Леди и правда чувствовала себя неважно. Нервное напряжение, и без того не оставляющее её ни на минуту, ожидание новостей и бессонные ночи, приправленные теперь и словами советника, давали о себе знать. – Убирайтесь. Оставьте меня! Даже когда дверь за Йареном закрылась, Шау ещё долго не отходила от окна. Каждый новый день повторял предыдущий, лекари, Гроссмейстер Кегнил, Йарен, сир Баннет Загадочный, получивший своё прозвище из-за тёмного прошлого, о котором он рассказывал множество историй, взаимоисключающих друг друга, кастелян Ворнингбелл и другие, не менее уважаемые люди, помогали матери пережить потерю сына, поддерживали её, но за спиной винили Велеса. Шау знала, слышала, чувствовала это. Время шло, отряды возвращались, их поиски не приносили результатов, и леди отправляла новые группы. Однажды ей сказали, что юный лорд, скорее всего, погиб. Йарен с трудом отговорил её казнить произнёсшего эти слова, рыцаря отправили в камеру и выпустили через полцикла, когда Шау пришла в себя. Она порывалась самостоятельно отправиться на поиски, и отправилась бы, но вернулся последний отряд, тот, что искал сына леди в столице. Верные подданные правительницы земель принесли недобрые вести – сир Саттон, взявший на обучение Велеса, выразил своё сожаление, он любил лорда Отто Лоудбелла, ведь тот в своё время обучил его очень многому, он также подтвердил догадку Йарена. Рыцарь рассказал, что над юным лордом смеялись из-за решения его отца покинуть службу и жениться, обвиняли сира Отто в предательстве, в нарушении обетов, и это пагубно повлияло на Велеса – юноша часто дрался, сердился на отца и однажды кричал, что убьёт его. После очередной драки лорд покинул столицу, пообещал Саттону вскоре вернуться, но более рыцарь его не видел. Новость пошатнула здоровье Шау, и леди слегла. Более четырёх циклов она не покидала своих покоев, лекари дежурили подле неё и боялись, что их правительница вскоре покинет этот мир. В Ворнингбелле тогда случилось ещё одно несчастье – единственную дочь погибшего сира Отто и Шау свалила с ног болезнь. Возможно, это стало тем самым толчком для матери, и она наконец смогла справиться со своим горем. Леди Лоудбелл поднялась с постели, хотя она и потеряла в весе, её щёки ввалились, появились синяки под глазами, и казалось, она постарела лет на десять. Она постепенно приходила в форму, нашла в себе силы вновь заняться положенными правителю делами. Шау всё ещё не оставляла надежду, что Велес вернётся, отправит ей письмо, встретит людей Лоудбеллов, но после каждого из заходов солнца вера таяла. Леди, что теперь правила Ветвью, писала Его Величеству и регенту, она просила помощи, и женщине не отказали. Для помощи в поисках Клейс Форест отправил шесть отрядов рыцарей и с два десятка Серых Братьев, чтобы помочь с управлением землями и навести порядок. Теперь Шау старалась сконцентрироваться на дочери – Сэйру мучил кашель, жар то спадал, то возвращался, она жаловалась на головные боли и ела, только когда её заставляли. Йарен не возвращался более к неприятной теме, леди Лоудбелл была уверена – советник рад, что разговоры про Велеса почти стихли. Поздним вечером Шау засиделась в Большом зале, все её собеседники разошлись, стражники пытались не клевать носом, и её окружала тишина. В Ворнингбелле никогда не было настолько тихо, и это действовало на нервы. Леди сидела на возвышающемся помосте, на своём месте, и лишь изредка перелистывала страницы отчётов. Её мать, леди Милли Лоудбелл, дальняя родственница Экрога Редгласса, ругала дочь за чрезмерную любовь к чтению по вечерам, в особенности при плохом освещении, и сейчас Шау с удовольствием бы выслушала столь раздражающие поучения матери. Место Велеса, наследника земель Ветви, пустовало, равно как и место Сэйры – она ещё не пошла на поправку. Женщина понимала, что её мысли отвратительны, она отдавала себе отчёт, что она плохая мать, но жизнь сына волновала её больше, чем жизнь дочери. Четырёхлетняя девочка нуждалась в ней, её любили, Отто и вовсе не мог нарадоваться рождению маленькой леди, однако для Шау Велес оставался долгожданным ребёнком, самым любимым, главным даром Богов. Леди отложила книгу, немного прошлась, чтобы разогнать кровь, и села на предназначенное для сына и наследника место. Картина перед глазами