— Туда, где рычат моторы, через край бокала плещется тестостерон, а в крови кипит адреналин! — удивила меня своим поэтичным языком валькирия, и на заднем фоне я тотчас услышала рычание одного из них. В смысле — мотора. — У нас тут пятничные покатушки, тебе должно понравиться! Мне уже нравится! Но только почему я узнаю об этом, лишь позвонив сама? Обижаться на легкомысленную Викторию было глупо и так же глупо пытаться договориться с ней о завтрашней встрече по телефону. Как говорится, в одно ухо влетело, в другое вылетело. И это все о ней. В итоге пришлось уточнять адрес «покатушек», экстренно одеваться во все наиболее подходящее и, наплевав на позднее время и заоблачный тариф такси, мчаться на другой конец города. Уж не знаю, судьба ли преподносила мне подарок, а может, смилостивился кто-то из богов, но я нашла гуляющую компанию точно там, где мне сказала Виктория: на окраине города, на территории заброшенного завода. Гуляющих оказалось настолько много, причем длинноногих девиц среди них едва ли не больше, чем байкеров, что я потратила не одну минуту, чтобы найти среди них ту самую. Самую громкую, самую отвязную и самую… пьяную. По телефону мне показалось, что валькирия под градусом, но лишь увидев ее вблизи, я поняла, что она едва держится на ногах. И не самостоятельно, а практически повиснув на мужчине. В груди заворочалось раздражение на безголовую дуреху, но я постаралась его подавить. Каждый сам выбирает, как жить, и я не мамочка этой безалаберной девице. Разберемся с делом, и, если не послушает мудрого совета, пусть и дальше опускается на дно. Я не Армия Спасения. — Вики, привет! Подойти тоже получилось далеко не сразу. Вначале пришлось обойти группу байкеров, одному из которых я приглянулась настолько, что он избавился от сидящей на его мотоцикле девицы и, достаточно развернуто расписав все свои достоинства под хохот дружков, предложил мне скрасить ему эту ночь. Отказала, заявив, что на кардане я вертела все подобные предложения и не может мужиком назваться тот, кто неустойчив в связях. Заодно саркастично поглумилась над его способностью ухаживать за колесным другом, пройдясь по нему с безжалостностью танка: сколы, грязь, изношенная резина — я не упустила ничего, окончательно втоптав самооценку мужика в грязь. А нечего лезть мне под горячую руку. — О, Айя! — Виктория заметила меня в тот самый момент, когда я заканчивала обходить притихших мужчин. Валькирия покачнулась, но не упала, поддерживаемая спутником, — этаким классическим байкером с бородой, банданой, татуированными руками и толстым кожаным жилетом-кирасой, надетым на голое тело. — Пупсик, а вот и моя подруга! Ик. Я же говорила — она придет! И пьяненько улыбнулась. Держащий ее мужчина с облегчением вздохнул и посмотрел так, словно ждал меня всю жизнь. — Привет. — Привет-привет, — усмехнулась я, приблизившись окончательно. — А сегодня что за повод напиться? Не выходной же. — Ошибаешься, — коварно ухмыльнулась валькирия и, завладев запястьем спутника, с умным видом постучала ноготком по его часам. — Третий час ночи. Суббота! — Ах, ну да… — согласилась, но вновь сухо поинтересовалась: — Так все же? Виктория, сообразив, что сегодня я не намерена ей потворствовать, поскучнела, резким жестом отобрала у мужчины бутылку с пивом, присосалась к ней намертво и, только лишь когда она закончилась, высказалась: — Что у тебя за дела с Одинцовым? — Девочки, я отойду, — вдруг засуетился мужчина, и стоило мне только кивнуть, как с радостью перекинул на меня пошатывающуюся Викторию, оседлал байк и рванул к компании, которая как раз собиралась устроить очередной заезд. И почему мне кажется, что он уже в курсе источника печали Виктории? — Так что там не так с Одинцовым? — напомнила я, когда Вики, наплевав на окружающую нас грязь, устроилась прямо на стопке старых деревянных палет, расположившись так, будто это было комфортное кресло. — Какого… — далее следовал весьма экспрессивный, но не слишком разнообразный мат, щедро сдобренный иканиями и нелицеприятными высказываниями и в адрес Александра, и даже в мой. Особенно досталось, естественно, Виктору. В