— Программа напряженная. Приземляемся в четыре часа. Заедем в отель— привести себя в порядок— и в ресторан. Наденешь что-то из новых купленных платьев. Невечернее, но и не будничное. Смарт кэжуал… Если есть черная классика, самое то… Надеюсь, ты предусмотрела. Дал указания и снова ушел в компьютер. А я жадно впивалась в пейзаж за окном. Сердце дико сжималось в предвкушении сама не знаю чего. Решено — после переговоров обязательно поговорю с ним о сыне. Пусть знает, что Сеня в Сочи. Да и вообще, пусть все слишком быстро закрутилось, я хочу видеть результаты нашей сделки не только в виде денег на ненужные мне тряпки. Через пару минут самолет начал снижение. Когда непрерывная седоватая синева моря сменилась кривой суши с хаотично разбросанными по ней колоритными домиками, мое сердце сжалось. Я хорошо помнила черноморский берег. Андрей любил сюда приезжать. А когда мы были здесь в первый раз, на медовый месяц, я наивно загадала желание когда-нибудь приобрести здесь домик с видом на море… Даже камешек с дырочкой кинула в море, дура набитая… В последний раз мы были здесь около года назад. На отдыхе с Сеней. Еще вместе. Еще семьей. Как бы семьей. Теперь этого нет. Глава 11 Этот Флипи, казалось, владеет половиной лакомых земель России. А планы у Дементьева правда грандиозные. Целый кластер на берегу Черного моря— жилье, гостиницы, школы, спортивные центры. Удивительно, какими деятельными и широко мыслящими бывают некоторые мужчины. Здесь и сейчас, уже не первый раз наблюдая за его подходом к работе, за его отношением к делу, я невольно восхищалась масштабом личности этого человека. Андрей тоже созидал и строил планы, но как-то его амбиции всегда были приземленными и реальными. Их горизонт просматривался легко и непринужденно, а здесь… И кто бы мог поверить, что Дементьев не происходит из рода каких-то суперменов или олигархов. Я ведь гуглила его биографию еще тогда, когда рассорилась в пух и прах с Катькой после моего эпического переводческого опыта. Простой парень из Орла, сделал себя сам. О детстве неизвестно ничего. Только понятно, что сам поднялся, сам добился таких высот. Много делает хорошего — и это не только строительство школ. Это еще и благотворительность. На его полном обеспечении почти десять детских домов в России. Не знаю, может это тоже какая-то бизнес-уловка. Скажем, чтобы уйти от налогов или что-то еще. Так или иначе, в моем первом восприятии этого человека и тем, что я читала и видела сейчас, была какая-то дисгармония. Переговоры закончились. Мы проводили гостей, но сами не спешили к выходу. — Пересядем?-предложил он, приглашая на террасу. Пока проходим до столика, ловлю свое отражение в интерьерном зеркале. Была ли я красивой? Страшно сказать, как давно я не задавалась этим вопросом. Нет, это не означало, что я поставила на себе крест как на женщине. Я всегда хорошо выглядела — спасибо генетике и элементарным правилам ухода за собой. Возможно, я не тратила деньги на дорогостоящие крема, как Катька, на все эти уколы красоты и прочие штучки-дрючки, но я вот не скажу, что подруга-ровесница со всеми своими филлерами и ботоксами в наши с ней двадцать семь выглядела намного моложе меня. Я увлажняла кожу, регулярно делала маски, самомассаж, правильно питалась. Плюс как ни крути, хорошо помогала работа. Женщине нужна работа. Она собирает ее, дисциплинирует, позволяет держаться на плаву и не опускать руки. Может, у меня не было ста нарядов, но я исправно следила за опрятностью того, что было в наличии, знала, что мне подходит, старалась быть в курсе тенденций. Аккуратные свитерки, брючки, пару костюмов… Коллеги хвалили мою фигуру и умение подобрать аксессуары, чтобы разнообразить гардероб. А еще выручали волосы — от природы у меня были светло-золотые волны, которые и укладывать-то сильно не требовалось. Моя бабуля всегда говорила, волосы очень важны — от их состояния и укладки зависела