– Но мое клановое имя говорит лишь о принадлежности к семье, леди. А Руяна Навигатора знает весь мир! В ваших жилах действительно течет его кровь? – Так мне всегда говорили, и я им верю. Быть может, именно по этой причине меня так занимает прошлое нашего народа – и будущее. – Но прежде чем я успел задать следующий вопрос, леди Она внезапно встала со скамьи. – Пойдем, Шоли, – продолжала она. – Пришло время для нашего друга Кеса передать послание его светлости. А нам с тобой стоит надеть что-то соответствующее случаю. Посмотри! Уже почти полдень, а мы все еще в ночных халатах. Шоли зевнула и потянулась, и, несмотря на мое тревожное состояние, я отметил, что у нее это получилось очаровательно. – Я устала после такого количества вина и долгих разговоров, – сказала она. – Пожалуй, я снова отправлюсь в постель. – Нет, не отправишься. – Леди Она напустила на себя строгость. – Нам нужно привести в порядок счета, скопившиеся за неделю, повариха потребовала, чтобы я проверила вместе с ней кладовую, она хочет спланировать следующую поездку на рынок. Но прежде отведи нашего друга в кабинет лорда Ксанико. – Его светлость меня ждет? – спросил я, все еще сбитый с толку быстрой сменой темы разговора. – Он просил прислать тебя в полдень, – сказала леди Она. – И этот час настал. Шоли тебя проводит. Если мой муж не ответит сразу, постучите еще раз. В такие дни он часто оказывается где-то далеко – в своих мыслях, конечно. Судя по тому, как они обменялись многозначительными взглядами, леди Она рассчитывала, что Шоли скажет мне что-то важное, но она молчала, пока вела меня по замку к башне, а потом вверх по лестнице. Когда мы остановились перед тяжелой дубовой дверью, она помедлила и посмотрела на меня – и я приготовился услышать шепот откровения. Но Шоли только кивнула – скорее себе, чем мне. – Мы надеемся увидеть тебя еще раз перед тем, как ты уедешь, Памон Кес, – тихо сказала она и оставила меня у порога. Я в некотором недоумении поднял руку, собираясь постучать, но голос Ксанико из-за двери предложил мне войти. Все окна внутри башни были занавешены; одинокая свеча горела на блюде на маленьком столике. Лорд Ксанико сидел у стола в кресле с высокой спинкой, как всегда, в темной одежде, и в первый момент напомнил мне ворона или даже летучую мышь. Длинные белые волосы спадали вдоль щек, точно занавес. Вероятно, комната являлась библиотекой, потому что на полках вдоль стен стояли книги и манускрипты. – Итак, оруженосец Памон Кес из Асу'а. – Мне не показалось, что Ксанико рад моему визиту, но и гнева в его глазах я не заметил. Он выглядел как человек, которому нет дела до земных забот, связанных с гостями и разговорами. У меня возникло отчетливое впечатление, что я доставляю ему некоторое неудобство – ему приходится терпеть мое присутствие в то время, которое он привык проводить в одиночестве, поэтому я поклонился и приветствовал его со всей необходимой учтивостью. Затем я рассказал о приглашении Защитника Ийю'Анигато и леди Амерасу, после чего положил принадлежавшее Инитри кольцо с розой на стол в качестве подтверждения собственных слов. – Передай им, что я не приеду, – сказал он, когда я закончил, и кончиком пальца подтолкнул ко мне кольцо, словно не хотел к нему прикасаться. Я удивился и довольно долго молча стоял после его резкого отказа. – Должен ли я передать что-то еще, милорд? – наконец спросил я. – Возможно, вам известно какое-то лекарство, которое облегчит страдания моего господина? Ведь вы говорили, что получили ожоги от крови дракона. Вы показали нам руку. Лорд Ксанико впервые посмотрел на меня, словно забыл о том дне, пока я о нем не заговорил. – Бесполезно, – сказал он. – С этим ничего нельзя сделать. – Я не понимаю, милорд. – Не могу представить, что тут непонятного, – по-моему, я высказался предельно ясно. – Он стянул перчатку и протянул ко мне изуродованную руку. – Иногда боль становится невыносимой. Кровь Петлезмея попала на мою руку более трех Великих лет назад – задолго до твоего рождения, однако бывают дни, когда она мучает меня с той же силой, что и в день сражения с Червем. Раны твоего господина гораздо хуже. – Он покачал головой. – Но