Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 67 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Умрем. Умная птица, подумал Четт. Офицеры отпустили их, наказав как следует поесть и хорошо выспаться ночью. Четт залез в свои шкуры рядом с собаками, думая о разных вещах, на которых они могли погореть. Вдруг из-за этой проклятой присяги кто-нибудь возьмет да передумает? Вдруг Малыш Паул опять все забудет и попытается убить Старого Медведя во вторую стражу вместо третьей? Вдруг Меслин сдрейфит, или кто-нибудь донесет, или… Четт поймал себя на том, что прислушивается. Ветер и впрямь походил на плач ребенка. Кроме него, порой слышались голоса, лошадиное ржание, треск поленьев в костре. Больше ничего. Тихо. Перед ним стояло лицо Бессы. Не нож хотел я достать тогда, мысленно говорил он ей. Я нарвал тебе цветов, диких роз, ромашек и колокольчиков — все утро их собирал. Сердце у него стучало как барабан — того и гляди разбудит весь лагерь. Борода вокруг рта обросла сосульками. Откуда у него такие мысли насчет Бессы? Прежде она всегда представлялась ему только умирающей. Что это с ним? Дышать трудно. Задремал он, что ли? Он встал на колени, и что-то мокрое задело его нос. Падал снег. Слезы полились у Четта из глаз, замерзая на щеках. Это нечестно, хотелось крикнуть ему. Снег погубит весь его замысел. Вон как густо он валит — как они теперь найдут свои тайники с провизией и тропу, по которой собирались двигаться на восток? Не понадобится ни Дайвина, ни Баннена, чтобы выследить их по свежему снегу. Снег все засыплет, и лошадь может сломать ногу, споткнувшись о корень или провалившись в яму. Пропали мы, понял Четт. Все кончилось, не успев и начаться. Не будет сын пиявочника жить как лорд, не будет у него ни замка, ни жен, ни короны. Меч одичалого в брюхо да безымянная могила — вот и все, что его ждет. Снег все у него отнял… проклятый снег. Все его беды от снега. От Сноу[1] с его Хрюшкой. Четт встал. Ноги у него застыли. Снег превращал далекие факелы в рыжие пятна. Точно рой бледных оводов жалил его щеки. Снег сыпался на плечи, на голову, залетал в нос и в глаза. Четт, выругавшись, стряхнул с лица хлопья. Ну, с сиром Хрюшкой по крайней мере он еще может разделаться. Четт снова обмотался шарфом, нахлобучил пониже капюшон и зашагал к месту, где ночевал Сэм Тарли. Из-за снегопада он чуть не заблудился между палаток, но потом все-таки вышел к уютному закутку, который толстяк соорудил себе между скалой и вороньими клетками. Тарли, закопавшийся в кучу одеял и шкур, смахивал на сугроб. Сталь прошелестела по кожаным ножнам тихо, как надежда, — это Четт вынул кинжал. — Снег, — крикнул один из воронов, глядя сквозь прутья черными глазами. — Сноу, — добавил другой. Четт тихо прокрался мимо них. Он зажмет левой рукой рот толстяку, а потом… Уууууууууууооооооооооооо. Четт остановился на полушаге, подавив проклятие. Звук был слабый и далекий, но ошибки быть не могло: это трубил рог. Только не теперь. Проклятие богам, НЕ ТЕПЕРЬ! Старый Медведь разместил наблюдателей в лесу вокруг Кулака, чтобы они оповещали лагерь обо всех, кто приближается. Как видно, это Джармен Баквел вернулся с Лестницы Гигантов или Куорен Полурукий с Воющего перевала. Один сигнал рога означает, что братья возвращаются. Если это Полурукий, то, может, и Сноу тоже с ним, живой. Заспанный Тарли сел и растерянно уставился на снежные хлопья. Вороны раскричались, собаки Четта подняли лай. Теперь уж половина лагеря проснулась, не иначе… Четт, сжимая пальцами в перчатке рукоять ножа, ждал, когда умолкнет рог. И он умолк, но тут же затрубил опять, громче и дольше прежнего. Ууууууууууууууууууууоооооооооооооооооо. — Боги, — сказал Тарли жалобно и привстал на колени, путаясь в плаще и одеялах. Откинув их в сторону, он нашарил висящую на камне кольчугу, напялил ее на себя и только тогда заметил Четта. — Два раза или один? — спросил он. — Мне спросонья показалось, что два… — Точно, два, — сказал Четт. — К оружию, враг близко. Где-то там дожидается топор, на котором написано «Хрюшка». Два раза — это одичалые, парень. — При виде этой перепуганной круглой рожи Четту стало смешно. — Провались они все в седьмое пекло. Паскуда Харма. Паскуда Манс. Паскуда Смолвуд — он сказал, что они доберутся до нас не раньше… Ууууууууууууууууоооооооооооооооооооооо. Звук длился и длился — казалось, что ему не будет конца. Вороны хлопали крыльями, кричали, порхали