Перегнувшись через Конора, я смахнул со стола пакетик и снова закружил по комнате, перебрасывая его с ладони на ладонь. – А ты случайно не заметил, что по дому расставлено чертовски много радионянь, – ну, пока пил чай с сэндвичами? – Так это были видеоняни? – Лицо Конора снова приняло старательно непроницаемое выражение, к этому вопросу он тоже подготовился. – Я думал, это рации или что-то в этом роде. Что Пэт с Джеком играли в такую игру. – Нет, не играли. Как по-твоему, зачем Пэту и Дженни полдюжины радионянь, расставленных по дому? Конор пожал плечами: – Понятия не имею. – Ясно. А дыры в стенах? Их ты заметил? – Да, их видел. Я с самого начала знал, что дом построен из говна и палок. Им надо было засудить подонка, который его построил, но тот, скорее всего, уже объявил о банкротстве и уехал на Коста-дель-Соль, поближе к своим офшорным счетам. – Нет, сынок, это ты на строителей не свалишь. Пэт сам пробил в стенах дыры, потому что терял рассудок, пытаясь поймать норку или кто там у него был. Он расставил видеоняни, потому что зациклился на том, чтобы увидеть тварь, которая отбивала чечетку у него над головой. Ты пытаешься убедить нас, что за столько часов слежки ты этого не заметил? – Я же говорил, что знал про животное. – Еще бы, черт побери. Но ты пропустил ту часть, в которой Пэт сходил с ума. – Я уронил пакетик, подбросил его ногой и снова поймал. – Ой. Ричи выдвинул стул и сел за стол напротив Конора. – Дружище, мы восстановили всю инфу на компьютере. Мы знаем, в каком состоянии он был. “Депрессия” – это еще мягко сказано. Конор задышал глубже, раздувая ноздри: – Компьютер? – Давай пропустим сцену, где ты прикидываешься дурачком. Это скучно, бессмысленно и сильно портит мне настроение. – Я со злостью швырнул пакетик о стену. – Ты не против? Конор промолчал. – Ну что, попробуем еще раз? – спросил Ричи. – Что-то изменилось, и ты оставил эту фигню для Дженни. Из-за Пэта, да? Ему стало хуже? – Если вы уже знаете, зачем спрашивать? – Стандартная процедура, брат, – непринужденно объяснил Ричи. – Просто проверяем, совпадут ли твои показания с информацией из других источников. Если все сходится – о радость! – мы тебе верим. Если же ты говоришь одно, а улики – другое… – Он пожал плечами. – Тогда у нас проблема, и, значит, нам придется копать дальше, пока не разберемся. Понимаешь? – Ладно, – сказал Конор после паузы. – Пэту становилось хуже. Он не впал в буйство, не орал, чтобы животное выходило на бой, или еще что. Просто у него был тяжелый период, ясно? – Но что-то ведь наверняка произошло. Недаром же ты вдруг решил связаться с Дженни. – Просто она казалась такой одинокой. Пэт за два дня с ней ни словом не обмолвился – по крайней мере, я этого не видел. Он целыми днями сидел на кухне, уставившись в поставленные рядком мониторы на столе. Пару раз она пыталась с ним поговорить, но он на нее даже не взглянул. И по ночам они тоже не наверстывали упущенное – ночь он провел на кухне, спал в кресле-мешке. Значит, под конец Конор проводил в своем логове практически круглые сутки. Я перестал играть с пакетиком и встал у него за спиной. – Дженни… Я увидел ее на кухне – она ждала, когда вскипит чайник. Она оперлась о стол, словно у нее не было сил стоять. Смотрела в никуда. Джек тянул ее за штанину, хотел ей что-то показать, а она даже не замечала. Дженни выглядела лет на сорок, если не старше. Казалась потерянной. Я готов был спрыгнуть из окна и перемахнуть через стену, чтобы ее обнять. – И ты решил, – произнес я ничего не выражающим голосом, – что в этот сложный для нее момент ей позарез необходимо узнать, что за ней кто-то следит. – Я просто пытался помочь. Я бы зашел к ней, позвонил или написал, но Дженни… – Он тяжело покачал головой. – Когда дела идут не очень, она не любит говорить об этом. Она не стала бы со мной болтать, ведь Пэт… Вот я и подумал: дам ей знать, что я рядом. Съездил домой и нашел значок. Может, я поступил неправильно. Но в то время мне показалось, что это хорошая