– Ну, будь я проклят, – пробормотал Уэзерби. – Это честный нокаут. – Наш детектив зашел «не в ту степь» не так уж далеко, как ты думал, Джим, – усмехнулся я. – Но часто ли он это делает, Оскар? – подал голос еще кто-то из нас. – Почти каждый вечер, сэр, – ответил бармен. – Он обожает играть в азартные игры, и я думаю, он знает, что вы, джентльмены, не захотели бы играть с ним. Так что я беру его деньги, потому что он не может играть в карты… как бы это сказать… на орехи. И снова Джим пробормотал: «Ну, будь я проклят!» – что, по-моему, выражало чувства всех присутствующих. Вина де Сильво казалась таким абсолютным, несомненным фактом – и вот в одну секунду у нашей уверенности было выбито дно. Это объясняло то, что он был в вечернем костюме, и его колебания, когда его спросили, где он был. И это неопровержимо доказывало его невиновность, так же как неопровержимо доказывало вину кого-то еще. Кто? Кто убил Милтона Блейка? Теперь, когда предположение Джеффри было так триумфально доказано самим де Сильво, все нетерпеливо требовали вызвать сюда детектива. Чувствовалось, что ему, как эксперту, едва ли прилично было отсутствовать в такой момент, так что я вызвался пойти и попытаться привести его. Я застал Синклера одевающимся. Он выслушал потрясающий рассказ Оскара почти что с нетерпением. – Я рад за де Сильво, – сказал мой друг. – Иначе вся эта дурацкая болтовня непременно закончилась бы его арестом. Но что более важно, Питер, так это то, что на том кинжале нет отпечатков пальцев. С разрешения полиции я поднялся наверх и осмотрел его с помощью порошка и мощной лупы. Отпечатков нет, следовательно, убийца был в перчатках. Почему? – Чтобы не появились отпечатки пальцев, – ответил я беспечно. – Очень содержательный ответ, – заметил Джеффри. – И все же я удивлюсь, если окажется, что вы правы. Пойдемте вниз. Мне бы сейчас чашку чая… Его появление было встречено градом вопросов, но он серьезно покачал головой. – Вы ничего не слышали, я полагаю, миссис Дентон, – сказал Синклер, остановившись перед соседкой Блейка. – Абсолютно ничего, – ответила она. – Я очень устала и заснула к одиннадцати часам. – И вы заперли дверь? – Да. Я всегда ее запираю. – А вы, мисс Карпентер? Берил покачала головой. – Ни звука. Я натирала лыжи воском примерно до полуночи, а потом легла спать. – И вы тоже заперли дверь? Девушка кивнула, и Джим Уэзерби повернулся ко мне. – К чему он теперь клонит, Питер? – пробормотал он. – Какое имеет значение, заперли они двери или нет? – Спросите что-нибудь полегче, Джим, – сказал я. – Временами он слишком меня опережает. И, разумеется, следующие два часа Джеффри пребывал в самом своем неприступном настроении. Выпив чаю, он снова уединился в своей комнате, и когда в восемь часов я поднялся к нему якобы для того, чтобы узнать, не хочет ли он позавтракать, а на самом деле чтобы посмотреть, не продвинулся ли он дальше в расследовании, он по-доброму и сердечно огрызнулся на меня. – Извините, Питер, – извинился он затем, – но я чувствую себя полным глупцом. Проклятым глупцом к тому же. Где-то отсутствует связь, и все же этого не должно быть. Или я во всем ошибаюсь? – Но если вы дошли до этого пункта, – воскликнул я, – вы должны кого-то подозревать! Кто это? Теперь, когда де Сильво не в счет, насколько я могу судить, это может быть кто угодно. – Я молю небеса, чтобы вы были правы, Питер, – таков был его удивительный ответ. – Но я не могу оставить все как есть: я должен знать правду. Давайте снова поднимемся в комнату Блейка: я упустил что-то… Должен был упустить. У стоявшего на страже жандарма не нашлось возражений против того, чтобы мы вошли. Мертвец, укрытый простыней, лежал на кровати, а больше в комнате ничего не передвигали. Но Джеффри направился прямо на балкон, где он долго стоял неподвижно. Внезапно Синклер наклонился вперед, и на его лице возникло какое-то странное намерение. Затем он выхватил увеличительное стекло. Некоторое время сыщик изучал балконные перила, и я увидел, как он царапает дерево ногтем. Наконец, после того, как ожидание хоть какого-то результата от его действий стало невыносимым, он выпрямился. – Так вот оно что, не так ли? – сказал он серьезно. – Глупо с моей стороны было не подумать об этом раньше. Но вам, Питер, я могу признаться: лучше бы я не думал об этом сейчас. И все же должна быть какая-то веская причина. Синклер открыл дверь и, к моему крайнему изумлению, вместо того чтобы спуститься вниз, направился к комнате Берил Карпентер. Он постучал и, не получив ответа, сразу вошел внутрь, после чего снова двинулся