по клеткам и бились о прутья, а братья Ночного Дозора поднимались, надевали доспехи, пристегивали мечи, вооружались топорами и луками. Сэмвел Тарли стоял, весь дрожа, белый, как вихрящийся вокруг снег. — Три… сигналов было три, я слышал. Такого не случалось уже сотни и тысячи лет. Три сигнала — это… — …Иные. — У Четта вырвалось нечто среднее между смехом и рыданием. Его подштанники внезапно намокли, моча потекла по ноге, и от ширинки повалил пар. Джейме Восточный ветер шевелил его спутанные волосы, легкий и душистый, как пальцы Серсеи. Пели птицы, и река несла подгоняемую веслами лодку навстречу бледно-розовой заре. Мир после долгого пребывания во мраке был так сладок, что у Джейме Ланнистера кружилась голова. Он был жив и пьян от света. Смех сорвался с его губ нежданно, как вспорхнувшая из травы перепелка. — Тише, — хмуро буркнула женщина. Хмурость шла ее широкому простому лицу больше, чем улыбка — впрочем, Джейме еще ни разу не видел, как она улыбается. Он развлекался, представляя ее себе в шелковом платье Серсеи вместо кожаного камзола с заклепками. С тем же успехом можно нарядить в шелка корову. Однако грести эта корова умела. Под ее домоткаными бурыми бриджами скрывались дубовые икры, и мускулы на руках вздувались при каждом ударе весел. Она гребла уже половину ночи, но не выказывала усталости, чего нельзя было сказать о кузене Джейме сире Клеосе, сидевшем на другой паре весел. По виду она крестьянка, здоровенная и сильная, но говорит как благородная дама, а на поясе у нее длинный меч и кинжал. Вот только умеет ли она ими пользоваться? Джейме намеревался выяснить это, как только избавится от оков. Его руки и лодыжки отягощали железные кандалы, соединенные цепью не более фута длиной. «Можно подумать, что слова Ланнистера вам недостаточно», — сострил он, когда его заковывали. Он был тогда пьян до изумления стараниями Кейтилин Старк и свой побег из Риверрана помнил только урывками. Были какие-то затруднения с тюремщиком, но женщина с мечом его угомонила. После этого они долго поднимались витками по бесконечной лестнице, ноги у него были как соломенные, и пару раз он споткнулся — пришлось женщине подать ему руку. Некоторое время спустя его завернули в дорожный плащ и пихнули на дно ялика. Он помнил, как леди Кейтилин велела кому-то поднять решетку Водяных ворот. Тоном, не допускающим возражений, она заявила, что отправляет сира Клеоса Фрея обратно в Королевскую Гавань, чтобы предложить королеве новые условия мира. Потом он, должно быть, задремал — вино нагоняло на него сон, и вытянуться во весь рост было приятно — в темнице он, закованный в цепи, такой роскоши не знал. Джейме давно научился дремать в седле во время похода, и спать в лодке было ничуть не труднее. Тирион будет смеяться до колик, узнав, как он проспал собственный побег. Но теперь Джейме проснулся, и оковы его раздражали. — Миледи, — сказал он, — если вы освободите меня от цепей, я сменю вас на веслах. Она снова нахмурилась с нескрываемым подозрением, выставив свои лошадиные зубы. — Ты останешься в оковах, Цареубийца. — Хочешь махать веслами до самой Королевской Гавани, женщина? — Я тебе не женщина. Меня зовут Бриенна.
— Тогда и меня зови сиром Джейме, а не Цареубийцей. — Ты будешь отрицать, что убил короля? — Нет, не буду. А ты хочешь отречься от своего пола? Тогда развяжи свои бриджи и покажи, что там у тебя. Я попросил бы тебя расшнуровать корсаж, — с невинной улыбкой добавил Джейме, — но таким путем, похоже, мы ничего не докажем. — Кузен, не будем забывать об учтивости, — суетливо вмешался сир Клеос. В этом кровь Ланнистеров жидковата. Клеос — сын его тетки Дженны и тупицы Эммона Фрея, который жил в страхе перед лордом Тайвином Ланнистером с того самого дня, как женился на его сестре. Когда лорд Уолдер Фрей в этой войне принял сторону Риверрана, сир Эммон сохранил верность супруге, а не отцу. По мнению Джейме, Бобровый Утес мало что на этом выиграл. Сир Клеос похож на ласку, дерется, как гусь, а мужества в нем, как в овце. Леди Старк обещала освободить его, если он доставит Тириону ее послание, и он торжественно поклялся исполнить поручение. Они все клялись почем зря там, в подземелье, а Джейме больше всех. Лишь такой ценой леди Кейтилин согласилась дать ему свободу. Она приставила острие меча большой женщины к его сердцу и сказала: — Клянитесь никогда больше не поднимать оружия против