– Что кричать? – деловито осведомился Митька. – Да что угодно! Например: «Есть кто живой?!» Или – «Поясните за шмот!» Или – «Ты кто такой, давай до свиданья!» Мить, ты что, совсем того? Чего глупые вопросы задаешь? Давай! Ори! Насть, помогай! Может, на женский голос полезут… Мы проехали вдоль заборов, за которыми стояли как минимум десятка два домов, потом я развернулся и поехал назад. И тут на дорогу вышел человек! Даже два! Нет – трое! Два парня и девчонка! Парням лет по двенадцать-четырнадцать, девчонке… девчонке, похоже, столько же. Смотрят настороженно… Хорошо, что мы уже убрали стволы. Подъехал, остановился. Стоят спокойно, но смотрят с опаской, без радости. Странно! Должны бы вроде кинуться навстречу – живые люди ведь! Цивилизация! А они как неродные. Кто-то уже тут побывал? Или просто напуганы сами по себе? – Привет! – поздоровался я. – Привет… – поздоровался мальчишка, что стоял впереди, – худой, лохматый, в шортах и майке. – Как дела? – спросил я. – Дела хреновые, – ответил тот же парнишка. – А у вас? – Тут ваш сосед палил из ружья, – переменил я тему. – Что за дурачок такой? – Это Костик, прокурорский сын. Он всегда дурной был, – равнодушно пояснил второй парень, прилизанный, ухоженный – ну копия Мишки! – И папаша у него был дебильный. То не езди возле их дома, то не ходи – вечные скандалы. Говенная семейка. – Теперь нет семейки, – равнодушно бросил Мишка. – Я его завалил. Он хотел выстрелить в нашего командира. Не успел. – Командира? – спросил первый, оценивающе осматривая нас и наше снаряжение. – Вы вообще откуда? – Отсюда. Из Усть-Курдюма. Наша база внизу, у Волги. У нас небольшая община. Там и живем. – А! Ясно. В газпромовских домах, – кивнул первый. – И что хотите? – Жить! – слегка раздраженно пояснил я. – А что же еще? Хотите быть с нами – поехали. Не хотите – сидите тут. Только сразу предупреждаю: если с нами поедете, будете выполнять все, что вам скажем. Работать на общих основаниях, как и мы. Подчиняться командованию общины. – А оно нам надо? – пожал плечами парнишка. – Подчиняться вам? А кто вы такие? Откуда я знаю? У нас и тут все есть. – А зимой что будете делать? А когда отключится электроэнергия? А когда запасы закончатся – что будете делать? Не знаешь? В общем, надумаете, спускайтесь по дороге до Волги и там нас ищите. Не хотите – сидите здесь. А нам с вами долго болтать некогда. Вас сколько здесь? – А с какой целью спрашиваешь? – нахмурился мальчишка. – С такой, черт подери! – уже откровенно разозлился я. – Сообщите по соседям, что мы приглашаем всех желающих к нам жить! Больше не говоря ни слова, я включил первую передачу и поехал мимо замерших у обочины жителей поселка. Мне было досадно, но вообще-то я их понимал. И правда – а кто мы для них такие? Чужаки в камуфляже, обвешанные оружием. Да еще и убившие их соседа – поганого соседа, но своего, не чужого! Джип покатился по улице, оставив за кормой троицу аборигенов. Мы молчали. Даже Митька молчал, и это очень странно – неужели начал меняться и теперь не всегда будет трепать языком попусту? Обычно он не упускает возможности вставить свое словцо где надо и где не надо. Нет, Митька в своем репертуаре! Я погорячился. – Андрюх! А на кой черт нам нужны эти мудаки? Я же вижу – мудаки! Я их насквозь вижу! Придут такие – на все готовенькое! А мы что? И будем с ними цацкаться?! Не нужны нам такие придурки! Правильно, ребя? Насть, ну скажи – правильно говорю? На кой они нам?! – Мить… – Настя задумалась, глядя в окно. Я ехал медленно, можно сказать шагом. Почему? Сам не знаю. Просто задумался и тащился на первой передаче, накатиком. Автоматически, совершенно неосознанно. – Мить… – продолжила Настя. – Если мы не будем набирать людей, как восстановим цивилизацию? Как жить-то будем? – Как?! – ухмыльнулся Митька. – Ты с Андрюхой, он спит и видит, как с тобой будет жить! Я аж поперхнулся – вот же сволочь! – Я с Ленкой! – продолжал Митька. – Ну а Мишка кого-нибудь из девчонок-роботов подберет! Да хоть всех! Типа гарем! Нарожаем детей, научим их всему и будем жить! Как еще-то?! – Чёй-то мне роботесс? – обиженно фыркнул Мишка. – Нет, ну так-то есть среди них ничё так девчонки, но, может, я сам с Леной хочу! Она мне нравится! Чёй-то ты ее себе прихватизировал? – Вообще-то стоило бы вначале Лену спросить! – Настя неодобрительно помотала головой. – С чего вы решили, что она будет жить с кем-то из