– Мне стало бы легче, если бы вы сердились на меня. Бриггс рассмеялся. – Прошу простить, что не смог соответствовать. Он резко отпустил качели, и она, тихо вскрикнув от неожиданности, полетела вперед. Его сердце билось часто, подтверждая, что не стоило прижимать ее к себе. – Почему вы не можете рассердиться на меня? – Потому что стремление к свободе не должно осуждаться. Лично я продолжу делать то, что мне нравится. Я всегда так поступал. Беатрис приглушенно рассмеялась. – Только что вы сказали, что это неправильно. У вас есть ребенок. Вы принадлежите не только себе одному. А на это ему нечего было ответить, потому он молча продолжил раскачивать ее на качелях. Дыхание то и дело перехватывало, и Беатрис сама не понимала почему. Это было совсем не так, как случалось раньше, в детстве. Тогда она дрожала от страха, взлетая ввысь, но сейчас не могла сказать, что ощущения неприятные. Находиться так близко к Бриггсу было неожиданно, от этого становилось… легко и спокойно. Она и раньше любила их встречи, но тогда все было иначе. Положить голову ему на грудь сейчас казалось совершенно естественным, хотя она знала, что такие вольности недопустимы для леди. В прошлом она всегда поступала правильно, лишь раз решила последовать за желанием и все испортила, погубила себя. Бриггс вновь потянул на себя качели, и ее охватил жар, исходивший от его тела. Почти такой же она ощущала и внутри себя. Сердце билось так сильно, что вызывало боль в груди. Осторожно, одними кончиками пальцев он коснулся ее плеч, и она вздрогнула. Даже это едва ощутимое прикосновение позволило понять его силу, она побуждала подойти ближе, проверить, не показалось ли. Ведь свою собственную ей не удалось измерить. Глаза защипало от слез. Беатрис осознавала, что находится в шаге от того, что никогда не сможет познать полностью. Погрузиться в это загадочное нечто. Она обернулась, чтобы увидеть лицо Бриггса, но в большей степени из желания понять, что стало причиной странного давления, которое она испытывала и раньше. Лица их оказались совсем рядом, она никогда в жизни не находилась так близко к Бриггсу. За исключением, конечно, того момента в библиотеке, когда он положил руку ей на ягодицы. – Я бы все отдала, чтобы обладать такой свободой, – прошептала она. – Чтобы ощутить, каково это. – Люди для этого решаются на самые разные… поступки, – произнес он очень тихо. Почувствовав его дыхание, Беатрис задрожала и сама не сразу поняла, что происходит. – Ими руководит желание увидеть, что там, за гранью. Они порой действуют необдуманно, это не всегда целесообразно. – А кто это будет решать? – Тот, кто заботится о вас. – Мне любопытно, в какой момент стоит забыть о благоразумии и просто жить. Похоже, мужчины редко просят сделать этот выбор. А если такое происходит, им приходится нести ответственность за свои решения. – Иногда надо довериться близкому человеку, поверить, что он способен понять лучше, что пойдет вам на пользу. Он говорил о себе. И о своем праве принимать за нее решения. – Почему я должна вам верить? – Я не знаю, что ответить, Беатрис. – Очень жаль. У вас нет для меня ничего, ни ответов, ни гнева. – Нет. Ничего подобного. – Завтра наша свадьба. – Да. – Я не представляю, что значит быть женой. – Вам совсем не нужно это знать. Вы станете мне супругой, но путь ваш будет особенным, не похожим на обычный. Поверьте, я позабочусь о том, чтобы вы были в курсе всего вам необходимого. В состоянии полной растерянности даже эти слова стали утешением. На большее не стоило и надеяться. И она будет беречь то, что имеет. Глава 5 Бриггс легко получил лицензию на брак. Он уже собирался отбыть в Байби-Хаус, когда экономка спросила, желает ли он видеть на церемонии Уильяма. – Я не хочу, чтобы его режим нарушался. – Полагаете, милорда расстроит ваше желание жениться? Единственная причина, по которой миссис Браун могла говорить с ним подобным образом, была в том, что она жила в доме едва ли не с его рождения и, разумеется, проводила с ним больше времени, чем родители. – Я так не думаю, – ответил он. – Ему