– Ничего серьезного. Просто немного замутило. Наверное, из-за жары. Майло недовольно нахмурился, покачал головой. – По-моему, пора сказать Лоиссе, что мы готовы нанять ей помощницу по кухне прямо сейчас, не дожидаясь зимы. Я все понимаю, но некоторые из ее последних экспериментов совершенно невыносимы. Тебе слишком часто становится плохо после ее стряпни. Позавчера утром, вчера утром, и вот теперь сегодня… Если пустить все на самотек, к тому времени, как она родит, мы все переедем в больницу с тяжелым пищевым отравлением. Я хмыкнула. Отчасти Майло был прав: вкусовые пристрастия юной госпожи Ленс во время беременности кардинальным образом изменились, и это, увы, сказалось на выборе блюд. Хотя, несмотря на безумные сочетания вроде курицы с ананасами или мяса с клубничным джемом, готовила кухарка по-прежнему отменно. Мелия, наша новая экономка, успокоила меня, что перемены эти временные: когда она носила Лоиссу, ее тоже постоянно бросало из одной гастрономической крайности в другую, но стоило родить, как все пришло в норму. Впрочем, если Майло хотел вернуться к классической кухне, я не имела ничего против. – Помощница так помoщница, - легко согласилась я. - В любом случае, когда родятся новые близнецы Ленс, в доме не помешают лишние руки. Лорд Сантанильо насмешливо фыркнул. – Кастанелло, лучше скажи жене показаться лекарю, - посоветовал он, глядя на нас с хитрой искрой в глазах. - А то потом начнешь списывать на сытные ужины и плотные обеды и то, что супруга резко наберет вес. – Что ты имеешь в виду? К моему удивлению, адвокат расхохотался. – Кастанелло, ты женат в четвертый раз, а в некоторых вопросах ведешь себя точно хронический девственник. Даже я знаю, отчего женщин тошнит по утрам. К тому же, – прикрыв глаза, он повернулся ко мне и на мгновение замер, словно разглядывая что-то, невидимое обыкновенным зрением, - если ты не заметил, у твоей жены появился магический фон. Майло уставился на меня, широко раскрыв глаза. От настойчивого внимания супруга и лорда Сантанильо стало немного неуютно. – Да, кажется… – То есть не у нее, - со значением добавил адвокат, - если ты понимаешь, о чем я. Внезапно до меня дошло, на что он всеми силами пытался нам намекнуть. – Лорд Сантанильо, - голос предательски сорвался от переполнявших меня радостных чувств, – неужели вы хотите сказать, что я… – Беременны, да, – закончил за меня адвокат. - И хватит уже этих церемоний, Фаринта – для любимой жены моего друга я просто Корвус. Единственная просьба – воздержитесь от того, чтобы представлять меня будущим детям как дядюшку Корвуса. Это уже перебор, - он положил руки нам на плечи. - И… поздравляю вас обоих. Майло моргнул – раз, другой – словно никак не мог до конца осознать свалившуюся на него новость. И вдруг, развернувшись, обнял меня, прижал к себе крепкo и одновременно бережно. Жаркие ладони скользнули вниз по спине, охватили талию и несмело замерли на животе, пока ещё совершенно плоском. Я подняла сияющий взгляд на супруга. – Майло… Он улыбнулся. Глаза его блестели, а лицо буквально светилось от счастья. – У нас будет ребенок, Фари, - выдохнул он. – Ребенок. Подумать только, – он сжал мои пальцы. - Это лучшая новость за весь день! Да что там – за последние одиннадцать лет. – Что, даже лучше идеально окончившегося слушания? - ехидно поинтересовался лорд Сантанильо. - Лучше прекрасной закрывающей речи моей бабули? Лучше посеревшей рожи этого недозаконника де Луки, когда он понял, что разбирательства его прежних ошибок в Фиоренне не избежать? Майло мягко рассмеялся. – Однажды ты поймешь, что я имею в виду, Корвус. Однажды – поймешь. Адвокат демонстративно закатил глаза. – Лорд Сантанильо… – начала я, но тут же осеклась под внимательным взглядом. - Корвус… Спасибо, - да, этoго cлова было мало, чтобы выразить всю мою благодарность к человеку, вытащившему нас из з… затруднительного положения, но я должна была это сказать. - Спасибо вам за все. – Ой, ладно, - Корвус пренебрежительно фыркнул, но по тому, как дернулись вверх уголки его губ, я поняла, что адвокату было приятно услышать похвалу. – Я просто отрабатывал немаленький гонорар. Еще пара-тройка злокозненных менталистов – и я смогу выкупить хорошенькую крупную долю в ваших семейных фабриках. – Не пытайся строить из себя закоренелого циника и скептика, тебе не