– Что там? Еще что-то плохое? – встревожилась Ирка. – Наоборот, хорошее, – ответила я удивленно. – Мне деньги пришли. – Какие? Большие? – Подружка подошла поближе. – Даже слишком. – Я показала ей сообщение мобильного банка. – Намного больше, чем ожидаемый гонорар. Ирка вздохнула. Она знает, какое у меня сложное отношение к гонорарам. Я терпеть не могу испытывать ощущение, будто кому-то что-то должна, и потому никогда не беру предоплату за свою работу – это раз. И я не задираю свой ценник, потому как считаю это непрофессиональным, – это два. – Это нельзя так оставлять. – Я отошла к стене, чтобы оказаться вне магистрального канала плывущих по проспекту туристов, и набрала знакомый номер. – Кому звонишь? – поинтересовалась подруга, встав так, чтобы заслонять меня от прохожих и их острых локтей. – Марине, менеджеру проекта питерского издательства, у которого права на русские переводы романов Блейка, – объяснила я. – Марина, здравствуй! – Привет-привет! Что, денежки пришли? – Менеджер была весела и игрива. – Пришли, но что-то много, тут какая-то ошибка… – Нет никакой ошибки, это твой гонорар за последний роман плюс премия. – Какая еще премия? – не поняла я. Никогда еще премий от издательств не получала. Во всяком случае, денежных. – Считай, выходное пособие, – любезно объяснила Марина. – Американский заказчик согласился принять твою отставку и даже велел выплатить тебе «золотой парашют». – Ты шутишь? Как топ-менеджеру «Газпрома»?! – Я тоже крайне удивлена. – В голосе менеджера прорезались нотки не то обиды, не то зависти. – Мне казалось, тебя еще долго будут уговаривать продолжить серию, станут сулить надбавки и плюшки, сам Петр Иваныч был поначалу именно так настроен… – Какой еще Петр Иванович? – Ну Блейк же, Воронцофф, его американского папу Джоном зовут, получается, по-нашему он – Иванович. «Щелк!» – еще один найденный пазл в моей голове. – А как зовут его маму, не знаешь? – Как же, знаю: Наталья! Щелк! Щелк! – То есть это Блейк-Воронцофф распорядился отпустить меня и премию дать? – уточнила я. – Ну! Что теперь с серией будет, даже не знаю. – Менеджер погрустнела. – Он, представляешь, дальше сам писать собирается. Придумал какую-то историю с приключениями героя в Санкт-Петербурге… – Ладно, Марина, если деньги возвращать не нужно, у меня все, пока. – Я закончила разговор и задумчиво посмотрела на Ирку. – Что? Бежим дальше? Или все же вызовем такси? – спросила она. – Еще минутку, – попросила я, сгребая мысли в кучку. Потом огляделась и потянула подружку к Дому Зингера: – Идем, надо кое-что проверить. Мы заскочили в книжный, поднялись на второй этаж и прошли в отдел художественной литературы. – Хочешь посмотреть, не появилось ли в продаже твое новенькое? – Ирка голосом выразила легкое осуждение. Мол, не вовремя ты, подруга, намерилась тешить авторское самолюбие. Но я свернула к стеллажам с переводными детективами, где в прошлый раз ковырялся наш интурист. Пробежалась взглядом по корешкам, выхватила нужный томик, осмотрела его. – Что и требовалась доказать! – Я повернула фото автора к подружке. – Узнаешь? – Это же наш Наташик! – Ирка выхватила у меня увесистую книжку в ярком твердом переплете и тоже повертела в руках. – А написано – Питер Блейк-Воронцофф… Как же так? Он не Уоррен? – Уоррен – искаженное Ворон, это вариация на тему фамилии Воронцофф, а имя Джонатан – сборная солянка: у него папа Джон, а мама – Наталья. – Я попыталась забрать у подруги книжку, чтобы вернуть ее на полку, но она не позволила. – Я этот роман не читала еще, куплю, пожалуй. Мы потопали к кассе. На лестнице, ведущей на