начала расплываться, она почувствовала страх, неконтролируемый и неподвластный описанию ужас. Шау ощутила запах сырости, железа и отвратительную вонь, словно Большой зал начал представлять собой уборную. Очертания колонн и отполированного пола смылись, и она увидела другое помещение. Плохое освещение мешало ей увидеть всё, но перед её глазами появились решётки, затем каменные стены, пол, а после – глубокая миска с водой. Чьи-то руки подняли её, поднесли ко рту, и она ощутила вкус застоявшейся воды, в которой попадались куски чего-то непонятного, и леди поняла, что не хочет знать, что это. Страх продолжал сковывать её, и с каждым мгновением она чувствовала его всё сильнее. Теперь к нему присоединилась и боль – всё тело ныло, словно она долгое время не могла распрямиться, она почувствовала, как болят обожжённые места, запястья и щиколотки, как язык во рту натыкается на брешь в зубах – кажется, не хватает трёх или четырёх. Её не покидало чувство безысходности и желание завершить весь этот кошмар, она хотела умереть. Леди увидела, как грязные пальцы с поломанными ногтями зашарили по полу, чувствовала холод камня, словно это были её собственные руки, увидела синяки и стёртую кожу, такие следы оставляют кандалы на жертвах палачей, но к Шау медленно приходило осознание, что она не может пошевелить ничем сама. Она смотрит лишь туда, куда её направят, тело неподвластно ей, и она не способна произнести ни звука. Сердце матери подсказало ей, кому принадлежит тело, в котором она каким-то образом оказалась, – это был Велес. Шау хотелось закричать, позвать его, заплакать, но рот не слушался, а слёзы из глаз так и не выступили. Где-то скрипнула дверь, картинка дёрнулась, и она ощутила, как ударилась спиной о камень – Велес отшатнулся от звука и вжался в стену. Страх усиливался, тело задрожало, и Шау услышала голоса: – Он хотел узнать, как твои успехи с мальчишкой и жив ли он. Этот голос вызвал целую гамму чувств. Леди Лоудбелл ощутила нечто похожее на обиду и сомнения, правда, когда заговорил второй, страх затмил всё остальное. – Мне есть над чем ещё поработать, если вы не возражаете. Он жив, лекари помогают ему, когда потребуется. – Как он ведёт себя? – Мальчишка напуган, он не перестаёт умолять убить его, но пока он больше похож на загнанного зверька, чем на душевнобольного. – То ли ты слишком занят самоудовлетворением, Кемрин, то ли не так хорош в своём деле. – Самоудовлетворением? Обвинять меня в непрофессионализме вы можете, сир Саттон, я лишь стремлюсь к совершенству, но считать, что я получаю от процесса какое-то удовольствие, – это слишком. – Неужели, терзая мальчика, ты испытываешь отвращение? – Ничуть. Но и радости мне это не приносит. Я всего лишь провожу свои эксперименты – я хочу понять пределы сил человеческого тела. Да, я вырвал ему несколько зубов, всего ничего, но лишь для того, чтобы понять, сколько потребуется, чтобы он перестал кричать и потерял сознание. Из глаз полились слёзы. Леди Лоудбелл чувствовала, как они потекли по щекам, как защипало глаза. Велес даже не попытался вытереть их. – И когда он пришёл в себя, ты не повторяешь это снова и снова? Признайся, Кемрин. – Зачем мне повторять? Я отметил в своих записях, описал результат и перехожу к следующему. – Тогда зачем тебе это? – Я делаю всё во имя науки. До сих пор многие лекари верят, что душевнобольные – это проклятые люди. Я же не верю, что Боги обрекают их на страдания, да и в существование Богов тоже, равно как и ты. Но я считаю, что пережитый страх, душевные терзания, боль и другие подобные вещи могут лишить человека разума, плохо лишь то, что требуется много времени. Вы пришли забрать его, сир? – Нет, только убедиться, что он жив. Он пригодится только для ритуала, поэтому пока ты можешь делать всё, что захочешь. Но учти, Кемрин, если мальчик умрёт, Он будет в ярости. – Я сделаю всё, чтобы этого не случилось. А вот и он, смотрите, сир, сколько пожелаете. Велес поднял голову, и Шау увидела двух мужчин. Один из них, при взгляде на которого сын расплакался пуще прежнего и начал невнятно спрашивать, за что с ним так поступили, показался знакомым. Он был хорошо сложён, в нём, как в погибшем муже, чувствовалась выправка и сила человека, выбравшего путь воина. Его красивые одежды позволяли