А пока шел через лужайку к дому, чтобы сказать маме, рука срослась – правда, было еще больнее. Он так тогда и не признался, вспомнил Кэл, выходя на пронизывающий холод. Зачем было ее расстраивать? Он быстро преодолел три квартала до офиса Фокса, отвечая на приветствия соседей и друзей. Останавливаться и вступать с ними в разговоры не хотелось. Ни насморк, ни пневмония ему не грозили, но он жутко устал от зимы. Серый, покрытый коркой льда снег грязной лентой лежал вдоль бордюра. Двери и окна некоторых домов и офисов украшали сердечки и венки в честь Дня св. Валентина, однако и они не могли оживить пейзаж: голые деревья и по-зимнему пустые сады. По мнению Кэла, Холлоу в феврале был не самым приятным местом на свете. Он поднялся по ступенькам крытого крыльца старинного каменного дома. Табличка рядом с дверью гласила: «Фокс Б. О’Делл, адвокат». Видя эту надпись, Кэл чувствовал удивление и некоторую растерянность. Прошло почти шесть лет, а он никак не привыкнет. Длинноволосый, чудаковатый хиппи стал адвокатом. Кэл вошел в аккуратную приемную, где за письменным столом восседала Элис Хоубейкер. Строгая и опрятная в своем темно-синем костюме и белой блузке, с шапкой седых волос и солидными бифокальными очками, миссис Хоубейкер следила за конторой, как бордер-колли за стадом овец. Симпатичная и ласковая на вид, она тут же вцепится в ногу, стоит сделать шаг не в ту сторону. – Здравствуйте, миссис Хоубейкер. Господи, как там холодно. Похоже, немного снега нам не помешало бы. – Кэл размотал шарф. – Надеюсь, вы с мистером Хоубейкером не мерзнете. – Нет, не мерзнем. Странная интонация заставила Кэла пристально посмотреть на помощницу Фокса. Стягивая перчатки, он вдруг понял, что она плачет, и шагнул к столу. – Что случилось? Почему… – Все в порядке. В полном порядке. У Фокса нет посетителей. Он не в духе, так что проходите прямо к нему. – Да, мэм. Миссис Хоубейкер, если… – Просто идите к нему, – повторила она и склонилась над клавиатурой. За приемной начинался коридор, по одну сторону которого был туалет, по другую – библиотека, раздвижная дверь в торце вела в кабинет Фокса. Стучать Кэл не стал. Услышав, как раздвигаются створки двери, Фокс поднял голову. Он был явно не в духе: в глазах застыло мрачное выражение, рот недовольно кривился. Фокс сидел за письменным столом, взгромоздив на столешницу ноги в туристических ботинках. На нем были джинсы и фланелевая рубашка с расстегнутым воротом, из-под которого выглядывала белая футболка. Лицо с правильными, но немного резкими чертами, обрамляли темно-каштановые волосы. – Что происходит? – Я тебе расскажу, что происходит. Моя секретарша увольняется. – Ты ее обидел? – Я? – Фокс откинулся назад, распахнул дверцу мини-холодильника и достал банку кока-колы. Кофе он никогда не пил. – Шутишь, братишка. Помнишь, в одну роковую ночь мы разбили лагерь у Языческого камня и выпустили джинна из бутылки? Кэл опустился в кресло. – Она увольняется, потому… – Не просто увольняется. Они с мистером Хоубейкером уезжают из Холлоу. Да, именно поэтому. – Фокс жадно глотнул колу – так пьяницы прикладываются к бутылке с виски. – Элис не назвала настоящую причину, но все понятно и так. Сказала, что переезжают в Миннеаполис, поближе к дочери и внукам, но это ложь. Зачем семидесятилетней женщине и ее мужу, которой еще старше, сниматься с насиженного места и переезжать на север? Другая их дочь живет под Вашингтоном, тут у них прочные корни. Я точно знаю, что это чушь собачья. – Ты догадался по ее объяснениям или покопался у нее в голове? – Сначала одно, потом другое. Только не надо. – Фокс взмахнул банкой кока-колы и с силой опустил ее на стол. – Я не сую свой нос в чужие мозги ради развлечения, сукин сын. – Может, еще передумают. – Они не хотят уезжать, но им страшно оставаться. Страшно представлять, что снова случится ужасное – обязательно случится, можно не сомневаться, – и они просто не хотят пережить все еще раз. Я предложил ей повысить жалованье – как будто это мне по карману – и отпуск на весь июль. Намекнул, что знаю истинную причину. Они уезжают. Элис дала мне время до первого апреля. День дурака, черт возьми! – Фокс уже кричал. – Чтобы я нашел ей замену и она могла ввести новичка в курс дела. Я ни черта не смыслю в ее работе, Кэл. Не знаю и половины того, чем она занимается. Элис просто следит за всем. Каким-то образом. – До апреля еще есть время. Может, мы что-нибудь придумаем. – Мы за двадцать лет ни до чего не додумались. – Я имел в виду твою офисную проблему. Хотя и другую тоже. – Кэл встал и подошел к окну, выходившему на тихую боковую улицу. – Нужно дойти до конца. На этот раз нужно дойти до конца. А что, если все рассказать этой писательнице? Изложим все