прямо к балкону и поскреб перила, расположенные с ближайшей к комнате Блейка стороны. – Для этого нужна смелость, – тихо заметил он. – Восхитительная смелость. – Что вы забыли в моем номере? – Берил стояла в дверях и смотрела на нас с крайним изумлением. – Входите, мисс Карпентер, – вежливо сказал Джеффри, – и, пожалуйста, считайте меня своим другом, так же как и Питера. А теперь – зачем вы это сделали? – Боже правый! – чуть не закричал я. – Вы с ума сошли! Но потом я посмотрел на Берил, и слова замерли у меня на губах, потому что ее лицо покинули все остатки красок, и она уставилась на Синклера, словно ее загипнотизировали. – Позвольте мне рассказать вам, что произошло, – продолжил Джеффри все тем же вежливым тоном. – По той или иной причине вы решили зайти в комнату Блейка. Вы догадались, что его дверь заперта: возможно, вы подергали ее и обнаружили, что она не открывается. Тогда вы подумали о балконе. Возможно, вы могли перепрыгнуть с одного балкона на другой, но если бы у вас это не получилось, вы упали бы вниз и разбились насмерть, и даже если бы ваш прыжок был успешным, шум разбудил бы Блейка. И тут вы вспомнили о своих лыжах. Вы положили их рядом между двумя балконами, надев перчатки, потому что было холодно. Затем вы пересекли пропасть между балконами по лыжам и попали в комнату Блейка. Но дальше что-то произошло, и вы ударили его ножом. После этого вы отперли дверь, вернулись в свой собственный номер и забрали лыжи. Я прав? Румянец вернулся на щеки девушки, и она спокойно посмотрела Джеффри в глаза. – Совершенно верно, мистер Синклер, – сказала она. – Хотя откуда вы это узнали, для меня загадка. – Не будем сейчас на это отвлекаться, – серьезно сказал Джеффри. – Я хочу услышать, почему вы это сделали. – Прежде всего, я пришла в его комнату не для того, чтобы убить его, – начала Берил. – В этом я уверен, – согласился детектив. – Я пошла туда, чтобы достать одну бумагу из его записной книжки, – что это было, не важно. – Простите, – перебил сыщик девушку, – но это важно. Это очень серьезное дело, мисс Карпентер, и если мы хотим вам помочь, мы должны знать правду. – Очень хорошо, – сказала Берис. – Я расскажу вам. Я в некотором смысле помолвлена, как известно Питеру, с одним человеком, Тони Каррутерсом. Тони работает в офисе Милтона Блейка, и сейчас он остался дома. Короче говоря, Тони проиграл слишком много денег – денег фирмы, – и Милтон Блейк узнал об этом. Конечно, Блейк мог бы его уволить, но он не из таких людей. Он заставил Тони подписать признание и, вооруженный им, приехал сюда, чтобы предъявить мне ультиматум. – Проклятая свинья! – воскликнул я, но Джеффри знаком велел мне замолчать. – Ультиматум, который он мне предъявил, – продолжила девушка, – был выбором: либо тюрьма для Тони, либо мой брак с ним. В прошлом я смотрела на него как на друга, но с тех пор, как он оказался здесь в этот раз, мне пришлось узнать его в истинном свете. Я сказала ему, что не люблю его и никогда не смогу полюбить, а он ответил, что его это не волнует и что он попытает счастья. А вчера вечером мне внезапно пришло в голову, что если бы я смогла достать бумагу с признанием Тони, то, во всяком случае, сделала бы хоть что-то. Я могла бы потом не позволить Тони подписать еще одно признание, и это могло бы хоть в чем-то ему помочь. В общем, как вы только что описали, мистер Синклер, я вошла в комнату Блейка. И я как раз нашла его записную книжку, когда почувствовала, что его руки обнимают меня. Он… – на мгновение она заколебалась, но затем продолжила тем же ровным голосом: – …не оставил никаких сомнений в своих намерениях. Я думаю, что, возможно, он еще до этого был немного пьян. Он поцеловал меня и продолжал целовать, хотя я пыталась отбиться от него, а потом… Потом он стал толкать меня к кровати. И тогда я, не раздумывая, схватила первое, что попалось мне под руку, и ударила его. Его захват внезапно ослаб, и он соскользнул на пол. Несколько мгновений я не могла понять, что произошло, но потом мне все стало ясно. Я схватила бумагу, подлетела к двери и отперла ее. И это все. Кроме одной вещи. Если бы мистер де Сильво был арестован, я бы сказала полиции то, что сказала сейчас вам. Некоторое время стояла тишина, а потом Джеффри встал и протянул Берил руку. – В том случае, если полиция арестует кого-нибудь еще, мисс Карпентер, возможно, будет необходимость в том, чтобы то, что вы нам рассказали, стало всем известно. В противном же случае, я думаю, что Питер согласен со мной в том, что вы только что выдвинули удивительно оригинальную теорию, чтобы