— И сколько из этих солдат разбилось насмерть? — Не думай об этом. Ну разве не обнадеживающе? Я выбросила из головы мысли о своей смертности и усилием воли заставила себя не смотреть вниз. Смотреть вверх — тоже не лучшая идея. Слышать глухое рокотание грома и шипение молний уже достаточно плохо; мне не нужно было видеть еще и зловещую грозовую тучу, клубящуюся над замком. Если я поднимусь по этой горе, и меня не шарахнет молнией, я назову это победой. — Так почему нам нельзя использовать альпинистское снаряжение? — спросила я. — Потому что это было бы жульничеством, — ответила капитан Сомерсет. Это звучало как реплика в духе Неро. Один час. Примерно столько я продержалась, не думая о Неро. Я не знала, что делать с нами. Первые несколько часов нашей поездки до Стихийных Просторов я провела, проигрывая в голове разные сценарии один за другим, и не приблизилась к пониманию, что делать — и пришла к выводу, что зацикливаться на этом плохо для моего здравого рассудка. — Так вот, Неро и Дамиэль сегодня едва не убили друг друга, — сказала я капитану Сомерсет. Думать о Неро, возможно, не шло на пользу моему рассудку, но это хорошее отвлечение от мыслей о грядущей смерти в результате удара шальной молнией. Что толку от рассудка, если меня уже нет в живых, чтобы этим наслаждаться? — Ничего нового. Ангелы всегда так. Они не могут выносить друг друга слишком долго. — Здесь нечто большее. Неро ненавидит своего отца. И я не могу понять, почему. — Неро утверждает, что Дамиэль был жестоким и бессердечным отцом, — ответила она. — Но думаю, истинная причина ненависти Неро в том, что он видит в себе тьму Дамиэля. Он боится, что станет таким же, как Дамиэль, таким же жестоким, таким же бессердечным. — А вы что думаете? — Я думаю, что когда ты выбираешь стать ангелом, ты приглашаешь в себя эту жестокость и бессердечие. Магия изменяет тебя. Она делает тебя ближе к богам. Ты получаешь великую силу, но ты и теряешь кое-что: сочувствие к людям. Тебе они кажутся мимолетными мгновениями на бескрайних просторах времени. Ты концентрируешься исключительно на большей картине, и таким образом забываешь, что именно в эти моменты мы по-настоящему живем, а не в холодных логичных границах бессмертия. Жизнь — это не только долг, честь и постоянное стремление к вершине. Это дружба. И любовь. — Можно ли стать ангелом и остаться собой? — спросила я. — Нет. Превращение в ангела меняет тебя, — она повернула голову, глядя на меня вдоль каменистой поверхности. — Отношения с ангелом тоже меняют тебя. Как любовники они изумительны. Но как партнеры по жизни они просто гора кошмаров. — Вы говорите исходя из личного опыта? — Да, — мрачно ответила она. — Мне хватает кошмаров и без добавки. Прошлой ночью мне приснилось, что я тону в вулкане. — Ты нервничаешь из-за тренировок с Драконами, — ее слова эхом вторили Неро. — Я слышала, это не самый приятный опыт. — Нет, вовсе нет, но он сделает тебя сильнее. Если ты выживешь, — добавила капитан. — Вы совсем не помогаете. Она все равно продолжила. — Тебе снилось, что ты тонешь в вулкане. Реальность намного хуже. — Знаете, я внезапно ловлю себя на мысли, что скучаю по мрачным мотивирующим речам Неро. Не стоило мне делиться с вами своими кошмарами. — Вероятно, хорошая идея. Не будь такой доверчивой. Не обнажай свои слабости. — Иными словами, не доверяй никому. — Доверяй своим друзьям, — сказала капитан, когда мы наконец-то добрались до вершины горы. Солнце разогнало облака, его сияющие лучи света лились на замок, заставляя его мерцать словно миллион крошечных бриллиантов. Тихое гудение, резонирующее с магией, исходило от стен, и все просторы внизу отвечали. Земли и замок были связаны, их магии переплетались. — Но будь избирательна, кого называть другом, — закончила капитан Сомерсет. Она посмотрела на другой конец каменистой горной вершины туда, где Джейс и пятеро других стояли перед замком в ожидании. Неро тоже предупреждал меня насчет Джейса. И они были правы в своих предостережениях. Сын полковника Файрсвифта был талантливым, трудолюбивым и амбициозным. Эта амбициозность граничила с жестокостью. Джейс хотел быть хорошим человеком, но это полностью противоречило его желанию стать могущественным. Я часто гадала, какая его часть в конце концов победит. — Кто стоит с Джейсом? — спросила я у капитана Сомерсет. Она посмотрела на женщину, одетую в полный комплект кожаной униформы вопреки жаре. Эмблема руки, символ телекинеза, отмечала ее как капитана, солдата шестого уровня. — Это Кендра Файрсвифт, — ответила капитан Сомерсет, хмурясь. — Первенец полковника Файрсвифта. — У Джейса есть сестра? — он никогда о ней не упоминал. — Да, но ты поймешь, что она больше походит на отца, чем на брата. — Так она наставник Джейса на время тренировок. Чтобы участвовать в тренировке Драконов, каждый из нас должен был обзавестись