идет. – Напротив, по-моему, отлично сочетается с адвокатской лицензией. И бабуле нравится, что я у нее весь такой гордый и независимый одинокий ворон… – Корвус… Лорд Сантанильо бросил короткий взгляд на ратушную башню и ухмыльнулся. – Пожалуй, мне пора. Поспешу домой, пока не подцепил от вас какой-нибудь вирус… острой любви. Этого добра мне точно не надо. Что-то едва заметное промелькнуло в его взгляде, отчего я вдруг решилась спросить. – Может, зря вы так? В мире много прекрасных женщин, а одиночество… – Фари… – предупредительно кашлянул Майло, но Корвус беззлобно махнул рукой. – Успокойся, Кастанелло, из уважения к беременным женщинам я не буду обсуждать сомнительные достоинства некоторых… других… тва… особей слабого пола, – я открыла было рот, чтобы задать еще один вопрос касательно этих самых особей, но Корвус с широкой улыбкой, больше похожей на оскал, опередил меня. – А вам, Фаринта, я желаю счастья. До встречи, хорошего дня и всех благ. И, Кастанелло, я уже взялся за твой вопрос, буду держать в курсе. Коротко махнув рукой на прощание, адвокат слетел с крыльца, перепрыгивая через три ступеньки, и скрылся за воротами в толчее центральных улиц. Я повернулась к супругу. – Что за вопрoс? Но Майло только загадочно улыбнулся и притянул меня ближе. Бом. Бом. Бом… Часы на ратушной площади отсчитали положенные двенадцать ударов. Полдень. Окрестные кафе и пекарни постепенно наполнялись обедающими горожанами. Гудела изобильная ярмарка, открытая в честь начала сбора урожая, взмывали выше деревьев деревянные кони карусели с хохочущими маленькими всадниками и упоительно пахло кофе. Аллегранца, свободная от тонких ниточек кукловода-менталиста, жила своей обыденной жизнью, простой и одновременно прекрасной. И впервые за всю свою жизнь я чувствовала себя абсолютно, невероятно счастливой. *** ЭПИЛО? Этот город неуловимо отличался от прочих прибрежных городков, встреченных нами по пути. Подковой растянувшись вдоль огромного полукруглого залива, он стекал вниз серыми ручейками улиц и полноводными реками зеленых апельсиновых аллей, впадая в шумный порт и длинную набережную. Белоснежные домики облепили уступы и скалы, закатав их в гранит и обожженную глину, но кое-где темные каменные склоны прорезались между высоких стен и оград, напоминая о суровой природе некогда неприступных берегов Фиоренны. Казалось бы, за последние два дня, проведенные в пути по побережью, мы видели с десяток похожих милых местечек – Адранно, Брианца, Пиченна, Алеццо – но стоило дальнему краю залива Тирренны показаться из-за поворота, как сердце заныло, сладко и немного тоскливо. Наверное, все из-за моря. Здесь, где берег изогнутой подковой врезался в бескрайнюю синеву воды, оно было особенным, ни на что не похожим. Высокие острые скалы защищали залив от ветра и волн, и оттого вода здесь была безмятежно тиха и прозрачна даже в те дни, когда вокруг бесновался суровый шторм. Я не знала, откуда мне было это известно, но отчего-то знала, что это именно так. Дорога, приближавшая нас к городским предместьям, вилась по самому краю каменного плато, открывая великолепный вид на залив. С высоты он казался гладким зеркалом, в котором медленно и величественно плыли белые облака. Крохотные точки рыбацких лодок были рассыпаны по воде, словно звезды на небосклоне. В высоте слышались крики чаек. Лорд Сантанильо, чья резиденция располагалась в нескольких десятках километров восточнее Тиренны, прислал приглашение погостить у них еще в начале осени. Я не ожидала, что Майло решится оставить Аллегранцу раньше нового года – в «СМТ» только-только запустилась новая линия производства с накопителями, в которые было залито мощное противоядие, и кристаллы с электролитом, втрое увеличившие мощность двигателя экипажей, а инженерный отдел заканчивал разработку артефакта направленного действия для ускоренного тушения пожаров – но супруг неожиданно рьяно поддержал идею посетить старого друга. Мы договорились в гимназии Даррена о двухнедельном отсутствии мальчика на занятиях, наняли временного управляющего в аптеку к младшим Кауфманам, выслушали получасовые наставления лекаря, наблюдавшего меня вo время беременности – и поехали. Супруг, сидевший за рулем нашего самодвижущегося экипажа, поймал в зеркале заднего вида мой восторженный взгляд и притормозил у обочины. Мы вышли – Майло, Даррен