Я не в силах ответить ему. Мой взгляд перемещается на дверь, что ведет наверх. За мной есть еще одна, но мне не хочется поворачиваться спиной к Истону, если придется спасаться бегством. Парень замечает страх в моих глазах, начинает смеяться и тут же достает руку из штанов. — О, ты только посмотри на это, Рид. Она нас боится. Думает, мы ее обидим. Рид тоже смеется. Сидя на столешнице, он ухмыляется мне. — Не наш метод. Девчонки сами прыгают к нам в постель. Мне хочется сказать, что смысл сексуального насилия не в том, чтобы кого-то трахнуть, а в том, чтобы показать свою власть, но теперь мне понятно, что бояться было нечего. Им даже не нужно причинять мне боль. У них уже есть власть. Это. это было просто запугивание. Игра. Братья хотели, чтобы мне стало не по себе, и им это удалось. Во время нашей трехсторонней дуэли взглядами в кухню входит Каллум. Он хмурится, когда замечает, что Истон стоит слишком близко ко мне, а Рид следит за всем, сидя на кухонной столешнице. — Все в порядке? Братья Ройалы наблюдают за мной, ждут, что я настучу на них. Но я этого не делаю. — Все отлично. — Я засовываю в рот еще одну ложку йогурта, хотя аппетит совсем пропал. — Мы с вашими сыновьями как раз узнаем друг друга поближе. Знаете, у них великолепное чувство юмора. Губы Истона дергаются в усмешке. Но как только Каллум отворачивается, его рука снова сжимается на промежности. — Тебе понравилась вчерашняя вечеринка? — спрашивает Каллум. Рид, глядя на меня, выгибает бровь. И снова ждет, расскажу ли я их отцу о том, как они бросили меня на обочине. Но и об этом я умалчиваю. — Да, было здорово, — вру я. — Суперкруто. Каллум усаживается за стол, пытаясь создать барьер между мной и его сыновьями, но эти действия лишь вызывают у Рида и Истона насмешливые улыбки — они даже не стараются скрывать свою реакцию. — Чем хочешь заняться на выходные? — Все нормально, вы не обязаны меня развлекать, — отвечаю я. Каллум поворачивается на стуле к сыновьям. — А вы двое? Подтекст: «Что мы будем делать с Эллой?» Я съеживаюсь, а между лопаток появляется неприятное ощущение, которое я начинаю называть «ройаловской занозой», в честь Ройалов. — У нас планы, — бубнит Рид себе под нос и выходит из кухни прежде, чем Каллум успевает снова открыть рот. Он поворачивается к Истону, но тот поднимает вверх ладони и невинно моргает. — Не спрашивай меня. Я средний сын. Буду делать то, что скажут остальные. Каллум закатывает глаза, а я, несмотря на напряжение, тихо усмехаюсь, уткнувшись в тарелку. Истон делает то, что хочет. Никто не заставлял его засовывать руку в штаны и делать мне непристойные предложения. Ему нравится играть в эту игру, он делает это не раздумывая. Ему удобно притворяться, что Рид — их вожак, освобождая тем самым себя от ответственности. — Что ж, тогда, может, ты дашь мне знать о планах Рида относительно тебя позже, — иронично говорит Каллум. Истон заливается краской. Одно дело, когда он сам делает вид, что следует за Ридом, но совершенно иное, когда отец намекает на то, что Истон — марионетка. — Раньше тебе было плевать, чем я занимаюсь на выходных. — Парень ставит упаковку с соком обратно в холодильник. Окинув Каллума таким испепеляющим взглядом, от которого у его отца могут поседеть все волосы на голове, Истон вслед за братом покидает кухню. Каллум вздыхает. — Мне не выиграть премию «Отец года», да? Я несколько раз постукиваю ложкой по столу, потому что прекрасно понимаю, что лучше не совать нос в чужие дела. Но сейчас Каллум сам втягивает меня в эти запутанные отношения, и если он не прекратит, последствия могут оказаться весьма плохими. — Послушайте, Каллум, не поймите меня неправильно, к тому же вы знаете своих детей лучше, чем я, но действительно ли имеет смысл навязывать меня им силой? Честно, я бы предпочла, чтобы они и вовсе не обращали на меня внимания. Меня не обижает, что парни не рады моему присутствию, к тому же дом такой большой, что мы все можем не встречаться здесь по несколько дней. Он внимательно всматривается в мое лицо, пытаясь понять, честна ли я с ним. Наконец Каллум робко улыбается. — Ты права. Так было не всегда. Когда-то мы отлично ладили, но после смерти их матери все в нашей семье пошло наперекосяк. К сожалению, мои мальчики избалованы. Им не помешает доза реальной жизни. И эта доза — я? Я хмурюсь. — Я не факультативное занятие. И знаете что? Я на себе испытала, что такое реальная жизнь. Это отстой. Я бы не стала навязывать реальную жизнь людям, которых люблю больше всего на свете. Я бы постаралась защитить их от нее. Я встаю из-за стола и оставляю его в одиночестве. В коридоре у кухни притаился Рид. — Меня