристально. Точно так же смотрели и на Ксюшу. И вроде как им с Андреем полагалось составить костяк будущего научного ядра музея. Именно так им все в музее и говорили: – Вы – молодые, за вами жизнь. Старая гвардия постепенно отойдет в прошлое, музей останется на вас. Очень важно, чтобы вы смогли достигнуть взаимопонимания и двигаться в одном направлении. А Инна Карловна пошла еще дальше и предрекла Ксюше в женихи именно Андрея: – Тут и думать нечего. Вы – молодая девушка, он – молодой мужчина. И ни у одного, ни у другого нету второй половины. Вам прямой путь к алтарю! – Но мне Андрей совсем не нравится. В ответ Инна Карловна неодобрительно поджимала губы, которые и без того были у нее тонкими, а тут вовсе вытягивались в одну сплошную линию. И цедила: – Раньше бы вашего мнения, Ксения, и спрашивать даже не стали. Помните, как Суворов обвенчал молодых парней в своей деревне? Ксюша помнила эту историю почти дословно. Вернувшись как-то в свое имение из боевого похода, фельдмаршал обратил внимание на то, как мало детей бегает по его имению. Вызвал старосту, спросил: отчего это? Не мор ли был какой у них? И почему ему не сообщили? Староста же отвечал, что жители деревни находятся в добром здравии. А детей нету оттого, что молодые парни не женятся. А не женятся они по причине отсутствия в деревне свободных невест. Услышав такое, Суворов осерчал на непорядок. Он тут же приказал управляющему отправляться за невестами. Было время крепостного права, за невестами дело не стало. Купили, привезли молодых девушек на нескольких подводах. Суворов тут же приказал выстроить по росту в две шеренги всех вновь прибывших девиц и холостых парней. И, когда это было исполнено, приказал бить в барабаны, трубить в трубы и маршировать молодым в церковь. Там местный батюшка быстро обвенчал все пары. И казалось бы, все очень славно получилось. Легко и быстро. Вот только при выходе из церкви возникла давка, сумятица, пары в суматохе потеряли друг друга, и на улице никто не мог понять, где же его муж или жена. Оказалось, что впопыхах ни женихи не успели разглядеть хорошенько своих невест, ни невесты не успели заметить, за кого они вышли замуж. И в результате в рядах новобрачных началось настоящее смятение, плач и форменная паника. Не растерялся один лишь фельдмаршал. Он вновь приказал выстроить парней и девушек в две шеренги по росту, и таким образом только что обвенчанные пары нашли друг друга. И после этого скомандовал маршировать им домой. Через два года по улицам имения уже вовсю бегали многочисленные народившиеся ребятишки. Суворов был доволен. Будет кому землю от врага защищать. Будет кому новых воинов рожать. Инна Карловна была солидарна со своим любимым фельдмаршалом: – Вот как надо! – Сейчас не те времена, – пыталась отнекиваться Ксюша. Но Инна Карловна была в вопросах семьи и брака неумолима не хуже самого фельдмаршала. Отговорки невесты в том, что потенциальный жених ей не нравится, Инна Карловна в качестве стоящих не воспринимала. Молодая девушка должна выйти замуж, или же со временем ей придется принять постриг и уйти в какой-нибудь монастырь. Так или иначе человек должен приносить пользу своей стране. А жить молодой женщине одной – это только грехи в мире плодить. – Ксюша, поймите, вы – молодая девушка, находитесь в опасном положении. Любой может вас обмануть. – Да зачем же меня обманывать? – Знали бы вы, какие нынче нравы! Многие мои подруги и сами матери, но матери взрослых сыновей считают, что пусть их мальчики рано и не женятся. Зачем мальчикам жениться, говорят они мне. Найти себе подружку можно и так. А я считаю, что это непорядочно в отношении девушек. Всякая девушка, когда молодой человек начинает делать ей авансы, в первую очередь думает о будущей семье, о браке. И поэтому она вступает в связь с мужчиной. А он наобещает девушке золотые горы или даже замужество, а сам имеет лишь одну мысль – как бы ему удовлетворить свои животные инстинкты. И получается, что девушка оказывается обманута. Не хочу, чтобы с вами, Ксения, получилось так. – Инна Карловна, да ведь Андрей на меня и не смотрит даже! А вы его мне сватаете. – Ну и что с того, что сейчас не смотрит! – возмущалась хранительница. – А ты обрати на себя его внимание, он и посмотрит. Вот уж поверь, глаз от тебя не оторвет. Возьмем, к примеру, меня. Чтобы ты знала, мой муж тоже не смотрел на меня вначале, все работа и работа у него на уме была. Мы с ним в одном КБ работали. Я