вас? Например, может, она захочет с Андреем! Она на него чуть не молится! – И чё теперь, у Андрюхи сразу две жены будет?! – Митька искренне возмутился таким коварством. – А нам роботессы?! А не жирно будет, Андрюх? – Ты чё несешь?! – не выдержал я. – Ты чего вообще языком треплешь?! Митька, я щас тебе навешаю так, что ты забудешь, как языком трепать! Навсегда! – А чего я вредного сказал? – неожиданно серьезно спросил Митька. – Что, неужели не понятно, к чему идет? Нам нужно иметь детей, иначе все не имеет никакого смысла! Да что скрывать, если ты от Насти тащишься! Да на тебя смотреть страшно, когда ты на нее смотришь, как собака на хозяина! И Настька права… Ленка на тебя смотрит так, что аж завидно. Хм… нет, так-то я не против, если мы возьмем к нам еще девчонок… много девчонок! Будет много детей, будем жить! Цивилизацию воскрешать! Кстати, а ты думал над тем, чтобы написать какие-то законы? По каким законам будем жить? – Монархия! – отрезал Мишка, прервав Митькины излияния. – Только монархия, самодержавие. Монарх, его приближенные и… все остальные. Нет, так-то законы какие-то нужны, обязательно нужны! Но монарх должен иметь право блокировать закон или, наоборот, быть над ним. Это и есть самодержавие. И насчет девчонок – Митька прав, Андрей. Когда будем разрабатывать законы нашей новой жизни, нужно разрешить многоженство. Как у мусульман. У нас должно быть много детей. – Ребята, а вы уверены, что у нас вообще могут быть дети? – вдруг тихо, совсем еле слышно спросила Настя. – То есть?! – в один голос вскричали Мишка и Митька, а я невольно кивнул, с лету поняв мысль Насти. – А то и есть, – вздохнула Настя. – Вы уверены, что вирус испарился? Исчез? Что он не находится в наших телах? Не витает в воздухе? Представьте – кто-то из девчонок забеременел. Что будет с ребенком? Вы помните, что случилось со всеми, кто моложе десяти лет? – Если так рассуждать, окажется, что у нас нет никакого будущего! – нервно хмыкнул Мишка. – Доживем до старости, а потом и передо?хнем! И не будет на Земле людей! – Будут, – криво усмехнулась Настя. – Мутанты. Размножатся, заполонят Землю. Будут охотиться на зверей, друг на друга. И снова станут людьми. Нами… Мы все замолкли, слегка потрясенные нарисованной перспективой, и Мишка восхищенно присвистнул: – Вот это да! Насть, ну ты гений! Или генийка? Как правильно, если гений женского рода? – Настя! Зови меня просто – «гениальная Настя»! Хи-хи… – Гениальная Настя! Андрюх, ты понял, что она задвинула?! Представь, что каждые несколько десятков или сотен тысяч лет на Землю падает метеоритный дождь, заносящий на нее некую болезнь! Цивилизация вымирает, оставляя после себя… кого? Неандертальцев! Или питекантропов! Да я не знаю, как они называются, но, в общем, дикарей, которых мы считаем нашими предками. Хм… в принципе они и есть наши предки, да. Только не дикари. Наши предки – люди, цивилизацию которых уничтожил вирус. И которые превратились в дикарей. И все по кругу! Все снова! Кстати, может, так и динозавры образовались! Это мутанты! – А где тогда остатки цивилизаций? Где дома, дороги и все такое прочее из прежних цивилизаций? – хмыкнул я. – Версия хорошая, только шаткая очень. Совсем шаткая. – За сто лет от городов ничего не остается. А ты представь, если прошло сто тысяч лет? Да все в песок сотрется! Превратится в пустыню Сахару! А знаешь, что есть археологические артефакты, которые не хочет принимать официальная археология? Ты слышал про то, как в угольных пластах нашли болт? – Чей болт? А сиськи там не нашли? – хихикнул Митька и тут же ойкнул, потому что Настя отвесила ему подзатыльник: – Не опошляй! Ну все опошлит, мерзавец! – Андрюха! Утихомирь свою жёнку! – Митька демонстративно потер затылок и обиженно уставился на порозовевшую Настю. – Ты своего мужа лупи! А меня – нечего! Меня моя жена лупить будет! – Заткнись, Мить, а? Какие жены? Какие мужья?! Ты чего несешь?! Нам вообще-то по пятнадцать лет! – Митька, конечно, болван, – невозмутимо сообщил Мишка, – но насчет возраста это ты зря. Все выжившие девчонки – скорее всего, хотя я не проверял, – уже взрослые женщины, которые практически почти закончили возрастное преобразование. И мы, парни, взрослые мужчины, способные продолжить род. Так какие же мы дети? Вспомните, во сколько лет женились и выходили замуж в старину? И вообще, хватит уже смущаться, не будем стыдиться разговоров