будет скучно, а поездка утомит. И вот он стоит в церкви, готовый сделать то, что должен. Гостей будет совсем немного, как он полагал, среди них непременно мать Беатрис и подопечная Кендала, ставшая лучшей подругой Беатрис. Сам Кендал, разумеется. Священник. Больше он не ожидал никого увидеть. Пока церковь была пуста. Бриггс вышел на улицу, свернул за угол и прошел к небольшому садику с каменной скамьей. На ней сидела его невеста. Последний раз он видел ее на качелях, под защитным покровом ночи. Сейчас же было светло и солнечно, что позволяло хорошо ее разглядеть. Образ из прошлой ночи вызывал, как и прежде, мысли об интимном. Он даже ощущал аромат и тепло прижимающегося тела. На ней было бледно-розовое платье с низким вырезом по моде. Он никогда не видел Беатрис такой. Она была… Она была невероятно хороша. Взгляд скользнул по линии длинной шеи, прядям волос, обрамляющих лицо с безупречно белой кожей. Грудь ее… – Бриггс? – Она подняла на него глаза. – Что вы здесь делаете? – Решил пройтись. Я пришел раньше, и вот… – Спасибо, что сказали правду. Невероятно. Она так же смотрела на него в библиотеке. Ей нравилось доставлять ему удовольствие, нравилось, когда ей открыто говорили, чего от нее ожидают. Нет, это не должно так увлекать. Он знал, чем заканчивается стремление открыть леди свои наклонности. Он опрометчиво поступил так в первом браке и хорошо усвоил, что брачное ложе – не место для подобных занятий. Существуют бордели, где мужчины могут найти женщин по своему вкусу, там и мужчины, и женщины знали, чего ожидать. Как доставить и получить удовольствие. Знали, что нужно именно ему. Он мог быть жестким и бескомпромиссным. Ему нравится доминировать, наказывать. Но подчинение женщины доставляло удовольствие, если она шла на это охотно, если сама получала удовольствие от игры. Беатрис никогда его не поймет. Он очень удивится, если заметит в ней стремление разобраться в отношениях мужчины и женщины. Леди этого сторонятся. У него уже есть опыт благодаря первой жене. Беатрис, по его мнению, еще более непримирима в этом смысле. Она жила обособленно, отгороженная от всего, в семье, не желавшей ее замужества. – Вы предпочитаете правду, я готов. – Это хорошо, – произнесла она, краснея. Он бы покривил душой, не признав, что лицо ее при этом приобрело удивительное очарование. – Куда мы переедем? – В Мейнард-парк, в мое родовое поместье. – Ах вот как. – Но сезон проведем в Лондоне. Мне надо выполнять свои обязанности в палате лордов. Для него светский сезон означал много работы и излишеств. Поскольку выбор невесты не был ему интересен, Бриггс посещал балы лишь с целью участия в политической жизни – он всегда серьезно относился к своим обязанностям. В конце концов, у каждого человека должны быть в жизни цели и некий смысл. Мужчина с положением не должен вести праздный образ жизни, ничем не заниматься. Просто существовать, пользуясь полученным по праву рождения богатством и властью. У Бриггса было иное мнение. Он не мог назвать себя очень правильным и хорошим, но видел смысл существования в стремлении сделать жизнь людей лучше. – Ах, я всегда мечтала провести сезон в Лондоне. – Беатрис выглядела чрезвычайно довольной. – Я не была там… ни разу, ни дня, не говоря уже о целом сезоне. – У меня дом в городе, надеюсь, вы сочтете его удобным. – Замечательно. – Беатрис позволила себе улыбнуться. – Это… плохо, что я так радуюсь? – Это нормальная реакция, Беатрис. Впрочем, для кого-то это путь на каторгу или виселицу. Пожалуй, ему не стоило этого говорить. – Я сделаю все возможное, чтобы получить удовольствие. Впрочем, она произнесла слова не очень уверенно и немного побледнела. Приближение друга он почувствовал раньше, чем увидел его самого. – Начнем церемонию? – спросил Хью, окинув обоих неодобрительным взглядом. – Вы готовы? – с усмешкой спросил Бриггс, давая понять, что венчание больше в его интересах. Затем он повернулся и посмотрел на девушку, которой предстоит вскоре стать его супругой. Впрочем, лишь формально. А потом вновь перевел взгляд на Кендала.