беспристрастному, постороннему человеку. – И накликаем беду. – Беда все равно придет. Осталось пять месяцев. Я назначил встречу у меня дома. – Кэл взглянул на часы. – Через сорок минут. – У тебя? – Фокс растерялся. – То есть сегодня? Послушай, я ничего не говорил миссис Хоубейкер, и эта встреча нигде не записана. Через час мне нужно давать показания под присягой. – Почему ты не воспользуешься своим «Блэкберри», черт возьми? – Потому что это не укладывается в мою простую, земную логику. Перенеси встречу. Я освобожусь после четырех. – Ладно, я все улажу. Если она захочет, могу заказать столик в ресторане, и у нас будет целый вечер. – Много не болтай. – Да, буду осторожен. Но мне тут в голову пришла одна мысль. Мы столько лет осторожничали. Может, пришло время безрассудства? – Ты говоришь, как Гейдж. – Фокс… У меня опять появились сны. Фокс вздохнул. – А я надеялся, что только у меня. – Когда нам было семнадцать, сны начались примерно за неделю до дня рождения, а в двадцать четыре больше чем за месяц. Теперь за пять месяцев. И с каждым разом эффект все сильнее. Боюсь, если мы ничего не придумаем, этот раз станет последним – и для нас, и для города. – Ты говорил с Гейджем? – Только что отправил ему письмо по электронной почте. Но о снах не упоминал. Это я оставляю тебе. Выясни, появились ли они у него, – где бы он ни находился, черт возьми. И заставь вернуться домой. Думаю, он нужен здесь. На сей раз нельзя ждать лета. Ладно, мне пора. – Поосторожнее с писательницей! – крикнул Фокс вслед удаляющемуся Кэлу. – Меньше говори, больше слушай. – Не беспокойся, – ответил Кэл. Куин Блэк направила свой «Мини-Купер» к съезду с автострады и увидела на развязке обычную рекламу ресторанов быстрого питания: «Пэнкейк Хаус», «Вендис», «Макдоналдс», KFS. Она с вожделением подумала о «королевском» гамбургере с порцией соленой хрустящей картошки и – естественно – диетической колой, чтобы заглушить чувство вины. Но не поддалась искушению. Нельзя нарушать данную себе клятву: фастфуд не чаще одного раза в месяц. – Ну вот, теперь ты чувствуешь себя праведницей? – спросила она себя, бросив последний взгляд в зеркальце заднего вида на «золотые арки»[8]. В подростковом возрасте и потом, когда ей уже исполнилось двадцать, любовь к фастфуду и жирной пище толкнула ее на путь бесконечных диет, невкусных заменителей и чудо-упражнений для похудания. Потом Куин обозвала себя дурой, выбросила все книги и брошюры о правильном питании, объявления вроде «Я сбросила двадцать фунтов за две недели. И ты сможешь!» и обратилась к разумной диете и физическим упражнениям. «Перемена образа жизни», – напомнила она себе. Куин изменила свой образ жизни. Но как же она скучала по «королевскому» гамбургеру – больше, чем по бывшему жениху! Разве по нему можно не скучать? Куин бросила взгляд на навигатор, прикрепленный к приборной панели, потом на листок с указаниями, распечатанный из электронного письма Калеба Хоукинса. Пока все совпадает. Она протянула руку за яблоком. Яблоки создают чувство насыщения, подумала Куин, вонзая зубы в плод. Полезны для здоровья и вкусны. И они не «королевский» гамбургер. Чтобы отвлечься от соблазнительных мыслей, Куин стала думать, как пройдет первая личная встреча с одной из главных персон странного маленького городка Хоукинс Холлоу. Нет, нечестно называть городок странным, подумала она. Объективность прежде всего. Может, в результате расследования и придется признать, что город действительно странный, но пока это преждевременно – сначала нужно все проверить, побеседовать с людьми, сделать записи, порыться в местной библиотеке. И – возможно, самое главное – самой увидеть Языческий камень. Ей нравилось заглядывать в укромные уголки и ворошить прошлое маленьких городков, обследовать подвалы в поисках секретов и сюрпризов, прислушиваться к сплетням, местным легендам и фольклору. Куин приобрела некоторую известность серией статей о необычных, мало кому известных городах для небольшого журнала под названием «Детурс». А поскольку профессиональный аппетит у нее не уступал аппетиту физическому, она рискнула написать книгу на эту же тему, выбрав местом действия маленький город в штате Мэн, который якобы посещали призраки двух сестер, убитых в местном пансионе в 1843 году. Критики отозвались о ее творении как об «увлекательном чтиве», «забавной страшилке» – за исключением одного, который назвал книгу «нелепой» и «запутанной». Куин на этом не остановилась и написала книгу о маленьком городке в Луизиане, где потомок жрицы вуду работал мэром и лечил внушением. А также, как выяснила Куин, держал чрезвычайно популярный бордель. Но Хоукинс Холлоу – она это чувствовала – обещал нечто более масштабное. И ей не терпелось вонзить в него зубы.