первый этаж, Ирка остановилась и сказала: – Я все же не понимаю. Зачем знаменитому писателю понадобилось втираться к нам в доверие под вымышленным именем? – Затем, что это и было его дело в Питере: добиться моего согласия продолжать писать его шпионскую серию. Мы приблизились к кассе, отстояли маленькую очередь, Ирка заплатила за книжку. Мы вышли на Невский и снова застопорились у стены в просвете между девушкой, наяривающей на скрипочке, и юношей, изображающим золотую статую. – Но он же не добился? – продолжила подруга прерванный разговор. – Наоборот, согласился отпустить тебя на волю из литературного рабства и еще денег отсыпал. – Но не от щедрот, а во искупление! – Я подняла палец. Из толпы тут же вынырнула простоволосая дева с букетом роз, пытаясь всучить мне цветок, но Ирка безжалостно прогнала ее. – Он, наш Наташ, который Блейк, успел напакостить, пока надеялся повлиять на мое решение уйти из негров. – Да? Что он сделал? – Подруга посуровела. – Последовательно залез в мое окно, в мой комп и в мою учетку на сайте «Криптаймса», а там коварно удалил размещенные мной новости. Главред взбеленился, и я потеряла работу. Вот только наш злодей не знал, что это не трагично, я не осталась без куска хлеба и не сдалась на уговоры продолжить его шпионскую серию. – Какой коварный план! – восхитилась подруга. – Теперь понятно, почему его автор так настойчиво говорил тебе: «Прости, прости!» – вместо: «Прощай, прощай!» Ты, кстати, как, простила? Или все же попробуем догнать самолет и отмутузить интуриста? – За что? – Я пожала плечами. – Если вдуматься, мне ему нужно спасибо сказать. Избавил меня и от литературного рабства, и от скучной работы в «Криптаймсе», да еще премию выхлопотал. – Если так посмотреть – все сложилось к лучшему, – согласилась подруга, которой явно не хотелось мутузить американского приятеля. – И мы можем наконец отдохнуть… – Оригинальный вид познавательного отдыха – экскурсионный тур по питерским крышам! – с энтузиазмом провозгласил молодой человек с пачкой флаеров. – Иди отсюда! По крышам, – замахнулась на него прикупленной книжкой подружка. – Один сходил уже, и что? Я начала хихикать. – В чем дело? – недовольно поинтересовалась Ирка, подумав, что я смеюсь над ней. – Знаешь, о чем я жалею? – О том, что отдала бриллианты? – Нет! – Я помотала головой. – О том, что не увижу лица Джонаташика, когда он узнает, чем именно его стукнули по голове. – А чем? – спросила подруга. Хм, все-таки кто-то невнимательно следил за сюжетом. – А книжкой, – с удовольствием ответила я, кивнув на томик в ее руках. – Новым романом Питера Блейка, фанатом которого является мальчик Боря! Блейка оглушили Блейком, тебе не кажется, что в этом есть какая-то особая красота и справедливость? – Гениально, – согласилась Ирка и сначала тоже хихикнула, а потом захохотала так, что изображающий золотого истукана уличный артист вздрогнул и сверзился со своего постамента. Эпилог Смартфон поехал по столу, трясясь, как припадочный. – Лен, ты где? Америка на проводе! – глянув на экран, позвала меня Ирка. Она возилась с тестом, руки были в муке. В конце июля в Питере «пошла» вишня, и Ирка обещала нашим «мадамам» настоящие кубанские вареники. Я высыпала в дуршлаг свежевымытые блестящие ягоды, вытерла руки о передник и взяла смартфон, включив громкую связь. – …ривет всем, как дела? – Как сажа бела! – весело гаркнула Ирка и почесала нос, испачкав его мукой. – Привет, а ты чего звонишь, у вас же ночь? – удивилась я. – Я книга писать, – важно объяснил знакомый голос в трубке. – Ты дать совет. – Верховный? – съязвила я. – Нет, ты один.