о семье и детях! Вспомни, Андрей, мы одни в этом мире! Теперь МЫ взрослые! Теперь от нас зависит, останемся мы в этом мире или нет! Останутся ли наши дети! Наши внуки и правнуки! – Скоро увидим, можем ли мы иметь детей, – бесцветным, лишенным эмоций голосом сказала Настя. – Всех девчонок ежедневно насиловали, и не по одному разу. Толпой. Никакой постинор им точно не поможет. Месячных ни у кого не было – за все время, что они у нас находятся. То есть скорее всего они все беременны. Если беременность не прервется, если дети родятся – у человечества есть будущее. Если будут выкидыши – нам всем конец. Нашей цивилизации. И по Земле будут бегать толпы мутантов. Если, конечно, они могут родить… А если не могут – останутся только те виды живых существ, что могут рожать. Вот так, ребята… Мы молчали. А что еще скажешь? Не хочется верить в плохое, совсем не хочется! Только кто меня спрашивает – верю я или нет? Все так, как оно есть, – и никак иначе. Глава 2 23 июня, день. Лена Самохина Ворота с грохотом закрылись за джипом, Лена прислушалась к удаляющемуся рокоту мощного двигателя и замерла на месте, прикрыв глаза, прислушиваясь к своему организму. Что она хотела услышать, почувствовать – Лена и сама не знала. Если она забеременела после изнасилования – все равно ведь не услышит и пока что не почувствует. Тогда зачем слушать? Лена была очень умной девушкой. Очень. И образованной девушкой – в различных областях знаний. И ее ума хватало понять, что с ней не все в порядке, что у нее имеется психическое отклонение от нормы. Раньше это была боязнь показать свое обнаженное тело кому-либо, даже близким, родным. И уже тем более показаться раздетой перед подругами и… друзьями. Впрочем, как раз друзей-то у нее и не было. Друг – это существо мужского пола, которое постоянно думает о том, как бы это Лену раздеть, и… да, заняться с ней сексом. А чтобы мужчина, парень, не добрался до тела Лены и не занялся с ней сексом, надо просто быть от него как можно дальше. Насколько возможно – дальше! И тогда все будет хорошо. Наверное. И вот ее наказали. Кто наказал? Если есть бог – то это он. Или Судьба – что, впрочем, одно и то же. Боялась обнажиться при людях? Так с нее сорвали одежду и рассматривали, как экспонат в музее порнографии, отпуская глумливые замечания и радостно обсуждая способы, которыми ее будут насиловать. Боялась секса? Получила – десять парней, во всех позах, грубо, мерзко, грязно и очень больно. Очень больно. Была ли у нее мысль покончить с собой? Была, конечно. Это ведь так легко – выстрелить себе в голову и тут же отправиться на встречу с папой и мамой! И пропади пропадом этот мерзкий мир! Что ее остановило, почему она не сделала этот шаг? Сама не знала. Что-то остановило, вот и все. Любовь? Ну да, она влюблена в Андрея, что вообще-то очень, просто-таки невероятно глупо! Почему? Да потому что он вообще-то парень! А ее недавно изнасиловали, и какие ей теперь любови?! Она теперь должна была бы ненавидеть всех парней! Судя по прочитанным книжкам. Нет, ну в самом деле – срезала косу, побрила голову практически налысо – чтобы ничего не напоминало о пыхтящих, слюнявых, вонючих насильниках, просовывающих в ее тело свои поганые отростки! Эти твари, когда насиловали, держали ее за косу – роскошную, золотистую косу, которой так гордилась мама Лены и она сама, и приговаривали, что эта коса сделана как раз для того, чтобы было удобнее трахать сучку. Вот Лена и состригла эту самую косу, предавшую свою хозяйку. А потом похоронила ее в земле – потихоньку выкопав могилку в углу сада, под вишней. Это были символические похороны. С косой Лена хоронила себя саму – прежнюю Лену, домашнюю девчонку, для которой не было большей радости, чем радовать своими отметками и своим поведением любимых родителей. Которые сейчас гнили в квартире, использованной Настей и Леной для того, чтобы устроить там некое подобие склепа. Так вот как она могла влюбиться в парня, о котором неделю назад и знать не знала, и ведать не ведала?! Это нелогично! Это глупо до самой что ни на есть последней буковки слова «любовь»! Этого просто не может быть! Только вот и того, что происходит вокруг, – «не может быть». Смерти этого мира не могло быть! Трупов, валяющихся по дорогам, не могло быть! Мутантов, охотящихся за людьми, не могло быть! И на этом фоне влюбленность в незнакомого доселе парня – это просто цветочки.