и это еще не вся история. Кровь червя… обладает силой и страшным могуществом. Она наполняет разум мыслями и проникает в сон. Твой господин говорит о своих снах? – Да. Но сны часто сопутствуют лихорадке… – Нет, тут совсем другое. Это не сны, показывающие другие места – даже миры. Не те, что говорят, о чем думают другие или что принесет будущее. – Вы… вы видите такие сны, милорд? – Не каждый день. Но они у меня бывают. Это похоже на припадок. Я не знаю, когда они придут, пока не оказываюсь в таком сне. Иногда он рождает экстаз, когда ты отбрасываешь оковы жизни и купаешься в море звезд. В другие моменты возникают такие ужасные видения, что у меня готово разорваться сердце. Но боль, ощущение горящей плоти никогда не покидают меня надолго. И я боюсь, что нечто похожее будет происходить с твоим господином, или даже хуже – ведь его раны серьезнее моих. Моя собственная боль от ожогов драконьей кровью уже прошла, и я питал надежду, что и мой господин когда-нибудь поправится, поэтому слова Ксанико стали для меня сильнейшим ударом, возможно, я даже сделал шаг назад. – То есть вы хотите сказать, что мой господин никогда не выздоровеет? – спросил я. – Именно это я и хочу сказать, оруженосец, и еще добавлю, что в некотором смысле господина, которого ты знал, больше нет, как если бы он умер. Теперь в нем находится черная кровь дракона. И нет никакого средства, позволяющего что-то изменить, иначе я бы о нем знал. Я с трудом сумел сделать вдох. – И ужасная боль никогда не пройдет? Ксанико поднял руку в перчатке. – О, боль – это наименьшее из зол. Она приходит и уходит, хотя никогда не исчезает совсем. Возможно, целители Асу'а даже смогут немного ее ослабить. Должно быть, я смотрел на него недостойным образом, но в тот момент с трудом мог думать. – Вы возложили на мои плечи тяжкое бремя, милорд, – сказал я и взял в руки кольцо из ведьминого дерева, которое прислали правители Асу'а. – Вы не приедете в Асу'а, и единственное, что вы можете сказать, – положение лорда Хакатри безнадежно. Ксанико хрипло рассмеялся. – А на что ты рассчитывал? Только из-за того, что я получил похожее ранение, мне следует отправиться в Асу'а, подарить Хакатри секретную целительную мазь, и все снова будет хорошо? – Изгнанник встал и подошел к окну, словно видел сквозь плотные шторы то, что находилось за ними. – Даже если отбросить неприязнь, которую я питаю к народу твоего господина – до настоящего момента зида'я не выказывали мне доброты или хотя бы учтивости, – я тебе не солгал: я не в силах ничего сказать или сделать, чтобы помочь. По-моему, я выразился предельно ясно. – Значит, таков ваш окончательный ответ? – Получается, что да, таков. – И вам не удалось найти способ облегчить боль от своей раны? – спросил я. Он поднял руки, и я не мог отвести взгляда от красных изуродованных пальцев. – Ничего. Ведьмино дерево похоже на кровь дракона. Любое лекарство, вроде кей-вишаа, сделанное из него, рано или поздно потерпит поражение. Целители твоего господина обнаружат, что с течением времени его действие начнет слабеть. Я испытывал такое отчаяние, что едва слышал его слова, но в последний момент мне в голову пришла новая мысль. – Что вы имели в виду, лорд Ксанико, когда сказали, что ведьмино дерево подобно крови дракона? – К такому выводу я пришел в результате своих исследований. – Он указал изуродованной рукой на полки с книгами. – С тех пор как я получил ранение, я прочитал все книги, где говорилось о драконьей крови, переписывался с целителями разных народов. Я много узнал об ужасной боли, которую она вызывает, и связи, возникающей между тем, кто обожжен, и Дорогой Снов. – Я все еще не понимаю, – признался я. – Как может кровь такого существа, как Черный Червь, походить на ведьмино дерево? – Потому что они вышли из живого сердца Сада – из Моря Снов. Пока я сидел, потрясенный последними словами, которые совсем недавно произнесла леди Она, Ксанико снова сел – казалось, на него вдруг накатила усталость. – Твой собственный народ способен понять это лучше, чем дано мне, – многие даже утверждают, что некоторые представители тинукеда'я родились из потерянного океана. Но даже