простая чертежница, он старший инженер – руководитель нашей группы. Молоденький был совсем, но умел так выстроить отношения с подчиненными, что все его уважали. В первую очередь потому, что знали: Саша ни с кого лишнего не требует. И сам на работе выкладывается больше, чем кто-либо другой. Муж у Инны Карловны был человеком ответственным. Это все признавали. Если уж он что-то обещал, то можно было быть уверенным, дело будет сделано в кратчайшие сроки и наилучшим образом. – Так вот, ко мне он относился ровно, как ко всем прочим своим сотрудникам. А мне он нравился. И я ему сначала улыбнулась, потом на совещании какой-то совет осмелилась дать. Совет стоящим оказался, мы с ним поговорили немножко после совещания. Он меня похвалил. Я расспросила, как ему удалось добиться таких результатов. Он мне стал рассказывать про свою семью, какой у него был требовательный отец, как строго его воспитывали. И я все слушала очень внимательно, не потому что мне было так уж интересно, а потому что видела, для него эта тема крайне важная. Так у нас с ним зародилось что-то вроде приятельских отношений. Как-то мне мама дала два билета в театр, я Сашу пригласила. Потом он меня на балет пригласил. Так и пошло у нас дело. Новый год справляли вместе у его родителей. Я им понравилась. Мы очень хорошо провели вместе время. И на следующий год мы с Сашей уже поженились. В общем, любая настоящая женщина знает, как себя повести, чтобы обратить на себя внимание понравившегося ей мужчины, чтобы он был уверен: эту женщину он выбрал исключительно сам и по своей воле. – У меня так не получится. – Получится! Ты только попробуй! Но Ксюше и пробовать не хотелось. Не нравился ей Андрей. И обращать его внимание на себя Ксюше совсем не хотелось. Тем более что вскоре у них в отделе появился еще один молодой человек – Веня. Он появился по протекции Андрея, который и не скрывал своих давних дружеских отношений с Веней. Вот с этим новеньким Андрей мог проводить все свое время. Сначала все недоумевали, что за дружба такая между этими двумя, что водой их не разольешь. Потом стали замечать, что в дружеских отношениях с Веней в большей степени заинтересован Андрей. Также вскоре выяснилось, что у Вени высоко наверху имеется то ли отец, то ли какой-то другой близкий родственник. И что в Москве, в самом Министерстве культуры, персону Вени хорошо знают. Так что принять или не принять Веню к ним в музей на работу, такого вопроса даже не стояло. Веню уже ждали, когда он явился. И его взяли сразу же на ставку младшего научного сотрудника, хотя диссертация у Вени была еще только в проекте. Да и не было никакой диссертации, одни наброски к ней. Изучивший материалы этой «диссертации», Глеб Михайлович потом целый день ходил в шоковом состоянии и делился злым шепотом со всеми, кто хотел его слушать: – Они там в министерстве что, вообще с ума сошли?! Какая там научная работа! Фуфло! Мусор! Несколько сканов из книг по фалеристике, соединенные ничем не обоснованными связками-выводами. Мой внучок в третьем классе писал реферат про знаки отличия в Красной армии, так у него работа и то с большим основанием может претендовать на кандидатскую, чем эти писульки нашего Вени! – Так ведь внучок под вашим руководством свой реферат писал. Вот и Вениамин с вами запросто напишет свою кандидатскую. – Ага! А потом мое же место займет! – Вам давно пора на покой. Сами жаловались, что сменщика нет. – А его и нет! Этот сопляк разве фалеристикой увлечен? Как бы не так! Я его к стенду подвел, показываю, тут у нас знаки Суздальского полка, тут офицерские, тут солдатские, тут медали, которые при посвящении в полковые офицеры кидали на банкете по случаю прибытия в полк в бокал с шампанским. А Веня стоит, ногами перебирает, только и думает, как бы ему от меня сбежать. И плевать ему на то, что всякому новому офицеру в полку обязательно заводили отдельный столовый прибор – серебряные ножи и вилки, фарфор, хрустальный бокал с символикой его полка. И в бокале медаль обмывали. После обмытия ее обычно носили на шее. – Вы всегда очень интересно рассказываете. Вас даже школьники слушают с вниманием. – А этот парень не стал меня слушать! Скучным Вене мой рассказ показался. Длинно больно. Вы, говорит, мне только краткие сведения давайте. Все только вкратце, я вас очень прошу. А разве можно про историю нашей армии, про наших героев и вкратце? Как человек, явившийся работать в музей, вообще осмеливается о чем-то