и я – и встали у самого парапета, чтобы полюбоваться раскинувшимся у ног городом. Ветер, разгулявшийся на плато во всю мощь, мгновенно растрепал небрежно собранные в пучок волосы, взметнул вверх широкую юбку и едва не сорвал длинную шаль, но Майло вовремя ухватил ее за кисти. Супруг вернул пропажу на мои плечи, обнял меня за талию, притягивая ближе – и, не удержавшись, скользнул ладонью по заметно выступающему животу. Дочка живо откликнулась на прикосновение отца и чувствительно пнула его руку. Лицо Майло буквально засияло от счастья. – Девочка моя, - с нежностью прошептал он, поглаживая мой живот. - Сын, дочка и любимая женщина рядом – о чем еще может мечтать мужчина. Привстав на цыпочки, я поцеловала его в гладко выбритую щеку. Я была с ним полностью согласна – разве что иногда думала, что совсем неплохо будет через несколько лет завести еще одного ребенка. Майло смеялся и неизменно отвечал, что мы ещё молоды, а в поместье двенадцать незанятых спален, и если у меня есть желание возрождать прежнюю многочисленность рода Кастанелло, то он готов принять в этом самое деятельное участие. С другого бока ко мне прижался Даррен. За целое лето, проведенное на свежем воздухе, он вытянулся и окреп и в свои двенадцать почти догнал меня по рoсту. Младший Кастанелло с любопытством рассматривал город, дома, маленькие парусники и огромные пароходы на пристани, следил за полетом неугомонных чаек, резвящихся в потоках воздуха. Зоркий мальчишеский взгляд выхватывал яркие детали, и Даррен, вытягивая руку, привлекал наше внимание то к повозке, запряженной ленивым осликом, то к гребням дельфинов, вспарывавшим зеркальную гладь, то к огромной рыбине, зажатой в клюве удачливой птицы. Для него, полжизни просидевшего в тесных стенах сторожки, мир казался огромным и увлекательным, и я невольно заражалась его светлым детским восторгом. Пусть нас и не связывала больше незримая нить ментальной магии, Даррен все так же оставался близoк мне. Могла ли я ещё в середине прошлой зимы предположить, что пройдет совсем немного времени, и у меня появится настоящая семья? Любящий муж. Взрослый сын, пусть и не родной мне по крови, и малышка-дочка, рождение которой мы ожидали в начале весны. Верные друзья. Место, которое я полноправно буду называть домом. И пусть прошлого уже не исправить, а утерянные воспоминания пропали навсегда, здесь и сейчас я была по-настоящему счастлива. На глаза навернулись слезы. Пo словам лекаря, сильные эмоции были следствием беременности, и до родов нужно смириться с тем, что меня так и будет бросать от бурной радости к беспросветному горю oт любой мелочи. Шмыгнув носом, я с неохотой оторвала взгляд oт портовой Тиренны и повернулась к супругу. – До резиденции Сантанильо еще полтора часа пути. Как думаешь, мы успеем к ужину? Майло и Даррен обменялись хитрыми заговорщицкими взглядами. – Дело в том, что мы не собираемся останавливаться у Корвуса, – неожиданно объявил супруг. - На самом деле, Фари, мы уже приехали. *** – Выпей, - Майло протянул мне стакан воды, в котором зеленым облаком растворялись тщательно отмеренные капли успокаивающего зелья. – Лучше немного перестраховаться с учетом твоего положения. Сердце немедленно забилось вдвое чаще. Дочка в животе беспокойно заворочалась, чутко улавливая мое состояние, и потребовалась почти минута и несколько глубoких вдохов, прежде чем я смогла взять из рук Майло стакан, не рискуя по пути разлить половину. Сам супруг выглядел на удивление спокойно. Я осушила стакан в три глотка. Зелье подействовало быстро, и вместе с тревогой пропала и часть вспыхнувшего раздражения. К счастью для Майло, потому как я была на самой грани от того, чтобы закатить на весь отель некрасивую истерику. Беременность, увы, не давалась мне легко, и утренняя тошнота первых трех месяцев плавно перетекла в безумные скачки настроения, справляться с которыми приходилось с помощью железного самоконтроля, зелий или Даррена в зависимости от масштаба катастрофы. Супруг прекрасно знал об этом. И, тем не менее, не пожелал дожидаться более благоприятного момента для своего так называемого сюрприза. – Может быть, самое время объяснить, что здесь происходит? – поинтересовалась я. Майло только руками развел. – Скоро узнаешь, - пообещал он. - Сразу после ужина. Даю слово. – Даррен? - я обернулась к мальчику.