Сам попросил мясо и сам лез ей под руки. – Дим, я сейчас пересолю и спалю все к чертям! Будешь есть голую горелую соль, – ругается ведьма сквозь смех. Какая разница? Я сожру из ее рук, что угодно. Дело не в жрачке, я могу заказать хавчик из любого ресторана. Это отдельное удовольствие – знать, что она готовит для меня. Смотреть, как Инга деловито суетится. Прядь из наспех собранного пучка, закрепленного ручкой, забавно мотается над тоненькой шейкой, отчего так и тянет ее куснуть, вызывая визг и хохот. Я не привык себе отказывать, и готовка серьезно затягивается. Пытаюсь с тащить с козы фартук. Весьма увлекательно. В жизни не думал, что буду такой хренью заниматься. Да я даже не знал, что у нас в доме вообще есть фартук. Но пока Инга смеется, меня, блядь, все устраивает. Кто-то вопит из гостиной, похоже, звонит моя мобила, которую я бросил, хер знает где, но мне плевать. Тут есть кое-что поинтереснее, и я не собираюсь от этого отвлекаться. Все портит трезвон мобильника Инги. В отличие от меня она сразу тянется за телефоном, недоуменно хмурится, глядя на экран, и протягивает трубу мне: – Лена. Малая? – Алло. – Дим, – голос сестры дрожит. – Она ушла. Я не сразу врубаюсь в то, что происходит. Кто она? Куда ушла? Какое мне до этого дело? – Мама ушла, – надтреснуто продолжает Ленка. У меня все холодеет внутри. Нет, только не это. Не опять. Может, я все не так понял? – В каком смысле? Давно нет, ты волнуешься? – хватаюсь я за соломинку. – Нет, Дим. Она записку оставила, что ей все осточертело, что она уже вырастила детей и теперь собирается заняться своей жизнью… Я посмотрела, половины одежды нет… У меня темнеет перед глазами. Сердце тяжело бухает в грудину. Все-таки опять. Блядь! Мать бросила меня. Теперь сестру. Кого она вырастила? Кукушка! Оставила меня с отцом, когда мне было восемь, и не надо рассказывать слезливые сказки, что ее вынудил это сделать отец. Это в детстве я верил, когда мать плела эту хню, пытаясь заново со мной помириться. Он мудак редкий, но я понимаю его реакцию на закидоны матери. Мать никогда не хотела решать вопросы по-взрослому. Ей что-то стукнуло в башку, она съебалась от отца беременная Ленкой, а когда он все-таки ее нашел, и зашла речь о разводе, устроила такой спектакль на весь город… Вспоминать тошно. Хотя отец предлагал ей начать все заново. Это Горелов-старший на минуточку. Наступил себе на горло и предложил. А после очередного скандала решил надавить: или они три месяца пробуют сохранить брак, или она валит на все четыре стороны, но я остаюсь с ним. И мать спокойно согласилась. Мне, блядь, было семь, я нихуя не понимал, почему мать больше не хочет жить с нами. Пока отец не женился еще раз, и не появилась Маська, я целыми ночами в пустом доме шарахался по коридорам, включая везде свет и разглядывая мамины фотографии. И сейчас ей опять что-то стукнуло, и она, даже не поговорив с дочерью, которой на минуточку нет и пятнадцати лет, оставила ее одну в доме и свалила в закат. Отец в Лондоне, интересно, он вообще в курсе? – Дим, можно я приеду? Ну пожалуйста, – Ленка ревет в трубку. Инга, которой все хорошо слышно, стоит с распахнутыми в ужасе глазами и остервенело кивает. – Блядь, Лен, конечно, можно! Я сейчас за тобой приеду! Инга качает головой: – Никакой тачки, вы выпили. Давай вызовем такси, и я за ней съезжу. Одну ее ночью через весь город я бы не хотела… Да уж. Зажмуриваюсь, пытаясь прогнать черные точки перед глазами. – У тебя телефон не отвечал, и мне так страшно, – продолжает оправдываться малая. В груди все сжимается. – Прости Лен, он где-то в гостиной… Там парни мочкуют кого-то, я не слышал. Я их сейчас разгоню… – Не надо, – прерывисто вздыхает Ленка, сдерживая очередной всхип. – Пусть шумят. Мне от тишины не по себе… У меня сжимаются кулаки. Я помню. Я через это проходил. Инга уже выключила газ под сковородой, стащила фартук и натягивает свитер. – Лен, Инга сейчас приедет за тобой. Откроешь ворота только ей. Поняла? – Да. Открою Инге. Только пусть быстрее приезжает. – Ты пока там не рассиживайся, – спазм в горле при воспоминании о своих прошлых переживаниях мешает говорить спокойно. – Собери пока себе все на первое время. Малая отключается, а меня начинает колотить. Все задавленные эмоции детства вылезают на поверхность, ломая тонкий лед спокойствия. – Дим, Дим! – зовет Инга, наматываясь мне на шею, заглядывая в глаза. – Дим, ты ее в таком состоянии напугаешь! Пиздец! Она права! Надо взять себя в руки… – Когда Ленка спать ляжет, мы что-нибудь придумаем… Дим, не надо сейчас! Пожалуйста! Но когда Инга уезжает я все-таки иду в спортзал и сбрасываю напряг. Это ничего, блядь. Ленка не одна, у нее есть я. И хуевый отец, но есть. С нами хоть не каждый день как на бомбе с часовым механизмом. Да только стоит подумать о выходке матери, как меня начинает трясти. Даже не позвонила, записку оставила! – Что происходит? – ввалившийся Рэм теряет все веселье сразу. Мы знакомы тринадцать лет, он сечет на раз, когда пахнет пиздецом, а меня почти разрывает от ярости. Я держусь на словах Инги, что нельзя пугать Ленку. – Мать повторила свой трюк. Инга поехала за малой. Отцу звонить не хочу. Я нажрался этого дерьма, когда они разводились, и когда опять сходились. – Нам уйти? – Нет, но за языком следи. И другим передай. Особенно Зверю, пусть фильтрует базар. – Сделаю. Но Зверь предупреждению не внял. А зря. Глава 32 Инга Спустившись вниз со всеми нехитрыми пожитками, я звоню Тамаре Львовне: – Это Инга. Как мне ключи передать? Я боюсь вещи оставить без присмотра…