Он медленно, не глядя что делает, достал из кармана моей куртки мобильный телефон и разблокировал. Я в полном недоумении наблюдал за его натренированными действиями и начал еще больше нервничать. – Эй! Ты куда полез? Это мой телефон! Кто тебе сказал пароль от блокировки? – Вообще-то, это мой телефон, – рыкнул мне в ответ и стал набирать номер полиции. Пока он смотрел на экран, я сделал решительный выпад вперед. Но незнакомец быстро сориентировался и увернулся. Будто был к этому готов. Телефон выпал из его рук. Крепко сцепившись, стали бороться прям в коридоре. Противник был не слаб, но и я не зря посещал курсы борьбы. Наши силы были, казалось, наравне – пыхтели, сопели, выкручивали друг другу руки. В итоге оба повалились на пол. Полотенце грабителя спало с него и левое оголенное бедро оказалось напротив моих глаз. Тогда я и увидел тот шрам. Это была травма, полученная во время каникул в летнем лагере. Мне было десять лет. Я тогда с ребятами решил напугать девчонок в летнем душе без потолка, и упал с забора. Перед полетом мне открылась приятная картина оголенных тел, которая стояла очень долго перед глазами. Даже когда в медпункте вожатая отчитывала и грозилась отправить домой, я как полоумный хихикал и мечтательно смотрел перед собой. Вожатая решила, что я над ней издеваюсь и лишила сладкого до выходных, а на дискотеке упорно следила за мной. Рана оказалась не сильно глубокой, но шрам остался в виде молнии. Я им гордился и говорил потом всем, что это метка Зорро. Точно такую же рану невозможно сделать. Мысль в мою голову пришла внезапно. Я освободил свою правую руку, плюнул на шрам и начал яростно тереть его до красноты. По идее, он должен был быть нарисованным. – Ты что, дурак, делаешь? – удивлению вора не было предела. Он стал от меня отбиваться, отталкивая от своего бедра. Но под руками я ясно ощущал настоящий шрам, точно такой же, как и мой. Тот продолжал возмущаться: – Отпусти! Ты что, сумасшедший? – Как ты его сделал? – закричал я, отпустив мужчину. – Что сделал? – Этот шрам! Незнакомец натянул полотенце на бедра и отскочил от меня. Мы были запыхавшимися и ожидали друг от друга каких-либо объяснений. Молоток для мяса лежал у входной двери. – Послушай, давай спокойно все обсудим. Это какая-то ошибка или глупая шутка друзей, – предложило мое отражение, и я обратил внимание на то, что у него голос такой же, как у меня на видео. Сложно было не принять это предложение, ведь с такими темпами абсурдная ситуация могла перерасти в бойню. – Ну давай. Только сначала скажи откуда ты знаешь о шраме. Кто тебе сказал, что именно там он должен быть? И как долго за мной следили. А еще важнее – кто? – У меня к тебе те же вопросы. Не поверю, что наша схожесть настоящая. Интересует шрам? Посмотрим, знаешь ли ты подробности. Этот шрам я получил в десятилетнем возрасте. – В лагере. – Да. А ты от куда знаешь? – казалось, что я увидел себя в отражении удивленным и озадаченным. Но, на самом деле, во мне тоже бушевал шквал эмоций, совпадающий с его мимикой. Я молча оголил левую часть бедра и показал идентичную отметку. Мужчина-близнец с изумлением нагнулся ближе к ноге, я предусмотрительно отступил. – Но этого не может быть. Почему ты так похож на меня? – Это мне интересно почему в ванной моется кто-то, очень похожий на меня. – Вообще-то это я проснулся у себя дома и пока мылся, обнаружил незнакомца у себя дома, который замахивается на меня моим же молотком. – Слушай. Это плохая шутка. Выходите! – я решил, что это розыгрыш и шутники прячутся где-то в квартире. Но никто не вышел из спальни. Пройдясь по квартире, и заглянув во все уголки, где можно было спрятаться, остановились друг напротив друга. – Так. Хорошо. Ты откуда знаешь где что лежит? – двойник мыслил более спокойно, чем я. – Вообще-то я здесь живу. А ты от куда знаешь, что телефон лежит именно в той куртке и именно в том кармане? – Вообще-то я его туда положил вчера в такси. – А какой таксист был, и от куда ты ехал? – Проводил Настю и приехал домой. Таксист был кудрявым и толстым и… – И пытался шутить всю дорогу про женщин, – почти шёпотом договорил я за него предложение. Оба понимали, что тут нет никаких постановок, никто так не может точно знать, что ты делал вчера, если был