конечная цена всего образа…. Подспудно замечаю, что и клиенты ресторана на меня сейчас тоже украдкой поглядывают. Внутри рождается больше уверенности. Маленькое черное платье по завету легендарной Коко Шанель и правда было мною приобретено в числе первых вещей из нового гардероба. Хороший отечественный бренд, делающий ставку на лаконичность, натуральные материалы и идеальный крой. Такое всегда пригодится. В нем и в мир, и в пир… К тому же от бабушки у меня остался по наследству замечательный комплект из речного жемчуга. Он вписался в этот образ идеально. Тем более, что уши нужно было украсить — времени на укладку не было, я по обыкновению сделала высокий пучок. Вечерело. Воздух наполнялся морской прохладой и насыщенностью, посылая так хорошо знакомое на любом прибрежном курорте умиротворение. В расположившемся на горе, но с видом на море ресторане были еще люди, но антураж казался до предела камерным. Заиграла живая музыка— рояль и саксофон. Я невольно поймала себя на мысли, что это, пожалуй, самый романтичный вечер с визуальной точки зрения, который когда-то у меня был. Жаль, что в нем не было ничего, кроме бизнеса и… тоски по сыну. Благодаря искусным манипуляциям официанта перед нами как по мановению волшебства материализовались ведерко с шампанским и бокалы, красиво сервированная фруктово-конфетная закуска. Я лишь успела открыть рот, когда Дементьев как фокусник словно бы наколдовал и положил передо мной на стол аккуратный и удивительно стильный букет маленьких чайных роз. Это что, сказка? Я растерянно хлопала глазами, когда вдруг поняла, что мелодия саксофона становится все ближе и ближе, пока музыкант не начал играть возле нас. —Ты станешь моей женой, Злата?— спрашивает он серьезно, протягивая открытую коробочку с кольцом, по центру которого сверкает огромный камень. Я теряюсь, нервно сглатывая. Не ожидала, что так скоро. Не ожидала, что сейчас… Почему он не предупредил?! Напряженно оглядываюсь на окружающих. Они, конечно, тоже все смотрят на парочку, для которой сейчас играет саксофон… Это какая-то удивительная сказка. Такая, о какой мечтает каждая с детства. И на мгновение мне даже кажется, что я в ней-реальный персонаж… В груди что-то загорается. Какое-то опаляющее чувство из смеси удивления, неверия, чего-то еще… Горько-разочаровывающего на вкус. Поднимаю на него взгляд. Лицо Дементьева сейчас напряжено. Он чуть заметно мне кивает. Ловлю на себе его холодные нечитаемые глаза, которые смотрят точно так же, как полчаса назад, когда он наговаривал мне, что переводить. Вопрос в его тоне тоже искусственный. Бизнес. Это только бизнес. Наверное, это и дает такую горчинку. Снова оглянулась по сторонам. Кто-то из них даже снимал на телефон исподтишка. Готова была поклясться, они здесь не случайно. Ничего рядом с Дементьевым случайным не бывает. Это тоже часть нашей «правдоподобной» игры. Тщательно спланированный спектакль. А что? Даже красиво. Стремительный роман босса с подчиненной. Подумать только, как всё быстро. Он уже сделал ей предложение. Кольцо с огромным бриллиантом завораживающе играет на пальце, а к моему горлу подступает ком. Всё, черт возьми, идеально— это чарующее место на берегу, огни вечернего города, мой новый костюм, купленный на его деньги, он сам… Всё идеально, кроме главного— меня самой… Ведь в этом во всем и нет меня. Есть только оболочка… —Стану, Дмитрий,— отвечаю я дрожащим голосом. И к своему ужасу понимаю, что по щеке бежит слеза. Предательская. Злата, ты идиотка, конечно… Он видит это. И мне даже кажется, что на секунду лед его глаз трескается и трогается, но тут же снова намертво застывает. Дементьев сам смахивает ее, пальцем. Нет, не потому, что это его порыв. Просто будет очень хороший кадр у папарацци. Лучше и не придумаешь. Удачно все сложилось. Он же просил— правдоподобно… Между нами снова виснет неловкая пауза. — Нам бы стоило поцеловаться, — шепчет он, едва