Я ответила не сразу. — Анна Павловна, давайте проясним… Я не вернусь к Андрею. И здесь я не потому, что смягчилась или сжалилась. Я не смягчалась, потому что и не черствела. Я всю нашу семейную жизнь с ним старалась строить на честности. Свой выбор сделал он, а не я. Но как оказалось, выбор правильный. Не зря ведь говорят, что ни делается, все к лучшему… Между нами все кончено. И в этом больше нет ни драматизма, ни надрыва. Как минимум с моей стороны. Надеюсь, что и с его тоже. Если даже в силу своего сложного характера он сейчас это не понимает, со временем поймет. С ним я видеться не хочу, простите. Да и ему это тоже не нужно. Я просто хочу знать правду. Что произошло накануне? Как они подрались? Вы знаете? Она перевела на меня полный укора взгляд. — Боишься, что Андрей на твоего хахаля накатает заяву в ментовку? И правильно сделает, если накатает! Бандит твой Дмитрий! Нормальный человек разве может вот так, одним ударом! Я перевела дух, пытаясь снова охладить градус нашего разговора. — Не думаю, что Дмитрию имеет смысл бояться полиции, Анна Петровна, и Вы это прекрасно понимаете. Я пришла сюда к Вам как к женщине. В свое время именно Вы просили меня посмотреть на свою жизнь с женского ракурса. Этим я сейчас и занимаюсь. Дмитрий вступил в клинч с Андреем из-за меня. Обоснованно с мужской точки зрения — неправильно написывать ночами напролет женщине, которая больше не с тобой. Но речь сейчас не об их мотивации. В доме Дмитрия со мной живет Ваш внук. И мне действительно важно понимать, правильно ли я поступаю, что допускаю нового мужчину до своего ребенка… Чувства женщины — это один вопрос. Наличие у нее ребенка — второй. Ребенок для меня был, есть и будет в приоритете. И мне важно знать, не совершаю ли я ошибку, вводя его в эту новую жизнь… Сама идя с ним на руках в эту жизнь… Женщина молчала. Перевела на нее взгляд и вдруг почему-то стало её очень жаль. Я мало знала о её судьбе. Когда мы познакомились с Андреем, она уже была вдовой, но даже те крупицы, что мне доставались, говорили о том, что всё там было непросто, хотя формально их семья была образцово-показательной по всеобщим канонам. — Если ты об их драке, то Андрей начал первым, — тихо произнесла она, — по-хорошему он был не прав. Я была у него дома в тот момент, поэтому можно сказать, что всё видела сама. Говоришь, что ни делается, все к лучшему? — мрачно усмехнулась, — Андрюша в последнее время начал сильно пить, — заломила руки с отросшим маникюром, глаза в пол, — Дмитрий ворвался в его квартиру. Уже было поздно, я уговаривала сына лечь спать, чтобы утром нормально поговорить на трезвую голову. Он совсем забросил бизнес в последний месяц, даже мне начали звонить его клиенты, уточняли, что происходит. Твой мужчина был категоричен и лаконичен, ткнул ему в нос вашей перепиской или что там было, его сообщениями тебе — и пригрозил, что ноги повырывает, если он продолжит писать. Развернулся, уже шел на выход, когда Андрей начал его обзывать и что-то такое нехорошее ему орать в спину. Типа, что он за ним подбирает огрызки, что у женщины бывает только один мужчина — первый — и ему его место все равно никогда не занять. Я вся скукожилась, в красках представляя, каким тошнотворным может быть Андрей в моменты перепалки… Он умел больно бить словами. Даже ранить. Одно дело, когда речь шла о беззащитной жене, но вот так бахвальски задираться по-петушиному на мужчину, который во всех смыслах тебе не ровня… — Дмитрий развернулся, чтобы ему что-то ответить, но тут Андрей ударил его по лицу без предупреждения. Ну… Кто ж предполагал, что Дмитрий знал, как отвечать… Он двинул в ответ ему, тот упал, потерял сознание… Скорую мы вызывали вместе. И пребывание здесь он тоже оплатил… Я сидела и слушала её, снова пораженная до глубины души. Не день, а какой-то шторм девять баллов…Что