– Точно! – поддакнул старик. – Моей Бэтси это бы не понравилось. Конечно, я всегда могу сделать это сама. Но хватит ли решимости?.. Один только рыжий пробормотал, пряча глаза: – Ну, если иначе никак… – Ты чего?! – вытаращился на него громила. – Что мне теперь, до конца дней маяться? – огрызнулся рыжий. – Нет уж, нам же обещали, если поможем… Громила по-простому, лапищей, заткнул рот болтливому сообщнику. – Томми, ты это… помолчи. Ничего мы резать не будем. Прикинь, чего скажет муж леди, если мы ей шкурку-то попортим? Что-то не заметила я в них страха перед моим супругом в том переулке! Я благоразумно прикусила язык. Как-никак нас сейчас четверо в лодке, не считая призрака. Им ничего не стоит связать меня по рукам и ногам и со всем почтением вручить мужу, наверняка еще и выторговав себе какое-то вознаграждение. – Так. – Призрак почесал бровь, разглядывая предъявленное кольцо. – Заклятие хитрое, с лету его не снимешь. Заглушить разве что на время. – Каким образом?! – встрепенулась я. Надежда вновь подняла голову. Барт дернул плечом. – Нужен сильный магический поток. Огонь, вода, земля… – Это выход! – обрадовалась я. – Совать пальцы в огонь вряд ли разумно, а вот в реку! – Слабовато, – поморщился призрак. – Кольцо замкнуто на тебя, так что пришлось бы нырять. – Если надо, я готова! – заявила я решительно, изо всех сил скрывая страх. По правде говоря, плавала я плохо, и шансов добраться до берега – ночью, в незнакомой реке! – у меня было немного. – Давай попробуем иначе, – наконец решился призрак. – Только придется тебе потерпеть. Барт хмурил брови и, вопреки обыкновению, не сыпал шуточками, так что мной овладело дурное предчувствие. Ох, не просто так он меня стращает! – Я потерплю, – выговорила я онемевшими губами. Призрак поднял на меня выразительный взгляд. «Уверена?» – прочла я в нем. И кивнула. Барт подлетел ближе. Еще ближе. И еще, почти упираясь носом в мой нос. На мгновение даже мелькнула абсурдная мысль, что он намерен меня поцеловать… Потом он меня обнял. Или обволок? Растекся? Меня словно окунули в ледяную воду. – Тихо, тихо, – нашептывал Барт. – Эми, потерпи. Сейчас станет легче. Ну же, девочка! Почудилось или он вправду погладил меня по голове, как ребенка? Я оцепенела. Застыла. Почти умерла. Остались лишь паника и слепое желание бежать. Меня словно засасывало в черный омут. Кажется, я взмахнула руками, да так, что старика смело со скамьи. Потом страх схлынул и пришло равнодушие. Равнодушие – и дикий холод. – Дайте укрыться, – приказал кто-то моими губами. – Х-холодно. У меня зуб на зуб не попадал. Рук я почти не чувствовала, кисти будто сковало льдом. Старик поспешно стащил с плеч одеяло, а громила с рыжим, не сговариваясь, сняли пиджаки. Меня укутали во все, что было, и стало чуточку легче. – Эми, держись, – шепнул мне призрак, по-прежнему окружавший меня серебристо-синим мерцанием. Судя по голосу, ему тоже приходилось несладко. «Долго?» – подумала я почти равнодушно. Хотелось сдаться. Закрыть глаза. Уснуть. – Не вздумай! – встревожился он, вслух отвечая на мои путаные мысли. – Надо добраться до профессора Блэкфича. Он что-нибудь придумает. «Блэкфич? Что-то знакомое… Ах да. Папин знакомый». – Он самый. И завкафедрой темных дисциплин, так что мужик смекалистый. Держись, а? Голос призрака звучал почти жалобно, и я кивнула. Продержусь, куда деваться? Я должна. Я ведь теперь отвечаю не только за себя!.. Должно быть, перепуганные «сообщники» гребли так, что легко взяли бы чемпионский кубок. Лодка почти летела по воде, хотя я замечала это