объяснить смерть Милтона Блейка, но мы не видим возможности принять ее. Сам я считаю, что это произошло случайно. Блейк читал допоздна, используя кинжал, как нож для бумаги. Он заснул, и когда он перевернулся, кинжал пронзил ему сердце. На мгновение Берил пошатнулась, и твердая рука сыщика обняла ее, а потом девушка взяла себя в руки. – Это очень доброе дело с вашей стороны, мистер Синклер, – тихо сказала она. – И с вашей тоже, Питер. – Есть только одна вещь, которую вы должны сделать, мисс Карпентер, – сказал ей Джеффри. – Сотрите воск с перил вашего балкона. – Так вот как вы это определили, – сказал я, когда мы спустились вниз. – Это была последняя зацепка, Питер: я заметил воск еще раньше. В самый первый момент, признаюсь, я подумал, что это де Сильво. Дверь была открыта, и после вчерашней ссоры подозрение, естественно, пало на него. И вдруг я увидел одну жизненно важную вещь, которую вы все упустили, хотя я специально на нее намекал, – переключатель дверного засова. Засов был отодвинут, но переключатель был установлен в такое положение, чтобы он закрывал дверь. Я тут же попробовал поставить переключатель в другое положение и обнаружил, что он прекрасно работает, и меня сразу же поразило огромное значение этого. Конечно, вы сами теперь это видите. – Я, наверное, тупой, старина, – признался я, – но не могу сказать, что понимаю, о чем вы. – В этих механизмах с маленькими засовами, – объяснил детектив, – ток очень слабый. И хотя они закрываются и открываются, движимые переключателем, их совершенно просто закрыть и открыть вручную. Другими словами, даже если переключатель указывает, что дверь закрыта, вы можете сдвинуть засов вручную, чтобы открыть ее. Именно таким было положение дел в комнате Блейка. А теперь скажите, была ли хотя бы отдаленная вероятность того, что Блейк, заперев дверь при помощи переключателя, после этого встал и открыл ее вручную? Откровенно говоря, мне так не кажется. И как только я это понял, это все изменило, потому что убедительно доказало, что тот, кто убил Блейка, не входил через дверь. Следовательно, вход был через окно. Я продвинулся так далеко, когда на сцене появился де Сильво, и все мои длительные сомнения в его невиновности развеялись. Уже одного того факта, что он был в вечернем костюме и признался, что не ложился спать, было достаточно, чтобы оправдать его. Ни один человек не мог бы быть таким в высшей степени полоумным, если бы он совершил преступление. Итак, я вернулся к окну и столкнулся со следующей трудностью. Как я уже сказал наверху, прыгать было бы слишком серьезным риском. Но как же тогда был получен доступ на балкон Блейка? Это была зацепка, которой не хватало, и она была чертовски важна. То, что это было сделано с ведома либо мисс Карпентер, либо миссис Дентон, было ясно. Но как? Миссис Дентон я выбросил из головы – она из тех людей, от которых всегда отмахиваются. Но вот у Берил Карпентер была совсем другая ситуация. То, что между ней и Блейком что-то носилось в воздухе с тех пор, как она приехала, было очевидно для всех нас. Но что это было? Более того, Берил Карпентер была девушкой с холодной головой и с нервами выше среднего уровня. Так что в глубине души я уже был убежден, что она знает об этом деле гораздо больше, чем говорит. Затем мы снова поднялись в комнату Блейка, и я увидел следы на перилах балкона. Я поцарапал их ногтем и обнаружил, что это воск. И у меня в памяти вспыхнуло ее замечание: «Я натирала лыжи воском до полуночи». При нормальном использовании воск, конечно, не стерся бы, но лыжи в этом случае и не использовались обычным образом. Когда девушка пересекала по ним расстояние между балконами, ее вес давил на них и заставлял их изгибаться вверх и вниз, а следовательно, тереться о дерево, из которого сделаны перила. К тому же воск был нанесен только что. И на этом, я думаю, все, Питер. Это просто показывает жизненную важность самых тонких нюансов. Потому что если бы дверной засов был открыт с помощью переключателя рядом с кроватью, правда никогда не была бы обнаружена. – Я надеюсь, что она никогда и не будет обнаружена! – пылко воскликнул я. – Не будет, если я смогу этому поспособствовать, – ответил Джеффри. – Она замечательная девушка – вот что. По правде говоря, я сейчас начну распускать слухи о том, что это был несчастный случай. Толстый швейцарский чиновник, вероятно, клюнет на это. * * * notes Примечания 1 Мсье полковник, мы совершили вынужденную посадку в поле репы, наша машина повреждена… Мы сели на брюхо, понимаете, полковник? (Здесь и далее франц.) 2