ни разговор, то откровение… — Знаешь, а я где-то в глубине души рада, что вы разбежались… — внезапно выпалила Анна Петровна тихим-тихим голосом, — из-за Сени рада. Мальчишки видят, что дома происходит, наматывают на ус… Я вот всё думаю, что сделало Андрея таким… Он ведь не только к тебе был эгоистом всегда и к сыну, думаешь, он ко мне хорошо относился? Справлялся о здоровье, помогал? Нет, Злата, не было ничего… Мое присутствие в вашей жизни — сугубо моя собственная инициатива, да и то, скорее для того, чтобы не допустить, чтобы он пошел путем своего отца. Гулянки, драчки, измены, рукоприкладство… Вот что было изнанкой нашей образцово-показательной советской семьи, — печально усмехнулась, — он похож на своего отца… Я всё боялась, что он рано или поздно начнет руку на тебя поднимать… Как и папка его — только потому, что ему казалось, что там я высовываюсь, тут на меня кто-то не так посмотрел, а в этом я лучше него. А ты и правда лучше него и умнее. Эгоист в Андрее мог так же точно начать «ревновать» ко всему и вся… Им даже повода не нужно. Они сами придумают. Вот я тебя и занижала в его глазах. И в твоих собственных. Ведь наша сила в самооценке. Только в ней… — Мне жаль, — только и могла произнести я, сглатывая боль в исцарапанном от переживаний горле. Не все, что она сейчас говорила, доходило до меня. Мне нужно еще снова все это обдумать, прожить, проговорить про себя. Я слишком долго спала, а теперь пришлось просыпаться… — По поводу Дмитрия, Злата, ты должна решить сама. Только женщина сможет понять, что рядом с ней за мужчина. Иногда для этого нужны годы. Иногда — считанные дни. Не могу дать тебе совета на этот счет. Но очень прошу тебя и впредь руководствоваться не душевными порывами и страстными чувствами, а здравым смыслом и интересами сына. Рада, что ты тоже мыслишь так же. Самая большая трагедия — это травма ребенка из-за женской глупости и ветренности. Мужчины приходят и уходят, равно как и любовь к ним, а дети – это наше продолжение. От его боли и тебе больно. От его неудач и ты сам неудачник. И как ни крути, как ни отделяй себя от своей кровинушки, не перепишешь этой правды… С нашей встречи я уходила, когда на город опускался вечер. Из-за тяжести туч темная дымка накрыла его мраком быстрее, чем обычно. На сердце было так же темно и неопределенно. Села в такси, рассчитывая, что через полчаса увижу сына. Жутко хотелось его обнять, снова обрести свою опору, ось. Да, самый важный мой приоритет — это сын. В этом свекровь была права. Мы несем ответственность за своих детей. И никакие чувства, никакие переживания, никакие мнимые обстоятельства не должны вставать на пути между матерью и её ребёнком. Страсти вспыхивают и утихают, мужчины приходят и уходят, а ваши дети остаются с вами навсегда. Или не остаются. И тогда, как ни крути, это источник самой глубокой женской боли… Телефон в руках засветился входящим — и я только сейчас заметила, что у меня три неотвеченных вызова от Дементьева за последние два часа… Глава 32 — Ты где? Все нормально? — его голос немного раздраженный и в то же время взволнованный. Мое сердце так сильно бьется, что вот-вот выскочит наружу. Опять мне кажется, что он поймает меня с поличным. Что он в курсе о моих «открытиях» сегодняшнего дня, о всех моих передвижениях…. — У Карины была, — вру на ходу, — ты как? — Весь в работе… Даже без обеда сегодня. Ты в пути еще? — Да, еду в такси. — Давай я за тобой заеду. — Нет, — отвечаю чрезмерно резко и быстро, — я же говорю, что уже в такси. Не нужно, я уже скоро буду дома… — Хорошо, — задумчиво отвечает мне, — вечером какие планы? — Хочу побыть с сыном… И…голова сильно болит из-за погоды… Мужчина на другом конце хмыкает. — Прям словно бы у нас с тобой брак не по расчету… Всё как у людей, даже голова перед сном болит… Я не реагирую на его полугрубую