Часть 18 из 73 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Мы не знаем, – сказал Олунд.
– Чем вы занимаетесь с тех пор, как остались без работы? – спросила Жанетт.
Томми растерянно посмотрел на нее.
– Так, перебиваюсь случайными подработками. Дома с мальчишками сижу.
“И пьешь”, – подумала Жанетт. Нет, сейчас от Томми алкоголем не пахло, но Жанетт знала, что за последние несколько лет он не раз попадал в вытрезвитель. На полу у холодильника виднелись темно-красные пятна, на кухонном столе красовались следы от стаканов и бутылок, на липких кругах скопились пыль и грязь. Жанетт потерла пальцем один такой след.
– Вам известно, кто продавал Лоле таблетки?
– Нет. Мы с Лолой общались, только когда она бывала в состоянии встретиться с детьми. Вы же понимаете, что она потихоньку съезжала с катушек? Она даже о себе не могла позаботиться, не говоря уже о мальчишках.
Ты почти четыре года отец-одиночка, подумала Жанетт. Двое сыновей, одиннадцати и тринадцати лет. Ты безработный алкоголик. И все же ты где-то находишь деньги на выпивку и спортзал, а еще на стероиды и татуировки. Не исключено, что Томми водит знакомство с дилерами.
– Имя Йонни Бундесон вам о чем-нибудь говорит? – спросила она.
– Йонни Бундесон? Нет… вроде нет.
Жанетт нажала пару кнопок на телефоне и показала фотографию Томми. Тот пожал широкими плечами.
– Никогда его не видел. Уверен на сто процентов.
– У вас, вы говорите, память на лица, как у шпиона?
– Это все мои знакомые знают.
Жанетт краем глаза увидела, что Оливия скорчила Олунду скучливую гримасу.
– Давайте вернемся к Владимиру… – Жанетт указала на лежавшие на столе фотографии. – На сколько процентов вы уверены, что видели его?
Томми снова пожал плечами.
– Трудно сказать… Может, на девяносто пять. Можете оставить мне фотографию?
– К сожалению, нет, – ответил Олунд. – К тому же она вам вряд ли нужна. У вас же отличная память на лица, да?
По выражению на лице Томми Жанетт поняла, что тот уловил намек.
– У меня тоже неплохая память на лица, – сказала вдруг Оливия, которая до этого сидела молча. – Однажды я уже была дома у Лолы. Семь лет назад, в ноябре две тысячи двенадцатого.
Жанетт взглянула на Оливию и позвала ее с собой в прихожую. Закрыв за собой дверь, она спросила:
– Ты что делаешь?
– Ну, я не собиралась об этом заговаривать – та история, скорее всего, ни при чем, – зашептала Оливия, – но если Томми что-то скрывает, она может вывести его из равновесия.
Дальше она тем же шепотом рассказала, что как только увидела присланные отделением “Север” фотографии Лолы, в голове у нее прозвенел звоночек, а когда она уточнила, где именно произошло убийство, память прояснилась окончательно.
– На площадке недалеко от дома Лолы обнаружили мертвую девушку, мы опрашивали соседей, – пояснила Оливия. – Обошли квартир тридцать, у Лолы тоже были. Мы оставались там очень недолго, но я все хорошо запомнила. Сыновья тогда жили с Лолой. – И Оливия прибавила, что на холодильнике висели детские рисунки.
– Ладно, – прошептала Жанетт. – Но если снова решишь сказать что-то подобное – предупреди меня.
Они вернулись на кухню и сели.
– Что-то вы, Томми, задумались, – заметила Жанетт.
– Просто странно как-то, что…
– Не так уж и странно, если подумать, – перебила Оливия. – Лола была наркоманкой, а мы ежедневно имеем дело с людьми вроде ее знакомых. Возможно, я видела ее уже после того вечера, когда мы опрашивали соседей.
Оливия сделала короткую паузу, во время которой Жанетт изучала лицо Томми. Серые глаза, в одном лопнул сосудик. Томми хранил все тот же высокомерный вид, но Оливии удалось завладеть его вниманием. Помолчав, Жанетт сказала:
– Кажется, у вас с Оливией есть кое-что общее. Вы замечаете людей, далеко не главных персонажей, и невольно запоминаете лица. Вы встречали Владимира, но не можете вспомнить, когда и при каких обстоятельствах. Не торопитесь… А теперь я хотела бы поговорить о Лоле.
– Понятно. – Томми Юнгстранд громко вздохнул. – Что вы хотите знать?
– Все, – с улыбкой ответила Жанетт.
Глава 20
Семь лет назад
Когда полицейские ушли, Лола Юнгстранд приоткрыла дверь в комнату Беньи. Мальчики с пультами в руках сидели на кровати, сосредоточенно глядя на монитор, где Бэтмен и Робин – оба в образе человечков “лего” – спасали мир. Сыновья не заметили Лолу; она тихо закрыла дверь и пошла на кухню варить кофе.
Лола достала молоко, закрыла холодильник и какое-то время постояла перед ним, глядя на рисунки Беньи и Якоба. Палка-палка-огуречик, головоногий человечек, шишки и листочки. Мальчишки рисовали неохотно, что карандашами, что красками, она их практически заставила, и по рисункам это было видно.