размыкая губы. Я растерянно киваю. Его слова доходят до меня позднее, чем нужно. Я как курица без головы сейчас. Ноги и руки совершают движения на рефлексе. Тянусь к нему сама и прикладываю свои губы к его. Внутри что-то стреляет. Я ведь прикасалась к этим губам. Вернее, он прикасался после нашей первой встречи. Быстро, резко, стремительно и возмутительно. Та же жесткость, тот же терпкий вкус сигары, которую он курил, пока шли переговоры. И даже отпитое шампанское не заглушило этот запах, словно бы он всегда был с ним, словно бы он его часть. Легкие спирает острая боль. А может это сердце так болит. О нем? Нет… Не о нем, конечно. Он просто чужой мужчина, проходящий в моей жизни. О себе. О том, что я здесь, ненастоящая. Играю роль, играю в любовь вместо того, чтобы любить и быть любимой по-настоящему. Сколько это длится? Минуту или вечность? Ни он, ни я не отстраняемся друг от друга. Но и не форсируем ситуацию. Дементьев не протягивает ко мне руку, но и не отодвигается. Только чувствую, как и он делает ко мне встречное движение, слегка прикусывая в поцелуе мою губу. Этого становится слишком много. Настолько, что стеснение и неловкость побеждают стресс и шок. Я отстраняюсь первая и отвожу глаза. Он нервно кашляет. Возможно, эта игра дается непросто не только мне… Глава 12 Дементьев попросил счет и кофе, по-турецки. Бросила на него удивленный взгляд. Все-таки не эспрессо? Отпил пару глотков и отставил чашку. —Ты правда делаешь лучший кофе, Злата. —Столько комплиментов за сегодня, что я возгоржусь. —Не возгордишься. Твой отрицательный баланс еще долго нужно будет пополнять, чтобы телефон заработал… Иносказательно и все-таки обидно. В стиле передач по Первому каналу, когда всякие жеманные модники нравоучают зачуханных тетенек относительно того, как они себя не ценят и как им стоит одеваться… Села в машину и скукожилась, как котенок. Сейчас бы стать невидимкой, чтобы этот день побыстрее закончился. Булыжник на пальце жал своим весом и неуместной роскошью. Вечерний Сочи, как и все южные города, очень терпкий и темный. А может это после яркого блеска Москвы всегда так кажется. Качающиеся в темноте лохматые шапки высоких тополей навевают тревогу и тоску. Море в ночи тоже пугает — вот уж точно, когда оно черное-черное… Вспоминаю себя здесь год назад. Была ли я счастлива тогда? Чувствовала ли себя целостной и реализованной, как должно жене и матери… В нас ведь это смолоду заложено, еще нашими классиками… Одна — мать, хранительница очага, домовитая пчелка — настоящая женщина. Другая — одинокая, деловая, но пустоцвет… С детства в нас вколачивают — вот эта социальная модель правильная, а вот эта — нет. Вот только времена меняются, а с ними и роли. Так и получается, что растем мы все с мечтами о том, чтобы быть «хорошими» для своих принцев, а потом оказывается, что этим самым принцам «хорошие» вовсе и не нужны… А может эти роли никогда и не были таковыми, какие нам навязывали? Ведь за этими ролями редко кто задумывался о том, что у женщины было на самом деле на душе. Была ли искренне счастлива Наташа Ростова (прим. –героиня романа Л.Н Толстого «Война и Мир»)? Не скулила ли она по ночам, вгрызаясь в подушку, о своей утерянной любви к Волконскому или о ярких страстях к Анатолю Курагину? Не завидовала ли его сестре Элен — прекрасной, порочной и неверной… бесконечно далекой от семейной рутины. Мужчин всегда тянуло на таких, как Светка, с которой втайне от меня спал Андрей. Такие, как Катька, всегда добивались того, чего хотели, а такие, как я, взваливали на себя роль «терпеливых жертвенниц» или как там он меня назвал… —Устала?