таком просить? Чтобы вкратце? Нет, это у меня в голове не укладывается! Наоборот, он жадным должен быть до знаний. Ему все должно быть интересно. Он меня просить должен, чтобы я рассказывал и рассказывал. У него глаз должен гореть, когда он на кресты и медали смотрит. А у этого глаз тухлый! А значит, и нутро у него тухлое. Не желаю я себе такого сменщика, и пусть там в министерстве хоть что делают. Однако невзирая на бурчание Глеба Михайловича, мнение которого все очень уважали, ссориться с директором – Иваном Петровичем, который стоял за Веню горой, – и неким всемогущим родственником из министерства никто не отважился. Веня получил экскурсии, часы для научной работы, а Глеба Михайловича сделали его научным руководителем и вроде как ответственным за будущую кандидатскую Вени. – Обложили меня! – жаловался старик. – Со всех сторон обложили! Не буду этому гаденышу помогать, он такую ерунду напишет, что мне же потом стыдно будет. – И все равно защитится, коли у него такая лапа наверху. – Вот это и обидней всего. Защитится и на мое место сядет. А знаний у него ноль. Я лично проверял. Книжки ему давал читать, ничего не усваивает. И обидней всего, что такой человек может занять мое место. Как подумаю, прямо как ножом по сердцу. Он же один способен всю научную работу запороть. У него ни знаний, ни чутья, одно лишь высокомерие и снобизм. Ксюша была целиком и полностью на стороне Глеба Михайловича. Ей тоже претило, как презрительно Веня общался со стариком. Будто бы тот был ему что-то должен. Будто бы все вокруг были Его Сиятельному Величеству Вениамину что-то должны. А Глеб Михайлович еще и от себя добавлял: – И хуже всего то, что не любит Веня нашу историю. И страну нашу не любит. Ему бы все только иностранное нахваливать. А к таким людям у фельдмаршала свое отношение было. Помните, как он одного своего адъютанта французам захотел отдать? Был у фельдмаршала адъютант, который все иностранное, в частности французское, нахваливал. В Париже сейчас шоколад пьют, в Париже сейчас променад по Елисейским Полям делают, в Париже то, в Париже сё. И все-то ему нравится, все-то он чужое хвалит. Фельдмаршал долго терпел. Встретит молодого офицера и все спрашивает у него, где батюшка с матушкой у адъютанта живут, под Парижем, чай, у них имение. А юноше и невдомек, что фельдмаршал его к разуму призвать пытается. Решил, что чудаковат фельдмаршал к старости стал, головой слаб, не помнит, что раньше спрашивал. Видит фельдмаршал, что молодой офицер его намеков не понимает, и другую штуку придумал. В ту пору между пленными русскими и французами был обмен. Насчитали пятерых французских офицеров к обмену, но фельдмаршал потребовал, чтобы к ним добавили шестого – своего адъютанта. – Отдайте его французам, ребятки. Тот услышал и на колени бух: – Как же так, помилуйте, я коренной русак, за что же вы мне такой доли хотите? Фельдмаршал в ответ: – Нет, нет, француз он. Возвращайте его к своим. Тут уж офицер смекнул, что к чему, и взвыл: – Да не француз я, русский! Простите меня! Больше не буду французское нахваливать! Фельдмаршал остался своей наукой доволен: – Так-то! Всегда помни, где ты родился, кто твои отец с матерью и кто ты сам есть на самом деле! Но рассказанная Вене история не произвела на него никакого впечатления. То ли аналогии между собой и глупеньким адъютантишкой не провел, то ли считал, что не найдется на его голову нового Суворова. Только вести себя Веня продолжал по-прежнему, а именно – очень заносчиво и высокомерно. С Ксюшей молодые люди даже не пытались дружить. Все свободное время они проводили вдвоем. Что-то горячо обсуждали, хихикали, строили совместные планы. Андрей называл Вениамина – Веней. А тот его Дюшей. Звучало это сюсюканье до того противно, что у Ксюши прямо тошнота к горлу подкатывала, когда она замечала этих двоих, устроившихся вдвоем на одном кресле и склонивших головы… Нет, не над какой-нибудь картой военных действий русско-австрийской армии против французов, а над обычным глянцевым журналом. – Инна Карловна, неужели вы думаете, что из Андрея получится дельный картограф? Андрей считался помощником Инны Карловны. Делать он толком ничего не делал. А уж с появлением Вени и вовсе забросил свою работу. Но Инна Карловна все равно была настроена к своему подчиненному либерально: – Все мы были молоды и глупы. Но все мы со временем чему-то да научились. Андрей освежил нашу работу. Эта его игра очень популярна у детей.