Она заплакала, уткнувшись в рубашку Фредрика. — Бьёрн Альфсен был очень, очень плохим человеком, — прошептала она ему в плечо. — Я так и думал, — ответил Фредрик, приобняв ее. Глава 49 Тина Хольтен откинулась на спинку скамейки в тени осин. Ее сумки лежали на столе. Она воспользовалась паузой, чтобы намазать лицо кремом для загара. Перед ней раскинулся зеленый луг, тянувшийся до самых валунов внизу, у воды. Там лежали те, кто пришли в молодежный лагерь партии не только ради учебы перед предвыборной кампанией. Но большинство молодежи толпилось вокруг начальника. Заместитель руководителя Христианской народной партии Кари Лисе Ветре только что закончила выступление и раздавала всем рукопожатия, когда Тина услышала звонок. По рингтону — старой песне Селин Дион — она узнала звонок своего телефона. Скрытый номер. — Здравствуйте, это Тина? Пауза. Молчание в трубке затянулось, прежде чем собеседник возобновил разговор. Это был тихий женский шепот. — Тина Хольтен? Вы работаете у Кари Лисе Ветре? — Все верно, — замявшись, ответила Тина. — Это Аннетте. Аннетте Ветре. Мама там? Тина, хватая ртом воздух, резко поднялась. Сердце застучало. — Аннетте? — наконец отозвалась она. Тина посмотрела вдаль, на Кари Лисе. Та была окружена молодежью. — Мне только нужно… Она сейчас с другими людьми… Одну секундочку… Тина быстро зашагала по направлению к начальнице. Попыталась поймать ее взгляд. — Я не могу долго разговаривать. Понимаете? Просто скажите маме, что я приеду домой. Хорошо? Скажите, что мы с Уильямом приедем домой к маме с папой. Хорошо? Высокий женский голос в трубке дрожал. Посреди лужайки Тина остановилась. Кари Лисе посмотрела на нее. Тина помахала ей трясущейся рукой. По выражению лица начальницы было понятно, что та поняла: речь пойдет о чем-то важном. — Скажите маме, что она не должна, не должна ничего говорить полиции. И никому другому, — прошептала Аннетте. Кари Лисе пробивалась сквозь толпу к Тине. Сама Тина была не в состоянии пошевелиться. — Я еще перезвоню на ваш телефон. Ее номер на прослушке. И папин тоже. Скажите, что я люблю их, и что Уильям их любит, и что я позвоню завтра. Хорошо? Мы приедем завтра. Когда Кари Лисе Ветре схватила телефон, связь уже прервалась. Глава 50 Йорген Мустю обожал, когда все кипело. Когда ведущий новостей Хеннинг Херловсен врывался в кабинеты и ходил между столами, громко крича заместителям «мудак» и «гондон». Когда журналисты неслись со своих рабочих мест в редакцию с телефоном у уха и записной книжкой в руке. Он радовался, когда вспыльчивые консультанты лаялись с сучками из пиара из-за того, что их начальники выглядели по телевизору идиотами. Именно поэтому предобеденное время, после утренних встреч, когда репортеры уезжали готовить новости к вечернему выпуску, было самым плохим. Тогда стук клавиатуры затихал, болтовня за столами переговорных прекращалась, а какофония звонков мобильных телефонов умолкала. Пульс новостной редакции снова учащался, когда редакторы спускались в лифте, направляясь домой. Тогда наступало время, когда просыпались «темные звери» — те, что делали новости. Это дело доставляло Йоргену гораздо больше удовольствия, чем он сам мог себе в этом признаться. Это был его источник. Он узнавал все первым. Именно из-за него TV2 было лучше, чем VG, «Дагбладе», «Афтенпостен» и NRK[39]в освещении убийств в Сульру — общине, о которой теперь знает вся Норвегия. Тяжелой поступью Йорген Мустю шагал по бесшумному офису. Постучавшись, он вошел и закрыл за собой дверь. Это был кабинет новостного редактора Карла Сулли. Тот сидел, читая газету «Финансависен» и поедая свой обычный сэндвич с креветками из столовой. Сулли поднял глаза на Йоргена, но не начал разговор, пока его собеседник не опустился в стоявшее за столом кресло. — Итак, — начал Сулли. — Есть какие-нибудь подвижки по делу о конфликте в следственном управлении? Йорген, мысли которого в этот момент были далеко, уставился на Карла. — Мы ведь обсуждали это утром на встрече редакторов. — А-а, ну да. Картина более-менее проясняется, — ответил Йорген отстраненно. Кудрявый рыжеволосый начальник отдела, сложив руки на столе, наклонился вперед. — Но есть еще кое-что… Я должен обсудить это с тобой. Сулли опустил газету и встретился взглядом с Йоргеном. Он увидел, что Йоргена что-то беспокоит, а Карлу Сулли не нравились страдающие сотрудники, и Йорген это знал. Это всегда мешало хорошему делу. — Это касается источника. Главного источника, — сказал Йорген. — Вот как? — Полиция хочет знать, кто это. Сулли посмотрел на него, нахмурив лоб. — Ну… тут же нет никакой проблемы. Просто сказать «нет». Йорген положил руки на колени. — Полиция считает, что источник может знать, где находится остальная часть общины, и что у него могут быть сведения о преступнике. О том или тех, кто стоит за всем этим. Карл Сулли никогда не умел скрывать свое раздражение. Его шея, гладко выбритые щеки и виски вспыхнули, как степной пожар. Сощуренные глаза на мальчишеском лице сузились, как при анафилактическом шоке, а дыхание стало прерывистым. — Они хотят вызвать нас? Привлечь к суду? Йорген покачал головой. — Нет, такого они не говорили. Сулли непонимающе уставился на него. — Тогда в чем проблема? Источник — это святое! Ты что, не помнишь? Первый урок в высшей школе журналистики. «Финансависен» упала на сэндвич. — Ты даже мне не хочешь рассказывать, кто твой источник. А теперь ты хочешь выдать его полиции? Ты что, совсем долбанулся? Йорген засопел так, что в ноздрях заклокотало. Он пытался сохранять спокойствие, но ему становилось все жарче. Сначала ссора с Фредриком, а теперь еще и проповедь от этого жабенка? Должен быть какой-то предел. — Сидя на информации, представляющей угрозу для жизни, мы берем на себя огромную ответственность. Подумай только, а что если кого-то убьют из-за того, что наш источник знает что-то, что следует знать полиции? Я, мать твою, не уверен, что готов мириться с этим! Сулли небрежно отложил газету в сторону, встал и ударил кулаками по столу. — Мы — четвертая власть, мать твою! Мы независимы. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь когда-нибудь поверит TV2, если мы выдадим источник в таком деле, как это? Черт тебя побери, я поверить не могу, что это вообще пришло тебе в голову, — Сулли рвал и метал. — Мы должны заявить на Фредрика Бейера и всю хренову полицию Осло: они самым бессовестным образом оказывают на нас давление. Он грохнул кулаками по столу так, что зазвенело блюдце. — Я говорю «нет». «Нет» и еще раз «нет»! Забудь об этом. Ты понял меня? Йорген встал. С усилием сглотнул и прошипел, как шипит масло на сковородке. — Я именно так и сказал Фредрику. Но я собираюсь связаться с источником и вежливо попросить его сходить в полицию. Если это приведет к тому, что мы потеряем его как источник, пусть так и будет. Карл Сулли не изменился в лице. Они не отрывали глаз друг от друга, ожидая, что один из них уступит, и продолжали стоять как упрямые козлы. Сулли понял, что Йорген не изменит своего решения. — Отлично, — коротко сказал он. Йорген развернулся и вышел. Ответ на сообщение пришел мгновенно. — Встреча будет очень кстати. Мне тоже нужно кое-что обсудить с вами.