—спрашивает он, освещая лицо желтым экраном переписки на своем телефоне. —Да… —Придется потерпеть. У нас еще одно важное дело на сегодня. Поднимаю на него удивленные глаза, но он не дожидается моего вопроса. —Едем забирать твоего сына, невеста… Да, я в курсе, что он здесь. Не только он, муженек твой тоже. Приготовься к тому, что мы сейчас с ним поговорим. Постараюсь сделать это как можно более коротко и лаконично. Если бы я только могла описать, что происходило у меня на душе… Всё еще дрожащие руки продолжали прижимать к себе родного мальчика, зарывшегося в мои волосы своим сладким курносым носиком. Сколько же нежности было на душе, сколько скопившейся любви. Она была готова выплеснуться наружу, как вода из прорвавшейся дамбы, но я как могла сдерживала себя. Время было позднее. Сеня сонненький и уставший. Для него слишком много потрясений. — Мам, а ты не снишься мне? — прошептал, поднимая свои сверкающие в темноте глазки спросонья. Я обняла его еще крепче. — Не снюсь, сынок. Но ты спи, мой хороший, засыпай. Завтра с утра поговорим и наиграемся… Так было правильнее. Пусть лучше сейчас заснет — я перенесу его в номер, не нужно будет что-то объяснять про Дементьева… Дементьев… Я смотрела на него едва заметно, со стороны — и пыталась понять, что сейчас чувствую к этому человеку. Да, именно человеку, а не мужчине. Потому что его поступок именно Человеческий. С большой буквы. Не ждал, когда попрошу. Не заглядывал в договор, цедя по крупицам то, что обещал. Пришел, увидел, победил… Ну и его разговор с Самойловым, конечно — отдельная история. Никогда до, наверное, я и не слышала, что можно так благородно, лаконично и категорично осадить человека… Я помню все произошедшее подетально, пусть и находилась в состоянии аффекта. Щеки горели, сердце билось дико, во рту пересохло… Мысль о том, что сейчас увижу Андрея, вселяла панику и дикое волнение одновременно. Нет, я не предвкушала встречу, наоборот, понимала, что мне от нее будет гадко. Я боялась, что он раскусит нас, не поверит, банально засмеется в лицо и скажет Дмитрию: — Чувак, харе заливать. Вы ж прикидываетесь, — той интонацией, циничной и примитивной, какой он так искусно владел… Но на поверку вышло все совсем по-другому. — Припудри носик, — отправил Дементьев меня в уборную на входе в кафе, — а я пока познакомлюсь с твоим ряженым... Я не задавала лишних вопросов. В самом начале он ясно дал понять — делать так, как он говорит, и тогда все получится. Я верила ему. Сейчас точно верила. И даже не кольцо на пальце вселяло эту веру. Впервые в жизни мужчина не ждал моих просьб, уговоров или намеков. Он шел сам, а потом вел меня. Он опережал на два шага. Это ощущение было таким новым и в то же время, таким приятным, черт возьми, что откидывало в сторону все другие моменты… Когда спустя пять минут форы, которые я дала им для «знакомства», вышла в зал и издалека увидела сидевших мужчин за дальним столиком, почувствовала приливший острым вкусом победы боевой настрой. Шла навстречу нужному столику — и невольно разглядывала этих двоих. А я раньше ведь и не замечала, какой жалкий и щуплый Андрей. Или же сейчас, на фоне мощи фигуры Дементьева, он казался мне таким посредственно-ничтожным. Его хитрые глазки, не лишенные волоокого шарма, коим он и цеплял женщин, сейчас заискивающе бегали по фигуре моего босса. Он лебезил. Нелепо, мелко, даже с горьким ощущением испанского стыда на моих губах, которые автоматически скривились в усмешке… Нет, он ничуть не похож на моего Сеню. Ни капельки. Пусть и его плоть от плоти. И уж конечно я воспитаю его другим. Настоящим мужчиной. Когда Самойлов увидел мою приближающуюся фигуру, его физиономия вытянулась от удивления. Не ждал? То-то… Я все-таки растягиваю губы в триумфальной улыбке, хоть и обещала себе держать максимальную нейтральность. Да, гад. Все же не могу скрыть своего ликования. А главное, и не хочу скрывать. Подхожу каравеллой к столу… — О, а вот и моя невеста, — оглядывается на меня Дмитрий, прекрасно играя свою роль. Его искренняя улыбка действительно словно бы преображает его лицо. Он сейчас намного более искренний, чем в ресторане, когда делал мне предложение. Переводит взгляд на Андрея, усмехается.