шутку. Сейчас не до шуток. И не до развития темы… Мне правда нужно побыть одной. Я правда не готова сейчас встречаться с ним. Даже если он будет требовать, выкатив мне претензии, зная, где я была и что делала. Такая дикая усталость, что я просто не способна была ни на споры, ни на объяснения, ни на выяснение отношений. Мне нужно переварить все услышанное, осознать, переспать с этой мыслью… Дмитрий глубоко выдыхает, делает паузу, но потом все-таки заключает. — Хорошо. Напиши, как будешь дома. И еще, Злата. Мне не нравится, что ты ездишь на такси. Завтра же подберем тебе персонального водителя. На его последних словах почему-то хочется плакать… Эта забота сейчас… Это чувство защищенности, крепкого тыла, исходящее от него… Он заставил поверить меня в то, что все это реально, а теперь… Теперь я и сама не знаю, что думать… Неужели оно тоже было эфемерным? Неужели всё это — замок из песка, который вот-вот смоет сильной волной… *** — Злата Павловна, чай не хотите? Я испекла кекс дома, принесла,-спрашивает меня Марисергевна, о присутствии которой дома я совсем забыла. Точно, Дементьев ведь говорил, что она снова должна была прийти, чтобы убрать после вчерашнего приема Флипи. Флипи… Вспомнила про него и снова по спине пробежал озноб… — Марисергевна, можно просто Злата, — ответила я, не желая ершиться, раз уж она сделала первый шаг мне навстречу, — с удовольствием попью… Сеня с Алевтиной что-то увлеченно мастерили в его комнате. Мы остались вдвоем. — Дмитрий Олегович много работает? — спросила она, разливая нам чай по чашкам. Я молча кивнула, чуть заметно дернув рукой за фарфоровую душку. Наверняка она уже поняла, что Дементьев здесь не частый гость… Почему-то мне было унизительно сейчас оправдываться перед этой проницательной женщиной, наверняка, знавшей намного больше темных тайн хозяина этого дома, чем я. — У вас все как-то быстро завертелось, да? — спросила она снова. Я улыбнулась, отпив. Да уж, быстрее некуда. Голова уже кружится от этой скорости и обилия информации… — Я рада, что всё так…-ответила она примиряюще. Наверное, почувствовала, что я напряжена и ее вопросы слегка нетактичны. Хотя… Для личной домработницы, пятнадцать лет обслуживающей холостяцкую квартиру олигарха, едва ли есть темы из категории нетактичных. И вдруг меня осенило — холостяцкую? Всегда ли? А был ли Дмитрий холостяком всегда? — У Вас чудный сынишка, Злата. Очаровательный и очень умный мальчик, — снова улыбнулась она, — это так хорошо, что Вы уже с ребенком. Знаете, Дмитрий как раз из тех мужчин, кому нужно показать, как может быть. После того, что он пережил, трудно решиться на семью. Да и вообще, это как с навыком — человека ведь нужно научить ездить на велосипеде. Так и его, нужно научить любить и быть любимым. Нужно приучить к теплу… Я подняла на нее удивленный взгляд. — Не понимаю, о чем Вы… — честно сказала я. Марисергевна напряглась. Она явно поняла, что сказала лишнего, но была та самая ситуация, когда отступать было уже поздно… Слетевшее с языка было слишком многозначительным, чтобы просто испариться. Она замялась. Я тоже. Именно сейчас мы были в том самом месте общения, когда один неверный шаг полностью отдалил бы нас друг от друга. Слова полились из меня сами. — Марисергевна, — искренне обратилась к ней я, — я думаю, Вы растеряны моим внезапным появлением в этом доме с сыном. И да, упреждая Ваши вопросы, которые Вы все никак не решаетесь мне задать, у нас все получилось очень стремительно. Такое бывает, это правда. Мы, наверное, еще пока очень плохо друг друга знаем, но одно я могу сказать со стопроцентной уверенностью — Дмитрий — достойный человек и он человек чести и слова. Знаете, бывают люди, которые за день делают для тебя больше, чем за полжизни. В моем случае это про него. Я понятия не имею, что будет дальше, но пока я здесь, под