конце Виктория прошлась по всем людям в целом и мужикам в частности. Выдохлась, потрясла бутылку, сообразила, что та пуста, и раздраженно запустила ей в сторону. Благо не в толпу. — Так что у тебя с ним за дела? — вновь злобно повторила Вики, глядя на меня исподлобья. — Долго рассказывать, — проговорила я задумчиво. — Может, переберемся в более подходящее для бесед место? — А что тебя не устраивает здесь? — неискренне удивилась валькирия. — Свежий воздух, общее веселье, адреналин, тестостерон! Идеальная атмосфера для ночного отдыха! Кстати, как насчет небольшого соревнования на байках? И глянула на меня так оценивающе-иронично, словно заранее знала, что я откажусь. Вот только «на слабо» я не велась уже не первую сотню лет и всегда трезво оценивала свои шансы на победу. — Устроим обязательно, — кивнула я. — Но только когда ты протрезвеешь, а я научусь ездить на мотоцикле. — Ты не умеешь? — Вики аж обидеться забыла и рот приоткрыла от изумления. — Серьезно? Ты чем вообще занималась все эти годы? — Все эти пять лет, ты хотела сказать? — Я снисходительно усмехнулась. — Жила, работала. Иногда отдыхала. В отличие от тебя у меня нет богатых родственников и щедрых поклонников — приходилось рассчитывать только на себя. — На что ты намекаешь? — Вики трезвела буквально на глазах и уже не икала. Даже взгляд стал осмысленным. — Не намекаю. — Я тоже перестала иронизировать и говорила серьезно. — Говорю прямо. Или ты будешь уверять, что живешь без поддержки Александра и Олафа? — Ну… допустим, — поджав губы, неохотно уступила мне валькирия, но тут же нервно всплеснула руками. — Но мы вообще сейчас не о том! Почему ты все время уводишь разговор куда-то в сторону?! — Я? — Претензия меня позабавила. — Кто пьян семь дней в неделю и двадцать три часа в сутки? Ты вообще когда-нибудь бываешь вменяема? Я надеялась, валькирия разозлится и я смогу достучаться до ее совести и разума, но Вики громко хохотнула и заявила: — А смысл? Что изменится? У меня что, малые дети по лавкам, чтобы я не смела развлекаться в свое удовольствие? А может, любящий муж? — Во взгляде Виктории промелькнула застарелая боль, а голос стал злым и обвиняющим. — Я никому и ничего не должна, слышишь? И никто не смеет обвинять меня в том, на кого я вешаюсь и по какой причине! Хочу — и вешаюсь! А вот этого я не говорила… Или это сейчас не мне адресовано? Прищурившись, я терпеливо дождалась, когда Виктория выдохнется, и спокойно произнесла: — Рассказывай. Что не так с Одинцовым и почему, по твоему мнению, он конченый придурок? — Потому что так и есть, — тихо процедила Вики, и ее взгляд ушел в пустоту. — Ты уже знаешь историю с его братом? — Знаю, Александр все мне рассказал. — Тогда ты знаешь и то, что Одинцов-младший повесил всех собак на нас. — Валькирия неприязненно скривила губы. — До него невозможно было достучаться. Он решил, и точка. А еще он с чего-то взял, что я пыталась увести его брата из семьи. Представляешь? — Ее кривой оскал мало походил на усмешку. — Зачем мне это? Валькирии не шлюхи. Мы ценим институт брака. К тому же Влад просто обожал свою жену и дочь. — Взгляд девушки затуманился. — Милая девочка у них была… Я ей даже как-то нож подарила на день рождения. — На этом приятные воспоминания подошли к концу и лицо Виктории вновь скривилось. — А этот идиот… Валькирия смачно сплюнула и обиженно задрала подбородок. Я увидела в ее глазах предательский блеск непролитых слез, но воительница не позволила им оформиться в рыдания. Минута гнетущей тишины сменилась второй, затем третьей… Вики молчала, и я поняла, что мой черед. — Хорошо, что ты упомянула об Ольге, дочери Влада. Проблемы именно у нее. — Виктория недоумевающе взглянула на меня, и я кивнула. — Да, не в Одинцове дело. Он лишь проситель для своей племянницы. Девчонка выросла не такой хорошей, как тебе запомнилась, и попала в дурную компанию. Я вкратце описала сложившуюся ситуацию, сделав упор на том, что детей нельзя убивать. К сожалению. Их необходимо обезвредить и избавить от одержимости, а вот колдуна пришить не возбраняется. Конечно, для начала неплохо бы