наставником. Это явно говорило о том, какой напряженной будет эта тренировка. Кендра Файрсвифт вернула взгляд капитана Сомерсет с явной неприязнью. Ее идеальный носик сморщился, демонстрируя якобы превосходство. — Я так понимаю, вы знаете друг друга, — сказала я. — Однажды я помогала ей тренироваться, — ответила ей капитан Сомерсет, пока мы шли к замку. — Она была высокомерной даже тогда, и этот настрой подпитывался ее необъяснимой способностью во всем превосходить сверстников. Она быстро поднялась по рангам. Стать ангелом — цель ее жизни, и я боюсь за мир, если она исполнит свое желание. — Капитан Сомерсет, — поприветствовала ее Кендра Файрсвифт. — Все еще тренируете бедных хилых солдатиков? Вы всегда питали слабость к благотворительным делам. Как альтруистично с вашей стороны. — Здесь нет ничего альтруистичного, — если бы капитан Сомерсет улыбнулась еще сильнее, ее лицо бы треснуло. — Я просто делаю свою работу. В Легионе мы служим. Мы не ищем славы. — Да, вы повторяли нам эти утомительные строки, когда я прошла инициацию. Интересно, как мало ненаследные солдаты понимают в долге и чести. Перевод: у тебя нет родителя-ангела, так что твои слова не имеют значения. — Долг и его сестра честь — идеальные щиты для узаконенных злодеяний, — процитировала я для Кендры. Кендра посмотрела на меня так, будто у меня на голове выросли грибы. Похоже, ей не нравился Салас, философ из прошлого столетия, который ставил под сомнения действия вооруженных сил мира вплоть до самого Легиона Ангелов. Рука капитана Сомерсет сомкнулась на моей руке, и она оттащила меня от Кендры. — Тебе стоило знать, что не нужно цитировать Саласа перед мальками Легиона. — Они не знают, кто он такой? — спросила я, нацепляя выражение полной невинности. — Конечно, они знают. Они выросли, слушая, как его тексты высмеиваются за еретичество и измену. Я уловила суть. — Ты ворошишь осиное гнездо, Пандора, — сказала мне капитан Сомерсет. — Никто не разговаривает с ангелами или их родственниками так, как ты. — Было бы не так весело, если бы все так разговаривали, — рассмеялась я. — Выражение лица Кендры слишком шикарно. Капитан Сомерсет посмотрела на оскорбление, горевшее в глазах Кендры. — Довольно неплохо, — она вздохнула. — Ну ты посмотри, я уже тебя поощряю. Ты ужасно влияешь на всех. Как ты можешь заставлять абсолютно разумных людей добровольно отказываться от здравого рассудка? Я широко улыбнулась. — Люди от природы хотят повеселиться. Ну, большинство людей, — я покосилась на Кендру. — Она истинная дочь своего отца, не так ли? Она выглядит как Джейс, за минусом кризиса сознания. — Это достаточно точное описание. Ее методы жестоки, но это не значит, что они не эффективны. Полковник Файрсвифт устраняет все препятствия, чтобы поднять своего сына по рангам. — Не связывайся с конкурентами, — пожурила Кендра Джейса. Он уронил руку, которой махал мне. — Эта женщина явно не понимает истинного значения слов «долг» и «честь», — сказала я. — Все, что ей известно — это извращенные версии этих понятий, вытатуированные в ее сознании с тех самых пор, как она научилась говорить. — В глазах Кендры ее долг — победить любого из не-ангельской семьи во всем, чем она занимается, — ответила капитан Сомерсет. — Не быть лучшей абсолютно во всем — нешуточный позор. Огромные ворота замка распахнулись. Движение было абсолютно беззвучным, даже без легкого скрипа. Приятный аромат трав хлынул из-за ворот. Все мы вошли в замок. Нас ждала огромная комната. Или, вероятно, «тронный зал» было бы более точным описанием. Четыре каменных трона возвышались в дальнем конце деревянных полов. Символ стихий был выгравирован на вершине каждого трона: пламя, молния, дерево и капля воды. Мы остановились перед пустыми тронами и ждали. Кроме Джейса я узнала сержанта Алека Морроуза, знакомого пошляка, который тоже работал в Нью-Йоркском офисе. Женщина, стоявшая рядом с ним — его наставник — была хорошеньким лейтенантом. Я встречала ее, но не знала имени. Она была невысокой и худенькой, почти хрупкой. Она не казалась достаточно сильной даже для того, чтобы поднять меч, не говоря уж о том, чтобы управляться с ним в сражении, но внешность бывает обманчива. В Легионе не было слабых солдат. И все же она выглядела такой крошечной рядом с массивной фигурой Алека. Мощный, мускулистый и высокий, он был сложен как стенобитный таран. И ему нравилось палить из пушек. Вопреки его упорному желанию затащить каждую встреченную им женщину в свою постель, он действительно был неплохим парнем. Я почувствовала, как что-то коснулось моей спины, и повернувшись, увидела Нериссу, стоявшую с Сореном. Айви обо всем позаботилась. — Ты здесь, — сказала я, ободряюще сжимая руку Нериссы. — Я здесь, — ответила она. — Лучше поздно, чем никогда, — вмешался Морроуз, обнимая нас обоих. — Док, я не могу описать, как я счастлив вас видеть.