Капрал подошел ближе. – Ты забываешь, сержант, что я из тех, кто всегда дает сдачи. – Правда? Запамятовал что-то. – Напомнить? – Лучше скажи, зачем я тебе понадобился. – Собираемся уходить. – Ураган. – Чего? – Что ты об этом думаешь? – Кто-то просто обожал рыть колодцы. – Да не об этом – о войне. Ради которой мы оказались здесь. – Пока не знаю. Как начнем крушить черепа, скажу. – А если не начнем? Ураган пожал плечами и запустил широкую, поросшую щетиной пятерню в спутанную бороду. – Значит, «Охотники за костями», как всегда, окажутся не у дел. Геслер усмехнулся. – Ладно, пошли… Хотя постой. Сколько раз мы с тобой бились? – Друг с другом? – Да нет, дурья твоя башка, бок о бок. Сколько? – Не считал. – Врешь. – Хорошо-хорошо. Тридцать семь. И’гхатан не в счет, меня там не было. Так что в твоем случае тридцать восемь. – А скольких битв нам удалось избежать? – Несколько сотен. – Видно, дружище, мы с тобой поднаторели в этих делах. Огромный фаларец нахмурился. – Сержант, ты что, нарочно решил мне настроение испортить? Корик затянул ремешки на своем объемистом рюкзаке. – Просто дайте мне уже кого-нибудь убить, – прорычал он. Флакон, потирая глаза, посмотрел на сэтийца-полукровку. – Пожалуйста: вот тебе Улыбка. Или, вот, Битум. Главное – напасть неожиданно. – Издеваешься? – Нет, просто отвлекаю внимание от самого хилого солдата во взводе. То есть себя. – Ты же маг. Вроде бы. Пахнешь точно как чародей. – И что? – А то. Если я тебя прибью, ты напоследок меня проклянешь, и жизнь моя станет невыносимой. – Что изменится? – Знать, отчего у тебя все так гадко, куда хуже, чем страдать без повода, просто по образу жизни. – Корик ни с того ни с сего вытащил длинный кинжал – свое самое свежее приобретение. – Видишь? Прямо как у Калама. Жутко легкий и быстрый, вот только против доспехов так себе. – Так Калам и бил им не в доспехи, а между – в горло, в подмышку, в пах… Отдал бы ты этот нож Улыбке. – Ага, сейчас. Я потому и взял его, чтобы ей не достался. Флакон оглянулся на заросли, в которые немногим ранее ушла Улыбка. Она возвращалась, за умиротворенным выражением лица, без сомнения, скрывались всевозможные злобные замыслы. – Надеюсь, от нас не требуется биться с тисте эдур, как тяжелым пехотинцам. – Флакон обращался к Корику, но не сводил взгляда с Улыбки. – Наш взвод, за исключением тебя, Битума и, может, Корабба, не очень-то тянет на кольчужную рукавицу. Наше дело – обманки, удары исподтишка. Так что такая война по нам. – Оглянувшись, он увидел, что полукровка буравит его угрюмым взглядом. По-прежнему с кинжалом в руках. – Впрочем, если потребуется, мы, пожалуй, перестроимся. Значит, мы наполовину кольчужная рукавица, наполовину кожаная перчатка. Что скажешь? – Не важно. – Корик убрал кинжал в ножны. – Когда я сказал, что хочу кого-нибудь убить, то имел в виду врага. – Тисте эдур. – Сгодятся и летерийские бандиты. Должны же у них бандиты водиться. – Какие? – Что значит «какие», Флакон? Самые обыкновенные – те, что по деревням промышляют. И чтобы главари усатые с дурацкими прозвищами. Зорала Хохотун, там, Храбрый Памбр… На последних словах подошла Улыбка. – Да-да, помню эти басни, – отозвалась она, громко прыснув. – Храбрый Памбр в шляпе с пером и его горбатый напарник Малец-Хитрец Помоло. Вдвоем они обчистили Королевскую сокровищницу Ли-Хэна. Перерезали Великий канат, на котором держался Плавучий Авали. А Зорала мальчишкой забрался на самое высокое дерево в лесу да слезть не смог. Так и жил там, пока спустя много лет не пришел дровосек… – Нижние боги, – простонал из-под одеяла Спрут. – Кто-нибудь, перережьте ей глотку. Плотно сжатые губы Улыбки изогнулись в полном соответствии с прозвищем. – Что ж, хоть у меня сегодня ночью хорошее настроение. – Иными словами, сегодня ночью тебе перепало… – Язык прикуси, Корик, или в следующий раз проснешься без косичек. И не спрашивай, что я с ними сделаю. Поверь, тебе не понравится. И ты, Флакон, тоже не обольщайся на свой счет. Однажды я прикрыла тебя, но это было в первый и последний раз. – Лучше оставь Корику его косички. Он ими сопли вытирает, – хмыкнул Флакон. Подошел Скрипач. – Спрут, поднимайся. Вот, взгляни на Корабба – единственный из всех тут, кто готов… – Нет, сержант, не готов, – отозвался Корабб. – Я просто спал в доспехах, и теперь мне очень нужно отлить. Вот только… – Отставить, – перебил его Скрипач. – Выходим. Постараемся и сегодня не наткнуться на эдур. – Можно устроить лесной пожар, – предложил Корик. – Так мы же попадем тогда в самое пекло, – возразил Битум. – Просто мысли вслух. Корабб Бхилан Тэну’алас был вынужден признать, что эти малазанцы ничем не походили ни на «живодеров», ни на воинов армии Леомана. Да и на людей, пожалуй, тоже… скорее на зверей. На оголодавших псов. Вон и лаются друг с другом так же. На Корабба, к счастью, внимания почти никто из них не обращал. Даже Флакон, которого сержант наказал ему стеречь. Прикрывать чью-нибудь спину было привычным занятием, так что приказ сопротивления не вызывал. С другой стороны, Флакон – маг, а магам Корабб не доверял. Те заключают сделки с богами, впрочем, для этого не обязательно быть магом. Нет, сделки заключают и самые надежные командиры, предводители, за которыми воины были готовы пойти хоть прямиком в Бездну. Заключают – и обрекают каждого на пламенный ад, даже тех, кто сбежал. Да, сбежал. Корабб был доволен, что все это осталось позади. Дела прошлые, а значит, больше играют роли… потому что все в прошлом. Теперь у него новая история. Она началась в туннелях под И’гхатаном. Среди этих… зверей. Но вот еще Скрипач. Корабб без колебаний был готов следовать за сержантом, потому что он того заслуживал. В отличие от некоторых. На «войско» четырнадцать человек не тянули, но приходилось довольствоваться и этим. Корабб не терял надежды, что когда-нибудь, когда углубятся на материк, они окажутся в пустыне. Пока что здесь слишком много деревьев, слишком сыро и слишком зловонно. А еще хочется снова сесть на лошадь. Столько ходить пешком просто вредно. Объединенный взвод покинул поляну и погрузился в лесную темноту. Корабб пристроился рядом с Флаконом.