целители тинукеда'я, поделившиеся со мной знаниями, не нашли способа борьбы с последствиями ожога драконьей кровью, хотя признали, что такая связь существует. – Связь? – Я был ошеломлен огромным количеством новых понятий даже сильнее, чем отказом Ксанико помочь моему господину. – Драконов мы привезли с собой, сами о том не зная, а ведьмино дерево являлось основой, на которой мы строили свою жизнь в Саду. – Он снова натянул перчатку на обожженные пальцы. – Я устал от разговоров. Возвращайся в Асу'а, оруженосец. И скажи то, что услышал здесь от меня. Заверь милорда и миледи, что я не лгу и не пытаюсь скрыть от них то, что может облегчить страдания их сына. Я не в силах ничего для него сделать, ведь я не сумел помочь даже самому себе. Несмотря на то что все у меня внутри дрожало, я поклонился, вежливо попрощался и вышел из покоев Ксанико Изгнанника. Когда я бросил на него последний взгляд, я увидел, что он смотрит на свою раненую руку, словно она ему не принадлежала. Вечер я провел с леди Оной и леди Шоли, но аудиенция с Ксанико произвела на меня такое ошеломляющее впечатление, что я оказался далеко не лучшим собеседником, даже в столь приятном обществе. Я рассказал им малую часть того, что он мне говорил, но в остальном с трудом поддерживал беседу. Я мог думать только о моем господине, ужасные страдания которого, как я рассчитывал, должны были со временем ослабеть вне зависимости от того, сможет ли Ксанико нам помочь. Мне предстояло сказать ему, что в Вороньем Гнезде я не нашел для него облегчения и лекарства, которое ему поможет, по всей видимости, нет нигде. Я рано лег спать, извинившись перед леди, которые были разочарованы, но вели себя с неизменной вежливостью. Утром я приготовился к отъезду. На сердце у меня лежала тяжесть, я подтягивал в конюшне седельные ремни Ледяной Гривы, когда услышал, как кто-то зовет меня по имени. Я обернулся и увидел Шоли, стоявшую у входа. Я вымыл руки в ведре и подошел к ней. Ее присутствие немного подняло мой дух, хотя настроение было даже хуже, чем когда мы везли моего господина домой. Шоли стояла в лучах солнечного света, и я вышел из темной конюшни, словно нашел быстрый ручей в засушливых холмах. – Я слышала, что ты уезжаешь, – сказала она. – И пришла тебя проводить. – Я бы обязательно зашел попрощаться, – заверил ее я. – Миледи сегодня неважно себя чувствует. А лорд Ксанико все еще в своей башне. – Она улыбнулась. – Тебе придется проститься только со мной, и вот я здесь. Я все еще переживал из-за новости, которую должен был доставить своему господину, и мысль о том, что я больше никогда не увижу эту хорошенькую, умную и добрую молодую женщину, лишь усилила мое огорчение. – Я был рад вас повидать, леди Шоли. И меня утешает, что такие добрые люди, как вы и ваша госпожа, существуют на свете. – Люди твоего народа. – Да, принадлежащие к моему народу. В Асу'а тинукеда'я меньше похожи на меня, чем мои господа, если я могу такое сказать и не показаться самодовольным. Странное дело, но я чувствую себя здесь дома и мне трудно уезжать. – И мне трудно расставаться с тобой, Кес, – сказала она и вытащила из рукава письмо, запечатанное воском. – Миледи просила отдать его тебе. Она также передает пожелания благополучного путешествия. Как и я. Казалось, она ждала, что я скажу или сделаю что-то еще, но я не смог придумать ничего соответствовавшего случаю, поэтому просто взял письмо и поклонился. – Прощайте, леди Шоли, – сказал я. – Я всегда буду с радостью вспоминать проведенное в Вороньем Гнезде время, но я должен доставить ответ лорда Ксанико моему господину. Шоли покраснела и посмотрела на меня, в ее глазах, как мне показалось, появился гнев, словно она собиралась меня в чем-то обвинить или даже проклясть. Однако она быстро взяла себя в руки. – Ты оказался глупцом, Памон Кес, – сказала она ровным голосом. – Но в том нет твоей вины, и я буду по тебе скучать. Она повернулась и пошла прочь, оставив меня печально смотреть ей вслед. Теперь, когда я не смог уговорить лорда Ксанико посетить Асу'а, я не спешил обратно. Пока я ехал по склону из Вороньего Гнезда, у меня появилась возможность прочитать письмо леди Оны.