Оставив пыхтевшую кофеварку на кухне, Лола зашла в спальню и открыла дверь платяного шкафа. На самой верхней полке, за вязаными свитерами, хранилась небольшая картонная коробка. Лола достала ее и перенесла на кровать. Немного защекотало в носу: предвестие скорых слез. Лола села на кровать и открыла коробку.
Дочь любила рисовать. Свой последний рисунок она сделала незадолго до исчезновения. Самый верхний рисунок в коробке с воспоминаниями. Еще немного – и ему будет ровно восемь лет. Счастливое головоногое семейство. Две большие фигуры и одна поменьше.
Мама, папа, ребенок.
На рисунке была подпись: “Мелисса, 3 года, 14 декабря 2004 г.”
А через два дня разверзся ад.
Глава 21
Бергсхамра
Квартира Юнгстранд простояла опечатанной две сухие, невероятно жаркие летние недели. Клей на ленте заграждения высох, и она безвольно висела на двери.
На лестничной площадке было душно и пыльно, и пока Оливия убирала ленту, Олунд ощутил привычное першение в легких – он еще не до конца разделался с гриппом. Олунд откашлялся в сгиб локтя и достал ключи.
Двадцать минут назад они сидели на кухне у Томми Юнгстранда и слушали, как тот излагает историю своих отношений с Лолой, начиная со знакомства в ресторанчике и заканчивая разводом, имевшим место двенадцать лет назад, и сложностями с опекой.
У Лолы выдавались относительно светлые периоды, когда она воздерживалась и от бутылки, и от таблеток, но чаще всего ее жизнь была похожа черт знает на что. Никаких диагнозов Лоле не ставили, но картина показалась Олунду знакомой. Из рассказа Томми он сделал вывод, что речь о синдроме дефицита внимания. Он такое проходил с одной своей бывшей.
Лола была умной девочкой, которая плохо училась. После школы она никуда не поступила, а когда – что случалось редко – ей удавалось устроиться на работу, работа ей быстро надоедала. Лола брала больничный или просто не являлась на рабочее место. Может, это и не было признаком СДВ, как у бывшей подружки Олунда, но Лола все же приобрела печальную славу человека ненадежного.
Олунд отпер дверь и следом за Жанетт и Оливией вошел в квартиру.
Его сразу поразило, как здесь темно и мрачно. На улице светило солнце, окна имелись в комнате слева, в гостиной и в кухне в правой части квартиры, но свет не доставал до потертых обоев прихожей. Когда-то стены, вероятно, были белыми, но теперь пожелтели от сигаретного дыма, а гипсокартон усеивали рваные дыры из-под шурупов. Множество пятен и брызг разных оттенков бурого, расшатанные выключатели. Картинка на стене рядом с дверью ванной – залитый солнцем деревенский двор – казалась попавшей сюда по ошибке.
В открытую дверь Олунд увидел ванну, где нашли Лолу. Олунд еще слишком хорошо помнил фотографии с места преступления, и его замутило.
Лола распухла, бледная до голубизны кожа походила на губку, а изо рта на подбородок и шею стекала желтая слизь. Эти снимки и близко не напоминали фотографии в паспорте и на водительских правах. У Олунда в голове не укладывалось, что это одна и та же женщина.
Жанетт достала составленный криминалистами список всего, что имелось в квартире, а значит, список оставшегося после Лолы наследства. Приступая к осмотру, Олунд беззвучно вздохнул. Начали они с кухни.
Дешевая посуда и кухонные принадлежности из ИКЕА, низенький и шаткий раскладной стол. На столе стопка счетов и напоминаний от судебного пристава – ко всему этому Олунд большого интереса не проявил.
Жанетт стала читать список вслух.
– Пластмассовый контейнер с открытками. – Контейнер обнаружился на разделочном столе, и Жанетт кивнула Оливии: – Проверишь?
Гостиная производила более приятное впечатление. На стене над мягким уголком висели школьные фотографии сыновей Лолы и Томми. Два мальчика с пушистыми светлыми волосами и улыбками на круглых лицах сфотографировались, когда их мама была еще жива.
Олунд подошел к балконной двери. Два пластмассовых стула, столик для пикника, два пустых цветочных горшка. Пластиковый пакет с пустыми винными бутылками. На столе – кружка из-под кофе, которую кто-то использовал в качестве пепельницы. “Ну и убожество”, – подумал он.
– Проверишь книги? – Жанетт указала на стеллаж. – Вряд ли “Север” этим озаботился.
Жанетт ушла осматривать две смежные спальни – они, видимо, принадлежали мальчикам – а Олунд подошел к стеллажу. На полках стояли сотни книг. Олунд начал с верхних. Он раскрывал книги, переворачивал их, проводил пальцем по обрезу. В основном художественная литература – по большей части детективы и любовные романы, но попадались и биографии, и книги по саморазвитию. Из одной выпал листок, и Олунд подобрал его с пола. Пожелтевший чек на пачку сигарет, пакет чипсов и упаковку из шести банок пива, купленных в “Коопе” в центре Бергсхамры. Олунд отложил чек в сторону.