мысль. – В какое именно время? – Что? – Когда ты оставил значок в доме Спейнов? Конор набрал воздуху, чтобы ответить, но что-то его остановило; я увидел, как напряглись его плечи. – Не помню. – Даже не пытайся, приятель. Это уже не смешно. Когда ты оставил значок? – В воскресенье, – сказал Конор, помолчав. Мы с Ричи переглянулись через его голову. – В прошлое воскресенье. – Да. – В котором часу? – Часов в пять утра. – Притом что все Спейны дома, спят в нескольких ярдах от тебя. Да уж, приятель, в смелости тебе не откажешь. – Я просто вошел через черный ход, положил значок на кухонную стойку и ушел. Дождался, пока Пэт пойдет спать, – в ту ночь он не остался внизу. Делов-то. – А как же сигнализация? – Я знаю код. Видел, как Пэт его набирал. Сюрприз, сюрприз. – И все-таки это было рискованно. Похоже, тебе страшно хотелось это сделать, так? – Мне хотелось, чтобы у нее был этот значок. – Ну разумеется. И двадцать четыре часа спустя Дженни при смерти, ее муж и дети убиты. Даже не пытайся уверять, будто это совпадение. – Я не пытаюсь вас ни в чем уверять. – Так что же произошло? Она не обрадовалась твоему подарочку? Не проявила достаточной благодарности? Просто кинула значок в ящик, вместо того чтобы надеть? – Дженни положила его в карман. Что она с ним сделала потом – не знаю, мне все равно. Я просто хотел, чтобы он был у нее. Я опустил руки на спинку стула Конора. – В тебе столько дерьма, что мне хочется сунуть твою голову в унитаз, – процедил я ему прямо в ухо. – Ты прекрасно знаешь, что Дженни подумала про значок. Ты знал, что он ее не напугает, потому что сам вложил его ей в руку. Вот вы, значит, как все устроили? Ночью, пока Пэт спал, она тайком спускалась в кухню и вы с ней трахались на детском кресле-мешке? Он резко развернулся ко мне – его глаза были похожи на осколки льда. На сей раз он не отстранился, и мы едва не соприкоснулись носами. – Меня от вас тошнит. Если вы так думаете, если вы действительно так думаете, значит, у вас не в порядке с головой. Ему не было страшно. Для меня это стало почти шоком – за годы службы привыкаешь, что тебя боятся и преступники, и невиновные. Признаём мы это или нет, однако всем нам, полицейским, это нравится. У Конора больше не осталось причин меня бояться. – Ладно, значит, не на кресле-мешке. У тебя в логове? Что мы найдем, когда снимем пробы с твоего спальника? – Валяйте. Она ни разу там не была. – Тогда где, Конор? На пляже? В кровати Пэта? Где вы с Дженни сношались? Он сжал в кулаках складки джинсов, чтобы не ударить меня. Однако его терпение было на исходе, и я дождаться не мог, когда же оно лопнет наконец. – Я бы ни за что к ней не прикоснулся, а она – ко мне. Никогда. Неужели вы настолько тупой, что не понимаете этого? Я рассмеялся ему в лицо: – Ну разумеется, прикоснулся бы. Ах, несчастная одинокая крошка Дженни! Бедняжка вынуждена торчать в этом гадком поселке. Ей просто нужно было знать, что она кому-то небезразлична. Ты ведь так сказал, да? Ты мечтал стать ее утешителем, верно? Вся эта брехня про то, что ей та-а-ак одиноко, всего лишь удобная отмазка, чтобы ты мог трахать ее, не чувствуя себя виноватым перед Пэтом. Когда это началось? – Никогда. Если бы вы так поступили, это ваши проблемы. Если у вас никогда не было настоящих друзей, если вы никогда не любили, это ваши проблемы. – Ей-богу, ты настоящий друг. Тот зверь, который сводил Пэта с ума, – это же твои фокусы. Снова этот изумленный ледяной взгляд: – Что вы… – Как ты это сделал? Звуки меня не интересуют – рано или поздно мы выясним, где ты купил аудиосистему, – но мне любопытно узнать, как ты снял мясо с беличьих костей. Ножом? Кипятком? Зубами? – Я понятия не имею, о чем вы. – Хорошо. С белками разберутся у нас в лаборатории. Но вот что мне действительно хотелось бы узнать: затея с животным – твоя личная заслуга? Или Дженни была с тобой заодно? Конор резко вскочил, опрокинув стул, однако далеко не ушел – я схватил его и прижал к стене еще прежде, чем успел осознать, что делаю.