Всего лишь каждую ночь. Да, надраться было бы неплохо, но я не умею. Водка не лезет, а коктейльчиком я либо сейчас доведу себя до соплеразлива в барном туалете, либо рвану куда-нибудь разгонять боль-тоску, после чего наутро мне станет еще поганее, потому что все это дерьмо – жалкое подобие веселья. Полгода. Я думала, я научилась справляться. Не обращать внимания на воспоминания о том, о ком не думать не могу. Даже не знаю, чего во мне больше: обиды, боли, или того чувства, которое я не называю вслух вот уже шесть месяцев. Все покрыто липкой жижей горечи, разъедающей душу, отравляющей меня день за днем. – Эй ты, – знакомый голос вырывает меня из мерзостных мыслей. – Чего тебе, придурок? – оглядываюсь я на Рэма. Еще один ошметок когда-то счастливого прошлого, вдребезги расколоченного и растоптанного в пыль. Да, мы с Рэмом не из тех, кто станет здороваться друг с другом, у нас свои счеты. Вот так вот не видеться несколько месяцев и сходу начать гавкаться могут только близкие враги. Близкие, но не главные. – Собирай манатки и поехали, – мрачно командует он. – С какой стати мне с тобой куда-то ехать? Отвали. – Поехали говорю, не усугубляй, – в голосе Рэма неприязнь и досада. Какого хрена он здесь вообще делает. Сегодня у них вечеринка совсем в другом месте. – Пошел в жопу, – я не церемонюсь. Вряд ли до Рэма удастся достучаться на другом языке. Рэм же, психанув, разворачивает меня за плечо так резко, что я чуть не падаю с барного стула. – Слышь, Принцесска, по-хорошему пока прошу: шевелись. Эти полгода без тебя были супер, откуда ты вылезла, гадюка, из-под какого камня? «Принцесска» бьет мне по нервам и немного под дых. «Принцессой» я была в другой жизни, которая оборвалась шесть месяцев назад. Игнорируя вопрос Рэма, делаю глоток из бокала, чтобы заглушить воспоминания. Не было? Что значит не было? Я была. Если можно так назвать мое существование. Это же не жизнь, когда человек остается без сердца и без души. В какой-то фэнтезятине, которую я читала, пытаясь забыться в сказках, кажется, это называется голем. Пустая оболочка. Глиняный сосуд для ничего, чужой воли. – Мало того вылезла, нарисовалась, да еще в такой день. Теперь расхлебывай. – Что? Что я должна расхлебывать еще? – я равнодушно смотрю на Рэма. – Он выгнал всех и сейчас напивается, – набычившись, информирует меня он. – И что? Я тоже. – Не прикидывайся дурой, ему нельзя. Инга, он все разнесет к ебеням и опять пустит под откос. – Пусть разносит, пусть пускает. Плевать. Я здесь при чем? То, чем я дорожила, он уже уничтожил, если кому-то прилетит еще, мне все равно. – При чем здесь ты? Ты уже все забыла, да? О! Я далека от заблуждения, что стерла его из памяти. И сегодняшний вечер тому доказательство. Но я надеялась, что исцеление началось. И вот я торчу в ненавистном мною барушнике, полном счастливых и горьких воспоминаний, и пью коктейль, который не пила уже полгода, потому что он напоминает мне о нем, хотя собиралась приятно провести время в кругу новых знакомых, которые у меня наконец-то появились. Сегодня я еще раз убедилась, что помню каждую черточку его лица, каждый жест, движение брови, походку. Стыдясь этого и стараясь не подавать вида, я жадно пожирала его глазами, растравляя разом закровоточившие раны. Лучше б он меня не заметил. Или хотя бы проигнорировал. Увы, я не заслужила милостей вселенной. Этот паскудный мир снова показал мне свое мерзкое лицо. Он смотрел на меня как на пустое место. Равнодушно, как на смутно знакомого когда-то в пошлом человека, не оставившего и следа в его жизни. Я видела, чувствовала, что узнал. И ему было плевать на меня. – Да ты в конец конченная, что ли? – шипит лучший друг моего проклятья. – Ты какого хера приперлась? Ты пожалеешь! – Уже, Рэм. Уже пожалела. Мир в глазах этих парней крутится вокруг них. Раз я куда-то пришла, значит, они – причина. Охренеть позиция. Но я рада, что его все-таки проняло. Это совесть, наверно, его пожирает, или другие демоны его черной души. Пусть. Ему полезно. Хотя… – Поехали, – я сдергиваю куртку с соседнего стула. Если ему сейчас хреново, я постараюсь это усилить. Глава 2 Инга – Ты совсем рехнулся? – спрашиваю я Рэма, глядя на неоновую вывеску, под которой он паркует свой новенький, но уже прокуренный ауди. – А ты думала, я куда тебя привезу? – гаденько усмехается он. Я распахиваю дверцу с намереньем свалить отсюда поскорее. Баня не баня, бардак не бардак, мне здесь делать нечего. Стоит мне выставить ногу, как Рэм, уловивший, что я сейчас оставлю его с носом, удерживает меня за руку. Хватка у него стальная. – Ты чего? – Слышь, урод, я через это второй раз проходить не собираюсь. Вали к своему дружку-хозяину сам! – Он один там, – упирается Рэм. Видимо, и правда ему надо, чтобы я пошла. Даже презрительное «урод» проглатывает. В баре хамил активнее. – Мне ему посочувствовать? – ядовито интересуюсь я, уже жалея, что ударивший в голову алкоголь подвиг меня на это безумство. – На, – с психом он выдирает ключ из замка зажигания. – Залог. Я здесь ждать буду. Какие мы нежные! Можно подумать у меня остался хоть один повод доверять ему или кому-то из их компашки. Не после того, что они устроили. – И где я там его искать буду? Под каждую шлюху заглядывать? – Еще раз, – скрипит зубами Рэм, – он один там. Вообще один. Умные свалили, когда поняли, к чему дело идет. Персонал он сам разогнал. Мне становится нехорошо. Кто, как ни я, знает, что, если у золотого мальчика отваливает башня, справиться с ним почти невозможно. Слетевший с катушек, он пугает даже привыкшего ко всему Рэма. Полгода назад в таких случаях шли ко мне, только у меня получалось заставить его взять себя в руки. А сейчас что? Новая подстилка, которую я вижу с ним во всех сторис, не справляется? Бракованная, что ли? Вынырнувший из миазмов ненависти рассудок настойчиво требует, чтоб я наплевала на все и ушла. Я знаю, если я зайду туда, мне будет больно. Уже сейчас при мысли, что я увижу его, внутри все скручивается в ледяной узел. Сердце обливается кровью, холодеют руки и подкатывает тошнота. Но это сильнее меня. Быть так близко и не увидеть его – немыслимо. Я, как наркоман, получивший дозу, хочу опять. Кому я вру? «Хочу» – не то слово. Мне это НУЖНО! Только на этот раз я не дам ему меня растоптать.