Оксана влетела в кабинет, нервно сжимая файлик с бумагами, замерла у стола Митрофанова, огляделась и сдержанно спросила: – Где Митрофанов? Народ, углубленный в отчеты, не обратил внимания, только дисциплинированная Савельева оторвала голову от бумаг, поморгала, отматывая оперативную память к вопросу начальницы, огляделась и предположила: – Гуляет, наверное. – Какое гуляет? До перерыва час еще. – Тогда в туалете. Оксана, зверея, звучно швырнула файлик на стол – народ вздрогнул, поднял и тут же опустил головы, – и уставилась на Савельеву. Савельева посмотрела в ответ и холодно продолжила: – Или в кафе, или домой пошел. И снова уткнулась в бумаги. Оксана потюкала ногтями по столешнице, схватила файлик, чуть не обрушив на пол лоток с издевательски аккуратными стопками документов, и ушла, бросив: – Я на выезде, если что срочное, пусть звонят. Митрофанов и впрямь нашелся в кафе – в той самой «Наташе». Сидел за дальним столиком у окна перед пустой чашкой кофе. И, как ни странно, почти сиял. По телефону разговаривает. Радость у него такая. Оксана секунду постояла у столика, сверля Митрофанова взглядом, потом привычно уже швырнула файлик на стол. Митрофанов бегло покосился на бумаги и продолжил в трубку: – Ну что ты, Саньк. Все нормально будет. Отдохну, съезжу куда – хочешь, вместе с тобой? Да хоть сейчас. Почему, во Вьетнам или Тай можно вполне, завтра или с выходных. Оксана вздохнула, отодвинула стул, села и жестом пресекла намерения легшего на боевой курс официанта. Митрофанов невозмутимо продолжал: – Мама? Так у нее-то работа, видите ли, то-се, ее ж не… Сама поговори, может, захочет. Я – нет. Санька, давай потом. Да. У тебя-то как? А с голосом чего? Понятно, без шапки опять, мамки на тебя нет. Тоже простыл, ага. И на меня, получается… Тем более про Вьетнам подумай. Ладно, ладно. Спасибо за звонок. Не переживай. Целую. Он отложил телефон, все так же задумчиво улыбаясь, повернулся к Оксане и церемонно поздоровался. – Здравствуйте, Даниил Юрьевич, – зло сказала Оксана. – Довольны? Митрофанов секунду подумал и с некоторым изумлением признался: – Вполне. – Н-ну, рада, – сказала Оксана еще злее. – Дальше что? Митрофанов пожал плечом. – Сложный выбор: Вьетнам или Таиланд. Слышали же. Оксана сдержалась и даже не процарапала столешницу насквозь. Помолчала немного и спросила: – Даниил Юрьевич, вот зачем было так, а? Я же просила не соваться к главе пока. Время не то, настроение не то, да и некоторые вещи я говорить не могла, но понятно же, даже вам должно быть понятно, что сложно все. Зачем полезли, тем более сегодня? – Оксана Викторовна, да какая разница-то. – Какая. Такая, что я просила. Я вас просила, правильно? Оксана беспомощно посмотрела на Митрофанова. Захотелось плакать. Митрофанов завозился на стуле, попытался отхлебнуть из пустой чашки, хмыкнул и раздраженно произнес: – Ну простите, Оксана Викторовна. – Ну простите, – зашипела Оксана. – Вы, значит, в Таиланд, а мне теперь куда? Без единственного вменяемого сотрудника и без перспективы! Вы же на самом деле не хороший план предложили, а единственный, если без дураков-то. Ничего другого мы не придумаем. Подождали бы немного – победителями на нем выехать могли, с премиями и решением проблемы, и отдел, и администрация, и весь город. А теперь Балясников никогда уже такого не примет, раз вас послал и орал на весь этаж. – Значит, не надо ему, – сказал Митрофанов. – Пусть дальше придумывает. Оксана чуть не сорвалась на крик. Сдержалась, потому что видела: Митрофанов ее провоцирует, а самому-то ой несладко. К тому же она не теряла надежды разрулить ситуацию. Иначе зачем сюда прибежала-то, аки брошенная невеста? Не скандалить же и не мотивы уточнять. Их знать не помешает лишь в случае, если с Митрофановым придется дальше работать. А не придется, похоже. И проблема тут не только в воле начальства, но и в желании подчиненного. Вот уж чего не ожидала. – Даниил Юрьевич. У меня огромная просьба. Очень коротко и четко объясните, пожалуйста, что вы сказали главе и что он – вам. – А вам как будто не объяснили еще. – А вот представьте себе. Наговорили всякого, наорали, потом Ираида заявление ваше показала, чтобы я визу поставила. Она сделала паузу, уже понимая, что Митрофанов ни в жисть не спросит, поставила Оксана визу или нет. Гордый. С перебором. А Митрофанов точно не заметил паузы или не понял, для чего она. Он вздохнул и впрямь очень четко и коротко принялся рассказывать: – В общем, я в архиве