причислить его к рыцарству и, скорее всего, к Серому Братству. Шау только теперь поняла, что обращение к сиру Саттону ей не послышалось – перед ней стоял бывший учитель Велеса, его наставник, тот, кто написал ей удивительно душевное письмо со словами сочувствия. Второй же, вызывающий ужас у наследника Лоудбеллов, был невысоким, худощавым, с торчащей и неаккуратной бородкой, темноволосый и совершенно некрасивый, с кривым, словно завалившимся набок, носом. – Эй, друзья, я думаю, он уже достаточно отдохнул. Доставайте его и ведите. – Мерзкий запах! Ты бы сказал, чтобы его новые покои вычистили и помыли, он ведь всё же лорд. На смешки мужчин Велес не обратил внимания, он взвизгнул, когда решётку открыли поспешившие на помощь хозяевам слуги. – Прошу вас, нет! Сир… Сир, помогите! Убейте меня! Горло заболело от речи, язык с трудом ворочался в пересохшем рту. Хриплый, сорванный голос принадлежал Велесу. Среди мучителей она успела заметить двух очень похожих женщин, они не уступали в уродстве Кемрину и имели с ним много общего, и такого же некрасивого юношу, не старше Велеса. Руки слуг крепко схватили мальчика и потянули, сын закричал, и сердце Шау чуть не остановилось. Она зажмурилась. – Миледи! Миледи, вы слышите меня? Миледи? Шау открыла глаза. Над ней склонились стражники, что стояли у дверей Большого зала – один из них теребил её за плечо, а второй размахивал серебряным блюдом. Фрукты и ягоды были рассыпаны по полу вокруг неё – леди наконец смогла повернуть голову и ощущать своё настоящее тело. – Миледи, вы слышите меня? Шау кивнула. Ей помогли подняться с пола. – Вы вдруг упали! Дюб сказал, что вам стало дурно от жары. Вы долго лежали с открытыми глазами, не слышали и не видели нас, а потом вдруг как закричали… Миледи, вас надо отвести к лекарям! Вы можете идти? – Нет, лекари подождут. Мне нужен Йарен, сейчас же! Велес жив! Приложение Ферстленд и Новые земли Ферстленд – материк, окружённый со всех сторон морем и островами. Некоторые из них достаточно велики, чтобы вместить города и замки. Примером может служить Остров Фейт, где на описываемый момент находится пристанище для душевнобольных. В Ферстленде царит феодально-вассальный строй общества – во главе стоит король, единый правитель для всех, которому подчиняются все жители. Население, кроме единичных случаев, объединено верой в одних Богов, что практически исключает религиозные войны. Вся территория Ферстленда, включая островки вокруг, поделена между родами, подавляющая её часть изучена. Лишь отдалённые точки, некоторая часть земель у подножия горных массивов и на крайнем севере до сих пор не освоена, так как непригодна для жизни. Ферстленд признал большинство изобретателей и учёных. Король при поддержке лордов отдал небольшую часть земель, замки и города в пользование мудрецам, назвав этот оплот Цитаделью Мудрости. Благодаря полному обеспечению всем необходимым за счёт казны на материке появилось больше лекарей и образованных людей, что привело к снижению смертности. Новые Земли – отдельно расположенный материк, ближайший к Ферстленду, путь до которого занимает около десяти дней. Освоение этих земель началось за полвека до событий в книге. На данный момент изучена лишь малая часть, преимущественно вдоль берегов и с небольшим углублением в материк, не больше чем на семь-восемь дней пешего пути. Новые Земли изобилуют плодородными почвами, на них имеются прииски, а леса полны живности и разнообразных растений. Картографы и мореплаватели установили, что этот материк превышает Ферстленд в два раза и имеет более вытянутую форму с юга на север. В данный момент захватчики предпочитают заниматься изучением более тёплых земель, в холодную часть материка предпринимались единичные походы, из которых путешественники не вернулись. Население Новых Земель живёт раздробленно, крупных городов до прихода захватчиков не имелось. Деление на племена, у каждого из которых своя вера, нередко приводило к конфликтам между местными жителями и долгое время не позволяло им двигаться в одном направлении. Приход уроженцев Ферстленда, которые уже поделили новые территории между собой и решили, что те должны подчиняться в конечном итоге королевскому роду, помог объединиться некоторой части коренных племен для противостояния захватчикам.