Старков и Талли. Клянитесь, что заставите вашего брата сдержать свое слово и вернуть мне дочерей целыми и невредимыми. Клянитесь в этом честью рыцаря, честью Ланнистера, честью королевского гвардейца. Клянитесь жизнью своей сестры, отца и сына, старыми богами и новыми. Тогда я отправлю вас обратно к вашей сестре, в случае же отказа пролью вашу кровь. — Меч кольнул Джейме, пройдя сквозь его лохмотья. Что бы сказал верховный септон относительно святости клятвы, которую человек дал пьяный, прикованный к стене и с мечом у груди? Впрочем, Джейме мало заботился как об этом жирном мошеннике, так и о богах, которым тот будто бы служил. Он помнил, как леди Кейтилин пнула вонючую кадку в его темнице. Странно же она поступает, доверяя судьбу своих девочек человеку, чью честь ценит не выше дерьма. Хотя о доверии тут говорить не приходится — свои надежды она возлагает на Тириона, а не на Джейме. — Возможно, она не так уж и глупа, — сказал он вслух. — Не глупа и не глуха, — откликнулась его конвоирша, приняв это на свой счет. Джейме не воспользовался случаем — насмехаться над этим созданием было так легко, что всякое удовольствие пропадало. — Это я не вам. Я говорил с самим собой — приобрел эту привычку в темнице. Она бросила на него хмурый взгляд, усердно работая веслами. Столь же быстра на язык, как и хороша собой. — Судя по вашей речи, вы благородная дама. — Мой отец — Сельвин Тарт, милостью богов лорд Вечерней Звезды. — Даже это у нее прозвучало угрюмо. — Тарт? Как же, помню. Есть такая скала в Узком море. А Вечерняя Звезда мигнула Штормовому Пределу — отчего же вы служите Роббу из Винтерфелла? — Я служу леди Кейтилин, а не ему. Она приказала мне доставить тебя к твоему брату Тириону в Королевскую Гавань, а не лясы с тобой точить, так что помолчи. — Я уже намолчался, женщина. — Ну так говори с сиром Клеосом. Мне с демонами говорить не о чем. — Тут водятся демоны? — вскричал Джейме. — Где же они — под водой? Или прячутся в ивах? А у меня даже меча нет! — Человек, который спит со своей сестрой, убивает своего короля и бросает невинное дитя с башни, другого имени не заслуживает. Далось им это невинное дитя! Мерзкий мальчишка за нами шпионил. Джейме хотелось одного: побыть часок наедине с Серсеей. Путешествие на север было для него сплошной пыткой: он видел ее, но не мог к ней притронуться и знал, что Роберт, напившись, каждую ночь забирается к ней в постель в ее скрипучей кибитке. Тирион развлекал брата как мог, но мало преуспел в этом. — Выбирай слова, когда говоришь о Серсее, женщина, — предупредил Джейме. — Меня зовут Бриенна. — Не все ли тебе равно, как демон тебя называет? — Меня зовут Бриенна, — упрямо, как ослица, повторила она. — Леди Бриенна? — Она так смутилась, что Джейме сразу угадал ее слабую струнку. — Или «сир Бриенн» вам больше по вкусу? Увы. Можно нарядить корову в подбрадник и наголовник и покрыть ее шелковой попоной, но боевым скакуном она от этого не станет. — Пожалуйста, кузен, воздержись от грубостей. — Под плащом на сире Клеосе был камзол с двумя башнями Фреев и золотым львом Ланнистеров. — Перед нами долгий путь, и нам незачем ссориться. — При ссорах я пускаю в дело меч, кузен. Сейчас я беседую с дамой, только и всего. Скажи, женщина, — у Тартов все женщины такие же уродины? Жаль мне в таком случае ваших мужчин. Может, они вообще не знают, что такое настоящая женщина, сидя на своей скале? — Тарт — красивое место, — взъерепенилась Бриенна. — Его называют Сапфировым островом. Советую замолчать, демон, не то я заткну тебе рот. — Вот видишь, кузен, — она тоже грубит. Впрочем, стержень в ней есть, отдаю ей должное. Немногие мужчины осмеливались обзывать меня демоном в лицо. — (Хотя за спиной у меня наверняка не стеснялись в выражениях.) Сир Клеос сконфуженно кашлянул. — Леди Бриенна, без сомнения, переняла это у Кейтилин Старк. Старки не надеются победить вас с помощью мечей и потому пускают в ход ядовитые слова. Меня они победили, дуралей со срезанным подбородком, подумал Джейме с тонкой улыбкой. Из тонкой улыбки собеседник может извлечь все, что ему угодно. Любопытно знать, верит сам Клеос в это свое дерьмо или просто заискивает? Кто перед нами, честный болван или подлиза? Сир Клеос между тем нес свое: — Человек, способный поверить, что рыцарь Королевской Гвардии может обидеть ребенка, не знает, что такое честь.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!