его защитой, с его поддержкой. Я не хочу про него сплетничать или обсуждать за спиной, поэтому исхожу из того, что если Вы что-то говорите, это «что-то» говорится именно в его благо. Раз Вы так давно работаете вместе, наверняка Вам на него не все равно. Я это поняла с первого дня… Марисергевна нервно сглотнула. — Вы правы… Я иногда могу ляпнуть лишнего. Стара стала. Язык потерял упругость, как шутит мой муж. Но если серьезно, Злата, то, наверное, Вы должны знать как его невеста… Только прошу, не выдавайте меня. Просто примите эту информацию к сведению. Надеюсь, Дмитрий сам созреет до того, чтобы Вам сказать… Я бы, конечно, молчала — и говорю это только потому, что он мне как сын. Очень уж сердце за него болит. Смотрю на него годами, одинокого, замерзшего, и не понимаю, как помочь. Помните, как в Снежной Королеве мальчика Кая, когда он попал во ледяной дворец? Вот и мне казалось всегда, что в сердце у Димы ледышка застряла… Но может это и правда Вы, а? Герда, которая сможет его растопить… Женщина отпила щедрый глоток, скорее для того, чтобы промочить пересохшие губы. Она волновалась. Я тем более. — Дело в том, что он с самого детства — круглая сирота… Воспитывался в детском доме… Там очень тяжелая, драматичная история, — нервно махнула рукой, снова отпив чая, — он с родителями попал в автокатастрофу, когда ему было всего три годика. Мотоциклист пьяный въехал в их машину на полной скорости. Отец погиб на месте, мать получила травмы, после которых стала инвалидом — впала в кому. Родственников у них не было. Вернее, были, наверное, но ни ее, ни его в качестве обузы на себя взваливать не хотели. За сыном она смотреть не могла. Их разделили. Его — в детдом, ее — в реабилитационный центр. Что дальше — сами догадываетесь, наверное. За них никто не платил, на гособеспечении. Именно поэтому никто не следил за тем, чтобы сын с матерью были хотя бы в одном городе. Они и не были. Со временем ее как с тяжелым случаем перевели за сто километров, в какую-то специализированную лечебницу. Не знаю подробностей. Но знаю только точно, что когда я пришла к нему работать, ее в его жизни не было. Так что можно сказать, что Дмитрий Олегович — круглая сирота. Именно поэтому он так много делает для ребят, оказавшихся в похожей с его ситуации. Игорь наш, например, Вы его, наверняка, знаете, он же тоже детдомовский. Родители наркоманы, бросили его шестимесячным свертком на вокзале в свое время. Так он попал в тульский дом малютки. Всё, что у него есть — это заслуга Димы. И знаете, сколько у него таких, кому он дал лотерею в жизнь?! Он думает, что он одинок, но на самом деле, они все его семья, только он боится кого-то впустить в свою жизнь. Я это прекрасно понимаю после стольких лет работы на него. Его нужно научить любить, Златочка. Дерзайте. Мне кажется, у Вас все получится, — пронзительно посмотрела на меня, — Моя женская интуиция подсказывает мне, что Вы именно та девушка, кто могла бы его спасти… Глава 33 Ночь прошла тяжело. В тяжких мыслях, мытарствах, даже метаниях. Я ворочалась в постели, пытаясь свести воедино все то, что узнала накануне. Вот так бывает — можно месяцами смотреть на человека и видеть непроницаемую стену, а можно всего за один день узнать все ее бреши… Картинка теперь более-менее встала на свои места. Значит, в отношении Игоря он никакой не деспот. Нет, может и деспот, но скорее тот, кто воспитывает и наставничает. Отсюда и этот лебезящий вид помощника в отношении начальника. Теперь было понятно, почему Игорь с таким пиететом и даже благоговением смотрит на Дмитрия. Остальное… С остальным было и сложнее, и проще… Слова Флипи действительно шокировали меня, что уж греха таить. Я даже не стала задумываться о том, откуда старик узнал про то, что наш будущий брак — фиктивный… В голове пульсировало другое — «бандит», «бегите»…