ждешь? — Мне ничуточки не стыдно за ехидство в моем голосе. Рид окидывает меня взглядом, его синие глаза задерживаются на моих голых ногах. — Просто интересно, что у тебя на уме. — Я пытаюсь выжить, — честно отвечаю я ему. — И все, что я хочу, это поступить в колледж. — Прихватив с собой крупный кусок состояния Ройалов? Его слова выводят меня из себя. Этот парень никогда не оставит меня в покое. — А может, еще и несколько сердец Ройалов, — сладким голосом говорю я. И тут, набравшись смелости, я медленно провожу пальцем по мышцам на его голой груди, мой ноготь царапает гладкую кожу. У него перехватывает дыхание, почти незаметно, но мне точно не показалось. Мое сердце начинает бешено стучать, а кровь пульсирует в тех местах, которые я бы точно не хотела связывать с Ридом Ройалом. — Ты играешь в опасную игру, — хрипит он. Как будто я этого не знаю. Но мне нельзя показывать Риду, что он задел меня за живое. Я опускаю руку, сжимая пальцы в кулак. — Я не знаю, как играть в эту игру по-другому. От моей честности он теряется, и я ухожу. Мне нравится думать, что этот раунд остался за мной, но одновременно у меня такое ощущение, что каждая наша с Ридом стычка лишает меня частички моих жизненных сил. Я провожу день, осматривая дом и прилегающие к нему территории. Рядом с бассейном находится пляжный домик, почти весь из стекла, внутри диван, несколько кресел и крохотная кухня. К берегу спускается лестница, но там так много камней, что язык не поворачивается назвать это пляжем — песок начинается достаточно далеко от береговой линии. Но здесь все равно красиво, и я с легкостью представляю себе, как сижу на камнях с чашкой горячего какао и книгой. Трудно поверить в то, как сильно изменилась моя жизнь. Если на протяжении следующих двух лет самым страшным испытанием будут издевки братьев Ройалов, то это ничто по сравнению с тем, что я пережила в прошлом. Не нужно будет волноваться о том, что поесть или где переночевать. Не нужно будет переезжать из города в город в поисках быстрого заработка. Уже не придется сидеть у постели мамы и наблюдать, как она корчится и плачет от боли, а у тебя совершенно нет денег, чтобы купить лекарства, которые бы облегчили ее муки. Эти воспоминания вызывают острый прилив грусти. Как и Каллум, мама не была лучшим в мире родителем, но она старалась, как могла, и я любила ее. И пока она оставалась со мной, я не была так безнадежно одинока. А здесь, перед бесконечным океаном, который откатывается от моих ног и где поблизости нет ни одной живой души, одиночество наваливается на меня всей своей тяжестью. Не важно, что говорит или пытается сделать Каллум — мне никогда не стать членом семьи Ройалов. Я возвращаюсь в дом. В особняке стоит тишина. Парни ушли. Каллум в моей спальне оставил записку, в которой сообщил пароль от вайфая, номер своего мобильного, номер мобильного Дюрана и написал, что будет работать. Под запиской обнаруживается маленькая белая коробочка. И тут у меня перехватывает дыхание. Я достаю смартфон так осторожно, словно он сделан из стекла. Раньше у меня были только обычные телефоны-«раскладушки», по которым можно было лишь позвонить и отправить сообщение. А этот. С таким можно с легкостью взломать какую-нибудь базу данных. Все оставшееся время до вечера я играю в телефон, ищу всякую ерунду в поисковике и смотрю ужасные видеоролики. Это чудесно. Около семи звонит Каллум и сообщает, что ужин накрыт, и они с Брук ждут меня на патио. — Не возражаешь, если мы поужинаем здесь? — спрашивает мужчина. Я смотрю на аппетитные блюда и на красиво освещенную террасу и стараюсь не закатывать глаза, потому что кто в здравом уме станет отказываться от такого? — Нет, здесь классно. Во время ужина мне предоставляется возможность увидеть Брук с другой стороны — незнакомой и уязвимой. Она склоняет голову и глядит на Каллума, хлопая ресницами. А Каллум? Человек, управляющий компанией, которая строит военные самолеты? Он принимает это как должное. — Налить тебе еще вина, милый? — предлагает Брук, хотя бокал Каллума наполнен почти до краев. — Нет. Все и так прекрасно. — Он непринужденно улыбается. — Со мной за столом сидят две очаровательные девушки. Стейк приготовлен отменно, а я только что заключил сделку с «Сингапур Эйр». Брук хлопает в ладоши. — Ты просто молодец! Я уже говорила тебе, какой ты потрясающий? Она наклоняется ближе, прижимаясь грудью к его руке, и награждает влажным поцелуем. Каллум бросает на меня быстрый взгляд и осторожно отодвигается. Разочарованная, Брук еле слышно вздыхает и усаживается на свой стул. Я уже впиваюсь в свой стейк. Мне еще ни разу не доводилось пробовать такое сочное мясо.