пленить и допросить, чтобы узнать истинную подоплеку происходящего, но если иного выхода не будет — то уничтожить без сожалений. — Ну ты и вляпалась, подруга… — удивленно протянула уже окончательно протрезвевшая Вики, когда я закончила. — Я одно не поняла — почему я так поздно обо всем узнаю? Следующий час прошел в уже более положительном ключе. Мы обсудили примерный план действий, Виктория пообещала ближайшие дни не пить и помочь мне с кандидатами в «отряд самоубийц», а под конец нехотя согласилась на встречу с Одинцовым, чтобы тот принес ей свои извинения. О том, как сама буду их выбивать из Виктора, я еще не думала, но надеялась, что у него хватит сообразительности не нагнетать обстановку и пойти на уступку. Иначе я разочаруюсь в нем окончательно. Ближе к пяти утра пати потихоньку начала сворачиваться, участники стали разъезжаться, но бойкая Виктория в два счета нашла нам обеим сопровождающих, и домой меня доставили с ветерком. Я вновь убедилась в своем желании в самое ближайшее время обзавестись двухколесным другом и, тепло попрощавшись с парнем, но отказав в телефончике, отправилась догонять сон. Уже начавшийся день предстоял стать непростым и щедрым на события и встречи, так что требовалось поскорее набраться сил, чтобы успеть все и не оплошать даже в мелочи. ГЛАВА 18 Шести часов для сна на этот раз оказалось маловато, но я заставила себя не только открыть глаза, но и встать. Умыться, позавтракать, сменить повязку, порадоваться своей чудесной ускоренной регенерации, благодаря которой место пореза уже практически затянулось, уделить внимание Олли-младшему, а затем сесть за телефон и заняться делом. Разговор с Одинцовым получился коротким: я лишь уведомила Виктора, что мне необходимо поговорить с ним с глазу на глаз и будет лучше, если он в течение часа сам подъедет ко мне. Виктор пытался выяснить, с чем это связано, на что я ответила достаточно уклончиво, упомянув лишь, что это повлияет на положительный исход нашего дела. Одинцов примчался спустя полчаса. Я только успела переодеться в домашние футболку и бриджи, чтобы лишний раз не нервировать сына Одина своим видом в халате, а в дверь уже нетерпеливо звонили. Взъерошенный, небритый, судя по покрасневшим глазам, легший поздно, Одинцов вновь излишне нервничал, начав прямо с порога требовать у меня объяснений. — Успокойся! — Мне даже пришлось прикрикнуть, чтобы его запал стих и я смогла вставить свое веское слово. — У меня нет никаких новостей об Ольге, зато есть весьма интересные сведения о Виктории. Знакомо имя? — Виктория? — Одинцов недоуменно моргнул, замер и через несколько секунд догадался, о ком конкретно я говорю. Неприязненно поморщился, отвел взгляд и неохотно буркнул: — Ну и? — Ну и? — переспросила я слегка возмущенно. — Это все, что ты можешь сказать? — А я что-то должен сказать еще? — сильнее скривился он. — Знаю я ее. И что? Что это меняет? Как же с ними всеми сложно! Геката, дай мне сил и терпения! — Меняет. — Я чувствовала себя древней наставницей, объясняющей неразумным детям прописные истины. — И очень сильно влияет на то, что я о тебе думаю, Одинцов. Виктор изобразил равнодушие, и я бы с радостью выставила его за дверь, если бы не преследовала иные цели. Поэтому пригласила на кухню, где разлила по кружкам бодрящий травяной сбор, и первым делом поблагодарила: — Не успела сказать спасибо за заботу о моем питании. — Моя мягкая улыбка и искренняя благодарность ввела его в ступор. — Давно мне никто завтраки не готовил… — Да мне несложно было, — смутился Виктор, словно меньше всего ожидал от меня похвалы. — Это я тебя еще не благодарил за спасение, — и попытался пошутить: — Теперь я тебе еще и жизнь должен. Я мигом воспользовалась его чересчур щедрым предложением и коварно усмехнулась. — Уговорил. Но так и быть, разрешаю отдать извинением. Одинцов нахмурился. — И не передо мной, а перед Викторией. — Нет. Виктор аж зубы сжал — настолько ему претили мои слова и сама мысль об извинении. Но если он думал, что с легкостью избежит исполнения моей задумки, то глубоко ошибался. Я всегда добивалась поставленной цели. — Почему?