порылся и нашел. Больше, чем собирался. Свалка не просто незаконная – это судами подтверждено. Было два представления прокуратуры и судебное разбирательство с решением: нарушение законодательства немедленно прекратить, свалку закрыть, землю привести в исходное состояние. То есть я точно не знаю, само решение не нашел, только ссылки в бумагах правупра, а картотеки дела за этот период в сети нет. Не суть. Это когда за Саакянцем зачищали – а, вы не помните, поди. Короче, Балясникову даже придумывать ничего не надо или, там, дополнительные решения через аппарат и сессию проводить. Он просто берет действующее решение из архива и закрывает свалку, ссылаясь на прокуратуры и суд. И дальше все разбираются с ними, а мы умываем руки и требуем компенсации ущерба. – Прокуратура с судом как решили, так и обратно откатят, сверху цыкнут – и вопрос решен, а мы крайние, – возразила Оксана. Митрофанов крутнул головой. – Во-первых, «так», по-простому, не выйдет. Это та еще морока, тем более с судами, хоть они там обцыкаются. Во-вторых, мы дурь эту прекратим, пока не перетравились все, и получим новую точку для переговоров с «Чистой стороной». А это в любой ситуации полезно, в том числе с Гусаком. – Гусак, если бесится, очень неприятен, а он уже бесится, главе сказали, – объяснила Оксана. – Да я понял. Но голову не надо отключать, даже когда ссышь, прошу прощения. Ботинки будут целее, а то и голова. И на провода не попадешь. Был вариант соскочить по-хорошему, а дальше типа я не я, сами разбирайтесь. Нет, он начал: «Свою работу делайте, а не ковыряйтесь в делах предшественников, я за них не отвечаю». Хотя именно не отвечать дальше и предлагалось дурачку-то. – Так и сказал – за предшественников не отвечает? – уточнила Оксана. – И все? – Много чего еще сказал, компактно так. Обязательства города, обязательства области, мы должны решать проблему, а не спихивать другим на голову, все вот это. Все как Лена… – он замолчал. Какая Лена, хотела спросить Оксана, но решила, что не время, поэтому осторожно заметила: – Так правильно же, в принципе. – В принципе-то, любая мысль правильна, если вовремя ее остановить и обрезать как надо. А не начинать: «Мне такие специалисты не нужны, мне нужна нормальная конструктивная работа, не хотите работать – пишите заявление, найдете себе новое место, где можно вот так спихивать, а искать не хотите – помогу волчий билет оформить». – А, – сказала Оксана. – Да мне и без «а» хватило бы. Мальчика нашел. – В смысле, понятно, чего он на психе таком. Вы же ему отвечали что-то, правильно? А он просил как раз скандалы и демарши не устраивать, и вообще темы до заседания не касаться, и чтобы все помалкивали. Видимо, надеется, что все само рассосется – или пообещали ему так. И тут вы с записочкой. Да еще с перспективами суда. С Гусаком-то судиться – это да, это здоровое такое мероприятие. Митрофанов ухмыльнулся. Оксана продолжила: – Он Ираиду бедную так накрутил, она меня аж в телеге посланиями закидала, конспираторша: типа шеф в бешенстве, Митрофанов заяву написал, беги спасай. – Да не надо спасать никого, – сказал Митрофанов лениво. – Город надо спасать, но вы этим заниматься не собираетесь. – А кто этим займется? – Да уж не я. – Ну почему же. – Потому что я уволился. – Да ладно, – возразила Оксана и хлопнула по файлику. – Вот ваше заявление, я визу не поставила, без нее рассмотрению не подлежит. Вы болеете, вон, в нос говорите, слышу же – корпоратив и по вам ударил, так? Она мучительным усилием заставила себя обойтись без паузы и пронзительного вглядывания в лицо Митрофанова. Оно, впрочем, было спокойным, и не было в нем ни непростительной иронии, ни постыдного уныния. Усталость была и злости немножко. Но это нормальное мужское сочетание, если с силой в комплекте. Сила вроде была. В комплекте. – И слава богу, что ударил. Вонищу не чувствую. Хороший вариант для всего города, кстати – всегда с насморком ходить. Может, и впрямь лучше на курорт не ехать – вылечусь, а как тут дальше жить, если лучше не будет? – Так пусть будет, – сказала Оксана настойчиво. – Сейчас идите в поликлинику, больничный оформите, больного никто не уволит. – Ой ли. – Если что, не в том, так в этом смысле на болезнь сошлемся – мол, вы потому на рожон и полезли, что под температурой. – Оксана Викторовна, пожалуйста, не надо меня унижать, – попросил Митрофанов, чуть изменившись в лице. Ох и гордый, подумала Оксана и вскинула руки, сдаваясь, – и демонстративно, и всерьез.