Или на следующей неделе. Я буду готова. 17 Эшли Меня будут доставать из-за того, что произошло сегодня на матче, всю оставшуюся жизнь. Определенно, до конца сезона. Я смотрю, как остатки грязи стекают в канализацию, вода льется вслед за ней, моя голова склонена в изнеможении после долгого дня. — Джонс, ты все еще там? Стью стоит у входа, прислонившись к кафельной стене, и нетерпеливо смотрит внутрь. — Очевидно, что я все еще здесь — ты пялишься прямо на меня, придурок. Он смеется. — Мы хотим поговорить о Вегасе. Мы? О Вегасе? — Уходи. — Вода стекает по моей шее, по спине. — Скажешь дату поездки? Я хочу, чтобы Элли знала. Он, блядь, сейчас серьезно? — Приятель, я не знаю дат. Она только сегодня узнала, что выиграла, и даже если бы знал, думаешь, я бы тебе сказал? — Они не поедут. Не могу представить себе поездку с этими придурками, сводящими меня с ума еще больше, чем они уже делают. Кто захочет отдыхать с этими идиотами? — Должен ли я тогда просто написать Джорджии сам, или эм… Почему он не ушел? — Ты все еще стоишь там? — Да. — Оставь меня в покое, я устал. — И мои мышцы болят — не только от того, что я таскал Джорджию на руках по полю, но и от того, что меня так много раз били во время матча. Иногда мне кажется, что я застрял в теле восьмидесятилетнего старика. Стюарт в конце концов смягчается, или, может быть, я просто игнорирую его достаточно долго, чтобы ему стало скучно, и уходит, оставив меня наедине с моими мыслями. Часть меня хочет подрочить, чтобы немного снять напряжение, которое испытываю, но я нахожусь в раздевалке, и вокруг все еще достаточно людей, и если кто-нибудь поймает меня, то подумает, что я гигантский извращенец. Которым я не являюсь. Обычно. Мои мысли тут же возвращаются к Джорджии и тому выражению, которое было у нее на лице, когда она подбежала ко мне сегодня на поле. Сначала, когда увидел ее, я был встревожен — честно говоря, само ее присутствие на моей игре сбило меня с толку. Я видел, как она шла к полю, когда мы были в середине игры, но подумал, что мои глаза обманывают меня. Мы не обсуждали ее приход, поэтому тот факт, что девушка появилась… …действительно, было неожиданностью. Затем, когда увидел, как она спускается по ступенькам трибуны и спешит ко мне, практически бежит, я запаниковал. Кто бы не подумал о худшем, когда их соседка по дому набрасывается на них посреди матча по регби? Я подумал, что кто-то умер. Или ей стало плохо. Или произошла чрезвычайная ситуация. Может быть, дом загорелся? Кто вообще знает. Последнее, о чем я думал, это о хороших новостях. Самое последнее, чего бы я от нее ожидал, так это того, что она выскочит на игровое поле, заполненное грязными игроками в регби. Очень нехарактерно для нее, но в некотором роде заводит. Никогда бы не подумал, что она способна быть такой импульсивной. Мне это нравится. Если быть честным, то Джорджия Паркер производит впечатление серьезной, временами немного чопорной и правильной. К обеим характеристикам я привык, приехав из Великобритании. Девушка выглядела абсолютно взволнованной, когда я поднял ее и закружил. Смеялась и хихикала, как ребенок, когда я начал бегать с ней по полю, улюлюкая и вопя. А потом, когда мои приятели присоединились к… Веселью. Было уморительно. И все же, черт возьми, я ни за что не позволю ни одному из этих недоумков сопровождать меня на отдыхе с Джорджией. Никогда в жизни я не видел более неуклюжей группы тупоголовых придурков. Конечно, мне придется солгать — Стью ни за что не оставит это просто так. Ополоснув остальную часть тела, высовываю руку из душевой кабины, пальцами пытаюсь нащупать полотенце, которое оставил висеть рядом с занавеской, но его нет. Вот черт. У меня было полотенце, не так ли? Оно было там минуту назад… Чертов Стью, он украл его. Выключив воду, я стою там весь мокрый, позволяя каплям стекать, прежде чем выйти на холодный бетонный пол раздевалки. Взгляд останавливается на ухмыляющемся Стью, у которого теперь, как я предполагаю, мое полотенце обернуто вокруг головы в стиле тюрбана, в остальном он полностью одет. — Ты придурок. С болтающимся между ног членом, я подхожу к вешалке для полотенец и хватаю еще два, обматываю одно вокруг талии (его едва хватает), а другим промокаю волосы. — Когда едем в Вегас? — спрашивает Фил Джефферсон, но я поднимаю руку в воздух, чтобы заставить его замолчать — и всех остальных. — Не начинай. Никто, черт возьми, не едет в Вегас. Ни один из вас, оболтусы, никуда не поедет. Ни один. — Ты говоришь так, словно ты из 1812 года. — Кто-то смеется в углу и передразнивает: — Ни один из вас, оболтусы, никуда не поедет. — Я не говорю как шотландец, придурок. Решаю игнорировать их всех, но это, черт возьми, почти невозможно. Они собрались вокруг, обсуждая все, что собираются сделать в своем вымышленном путешествии. Азартные игры, шоу и выпивка в бассейнах на Вегас-Стрип. Стриптизерши и танцовщицы. Сжимаю губы. Я просто больше не буду поднимать эту тему; если они не будут знать даты, которые мы выберем, то не смогут присоединиться, не так ли? Вот именно. Торопясь попасть домой, я заканчиваю одеваться, каждый предмет одежды становится влажным от воды, все еще прилипающей к моей коже. — Можешь подвезти меня домой? — спрашивает кто-то, и я немедленно отвечаю «нет». Я не в настроении вести светскую беседу или быть пленником очередной болтовни о Вегасе в своем собственном автомобиле. — Да ладно тебе, чувак! — кричит он мне вслед. — Мы должны спланировать нашу поездку! Это вызывает ухмылку на моем лице, и я снова улыбаюсь, бросая свою черную спортивную сумку на пассажирское сиденье своего грузовика, тело расслабляется, как только сажусь за руль и пристегиваюсь. Джорджия стоит у барной стойки, когда я вхожу в дверь. Услада для моих глаз. Она подбегает, чтобы обнять меня, затем подпрыгивает вверх-вниз на носках, все еще переполненная энергией. — О, боже, ты можешь в это поверить? Мне до сих пор не верится.