один. – Тогда кто ты, если считаешь, что живешь здесь? – спросил я его. – Никита Громов. – Но я Никита Громов! – Хорошо, – он развернулся и пошел в спальню. Я поспешил за ним и увидел, что тот потянулся к полке, где лежат документы. – Эй, стой! Тебе там брать ничего нельзя! – Почему это? Я хочу показать свой паспорт. Я не стал его останавливать, так как накануне переложил документ в другую папку, которую носил для оформления имущества. Но, самоуверенность улетучилась сразу, как только самозванец полез именно туда и достал паспорт, словно именно ОН его туда положил. – Вот. Громов Никита Сергеевич, 323849, – он открыл первую страничку, и, не глядя на нее, продиктовал номер документа по памяти. У меня в очередной раз за сегодняшнее утро рот сам по себе открылся. Я сел на кровать. – Но это мой паспорт. Моя квартира. Мой шрам. И моя внешность! – я не мог прийти в себя. – Слушай. Я не знаю, как ты здесь оказался, но… – двойник внезапно замолчал. Я посмотрел на него и понял, что тот осматривает комнату с ошеломленным выражением лица. – Не понял, а откуда здесь столько картин? – Я их повесил. И уже давно. – И что это за обои? Люстра другая, – спросил он, всматриваясь в витиеватый рисунок недавно наклеенных обоев. – Недавно сделал ремонт, – где-то в глубине души я успокоился и наконец почувствовал себя хозяином положения. – И что имеем? Это моя квартира. Так что прошу вон! У меня много дел. Незнакомец проигнорировал мое предложение и стал ходить по квартире, рассматривая все вокруг. Пока мы общались, за окном уже было достаточно светло, чтоб не включать свет. – Ничего не понимаю. Квартира моя, но я не узнаю некоторые вещи. Когда здесь сделали ремонт и почему я этого не заметил? Ванная такая же. – Я сделал его недавно. А в ванной еще при бабушке все облагородили, там ничего не менял. Ты наверняка ошибся, как в новогоднем фильме про баню. – Ремонт в ванной помню, а остальное не помню. Не может этого быть! Двор один в один за исключением вытоптанных клумб. Скамейки куда-то делись. Мужчина стоял у окна и разглядывал улицу. Некоторое время мы молчали. Наша явная схожесть и одинаковые знания никак не объяснялись. Не было нашей встрече никакого объяснения! – Давай так, – предложил я, – я начинаю предложение, а ты договариваешь, если информация не сходится, то ты освобождаешь помещение. – Хорошо. – В первом классе я нашел в блокноте у одноклассницы кое-что. – Свою открытку, которую дарил на восьмое марта ей. Ира. – Я спрятал шпаргалку в девятом классе туда, и она выпала. – За пояс штанов. Списал у Андрюхи. Моя очередь, – приподнял брови самозванец, который уже не казался мне таковым. – Первая моя любовь. – Алена. – Я перестал с ней общаться из-за… – Из-за спортивной секции. Хотел быть сильным. Но она начала встречаться с другим, так как я реже стал к ней приходить. Опять оба замолчали. Я помню те свои первые чувства ревности и злости. Мои первые надежды рухнули, не начав сбываться. Единственной отдушиной оказались занятия плаванием и борьбой. Потом поступил в институт на кафедру менеджмент и все «пошло как по маслу». Наступившую тишину первым нарушил мой двойник: – И что получается? Я из прошлого? Или от куда? – Не знаю. И не хочу в это верить и вникать. Голова шла кругом. Я хотел его выпроводить и приготовить завтрак, но обыденность с появлением двойника стала меняться с каждой минутой. Одно дело смотреть остросюжетный фильм, а другое – ощутить на себе нереальные события. Я видел озабоченность на лице моего гостя, и гадал – о том же он думает или о другом. Если вспомнить некоторые фильмы про двойников, то можно сделать вывод – они размышляют почти одинаково. Но это были лишь мои догадки. – Пойду оденусь. Я не стал ничего отвечать, так как понимал, что абсурднее ситуация стать не может, если этот человек оденется в мою одежду. Да и одобрения моего не надо было – он сам справился. Достав спортивные штаны и кофту, мужчина прошёл мимо меня на кухню как у себя дома. Нам ничего не оставалось делать, как молча находиться в одной квартире и не выгонять друг друга. Не знаю почему, но где-то в глубине души я понимал, что не выгоню его. Не знаю почему. Интуитивно верил в фантастику, что ли. С его стороны тоже не было намеков на то, чтобы я уходил.