лишь краем сознания. Мне было плохо. Так плохо, как не было еще никогда. – Прибыли! – выдохнул громила, когда лодка уткнулась носом в деревянный причал. – Лови концы! С берега что-то ответили, но слов я не разобрала. В ушах шумело, перед глазами было темно. Кажется, меня подхватили на руки. Потом в губы ткнулось что-то холодное, металлическое, и грубый голос велел: «Пейте!» По горлу словно прокатилась огненная волна, и в голове немного прояснилось. Рядом завистливо причмокнул старик Пит и, кажется, всхлипнул. Оказывается, это не перед глазами темно, просто мы на каком-то заброшенном причале, а вовсе не в порту. Контрабандисты? Впрочем, какая разница! Безлюдно, только в отдалении мелькнула смутная тень. Рыжий держал фонарь, откуда-то тянуло запахом табака и кислой капусты. – Мы того, кеб нашли. – Громила осторожно посадил меня на свернутый канат и махнул рукой в сторону, где уже ждал обшарпанный экипаж. – Отвезут вас, леди, куда надо. Уже уплачено. Лады? В голове немного шумело, но паника и холод отступили. Или я перестаю их ощущать? Говорят, когда умираешь в сугробе, уже не холодно… – Спасибо, – выговорила я и попыталась улыбнуться. Не стоило – вон как отшатнулся старик, а громила побледнел. Рыжий икнул и затрясся. – Вы того, довольны? Может, вы, госпожа ведьма, тогда смилостивитесь? – Он заискивающе заглянул мне в лицо, хотя для этого ему пришлось согнуться в три погибели. – О чем вы? – Я попыталась сосредоточиться, но на ум ничего не шло. – Ну, вы это… прокляли же нас. – Громила облизнул губы. – Может, простите, а? Мы больше не будем! – Не будем! Точняк! – нестройным хором поддержали его рыжий и старик. Громила шмыгнул носом и признался: – Нам того, ваш призрак обещал… За помощь. Так вот чем Барт их купил! – Но как же?.. – растерялась я. Знала бы я, как это сделать! «Гребень! – поспешно шепнул призрак. – Кровь и желание». – А Мэт не захотел, – насупился громила, неправильно поняв вопрос. – Сказал, обойдется. Ну так что? Мэт, надо думать, их четвертый товарищ. Громила смотрел на меня с такой надеждой, что я не смогла отказать. Будем считать, что вину свою они искупили хотя бы частично. Закадычная троица обступила меня полукругом, едва не падая мне в ноги. Я даже развеселилась. Вот как проняло бедняг! Непослушными пальцами вытащила гребень. – Дайте руки. Они таращились с ужасом. Наконец громила гулко сглотнул и первым протянул лапищу. Я царапнула его заскорузлую ладонь гребнем. Вторым дрожащую высохшую руку подставил старик, а последним – белый как мел рыжий Томми. Даже веснушки на его носу, кажется, поблекли от ужаса. Напившись крови, гребень тускло засветился. Я направила его в сторону сгрудившейся троицы и проговорила веско: – Теперь вы сможете пить горячительное! Но только по праздникам. Понятно? Чувствовала я себя дурочкой, но с гребня вдруг словно сорвались искорки и осыпали дрожащих «хулиганов». Рыжий охнул и все-таки лишился чувств. Старик трясся и поминал свою дорогую Бэтси. Какое-то подобие самообладания сохранил лишь громила – не зря же он был заводилой! – и вынул из кармана фляжку. Кашлянул и, зажмурившись, попытался глотнуть, но джин лишь потек по губам. – Как же так?! – выговорил он, чуть не плача и глядя на меня с такой обидой, что мне поневоле стало совестно за его обманутые надежды. – По праздникам, – напомнила я, трогая щеки, чтобы убедиться, что они не покрыты льдом. Было у меня такое ощущение. – А! – Громила почесал в затылке. Потом просиял: – Так, за ваше освобождение, леди! Праздник же? – Праздник, – согласилась я растерянно.