– Да уж… – Конечно, я не мог не заинтересоваться. Ведь алмазы как сквозь землю провалились, а это тоже сокровище, хоть и современное. Но я бы быстро забыл про этот случай, тем более полиции так ничего и не удалось найти. Они решили, что преступник каким-то образом скрылся. Но тут случилась эта поездка в Афины, где я познакомился с Яннисом. – И вас объединила общая страсть к неразгаданным загадкам истории. – У него не было детей, старик проникся ко мне симпатией. Мы много общались, и он поделился своей мечтой – отыскать гробницу пса жены Миния. Самое интересное – у него уже была примерная схема. Он на нее всю жизнь потратил, выискивая возможные пустоты под землей по картам и спутниковым снимкам. Но он был старый и слабый, и сам бы ни за что не потянул поиски. А в институте его никто не поддерживал, считали, что это старческие фантазии. Потому Яннис и открылся мне. – Ты обещал ему помочь? – Мы договорились, что я приеду в мае и попробую на месте разобраться. Но тут грянул ковид. Яннис понял, что приехать я вряд ли смогу. А еще он очень переживал, потому что однажды к нему пришли неприятные типы и стали задавать вопросы. – Его племянник – этот тип, что должен был передать алмазы? Курьер? – Да, об этом я узнал случайно. Точнее, догадался, потому что спросить напрямую по телефону не мог. Когда старик стал мне рассказывать о своих опасениях, я расспросил его подробнее. И сразу понял, что это та самая история с пропавшими камнями. Подельники непутевого племяша таки вышли на старика, они опрашивали всех, кто был хоть как-то связан с курьером. Яннис, конечно, пошел в отказ. Но сам вспомнил, что буквально накануне исчезновения племянника тот заглядывал к нему в гости. Старик отлучился по рабочим вопросам, а его жена занималась домашними делами. Племянник, по ее словам, в тот день долго сидел в кабинете старика, рассматривая его бумаги. – И ему на глаза попалась карта с отметками всевозможных гротов, пещер и прочих мест, где теоретически можно укрыться? – Думаю, да. Он знал, что идет на опасное дело. Оттого заранее наметил себе план отступления. – В общем, старик заподозрил, что племянник мог использовать его карту в своих целях? – Потому и заволновался, что об этом могут догадаться другие. Когда на кону такие деньги, чужая жизнь – пшик. В общем, один из его коллег ехал в Россию, и должен был быть проездом в вашем музее. И старик передал мне карту. Правда, для этого он взял старую деревянную картину, распилил ее на части и всунул карту между половинками. Потом он ее склеил так, что ни один опытный сыщик не нашел бы. Мне надо было всего лишь подержать ее над паром. Конечно, я не сразу додумался, крутил картину и так, и эдак. А потом меня осенило. – И ты последовал его примеру. – Ага. Карту я сложил в несколько раз, поместив в распиленный брелок. Когда я узнал, что Яннис погиб, да еще и таким загадочным образом… Я подумал, что его пытали. – И он мог сообщить, что карта у тебя. – Я уже подозревал, что за мной следят. Но не знал, кто. Кстати, потому и заказал номер в вашем отеле. Знал, что здесь не соберется куча народа – цена кусалась. – Зато все были бы у тебя на виду. – Да, мне было легче наблюдать за постояльцами. – Ты хотел мне рассказать? – Да! Я хотел передать карту тебе. С другой стороны, боялся подставить. А когда твои стали настойчиво педалировать тему сокровищниц, мне даже стало не по себе. В такие совпадения я раньше не верил… Но я же всегда был везунчиком. Потому и не удивился. – Вот здесь и я как раз не удивлена. Папа номер три обязательно бы тебе что-то наплел про коллективное бессознательное и про твои мысли, которые звучали так громко, что их «услышала» мамуля. Мы это уже проходили. – Тонкие миры… – Еще какие. Но почему ты ничего не сказал своему отцу? Ну, про карту и племянника. Ведь это могло поменять весь ход дела. – Да, но, во-первых, я не был уверен. А во-вторых, он меня на пушечный выстрел не подпустил бы к этой истории. – Это мы тоже проходили, – вздохнула я, вспомнив, как отцы не раз пытались запереть меня на все замки. Миша вздохнул: – Признаюсь, я хотел произвести фурор. Прикинь, если бы алмазы нашлись? Идиот, да? Думал удивить отца. Ну и Родине помочь, разумеется. Не скрою, я был бы не прочь присвоить алмаз-другой, чтобы музей отреставрировать. Но остальное честно бы отдал. Тут уже настала моя очередь рассказывать, как мы со Славиком побывали там, куда стремился Миша. И как Розочка гадила в «реликтовом» лесу, и как нас чуть заживо не замуровали в склепе, и как мы нашли там мумию племянника. Правда, тогда мы не знали, что это за мумия. – Я сначала думала, что это тоже мой родич, с родинкой. – Ты о чем? – не понял Миша, а я подумала, что история с родинкой – верх идиотизма, и отмахнулась. – Да так, ни о чем. Выходит, Билл и был тем самым заказчиком, из-под носа у которого увели алмазы. Или он просто прослышал про эту историю и решил поживиться. Теперь все ясно. А я голову ломала, зачем такому бандиту понадобились семена? И ведь на самом деле получается, что все взаимосвязано… – задумчиво вещала я. – Только вот алмазов там не оказалось. – Там точно должны были быть алмазы, – заволновался Миша. – Если честно, я надеялся, что отец специально соврал мне, что камни не нашлись. Вроде как тайна следствия. Ну, чтобы я еще месяц-другой посидел дома и не высовывался, пока всю сеть не зачистят. Но если ты утверждаешь, что ничего не было… Как же так? Я был уверен… Больше им быть просто негде. И самый красивый, я его на фотке видел – Слеза Ангела. – Что-то мне не очень хорошо, нужно на воздух, – пожаловалась я, потому что кровь действительно прилила к моим щекам. Мне даже показалось, что у меня начался жар. В этот момент я уже понимала, что случилось тогда в склепе. – Обожди, – Миша схватил меня за руку, но на костылях не очень удобно было преследовать меня по лестнице. – Отдыхай, Миша! Еще встретимся. Хороший ты парень, только дать тебе нечего. В смысле, алмазов нет… – Так ты сейчас к-куда? – у него дернулся глаз. А я молча сунула ему в руку вазу с семенами, повернулась и зашагала вниз по лестнице. – Это что? – крикнул он мне вслед. – Семена моей глупости. Лучше не сажай, а то прорастут… Через два пролета лестницы я столкнулась с молодой кареглазой медсестричкой. Та явно поднималась к Мише, прижимая к груди свой чемоданчик. Стоя в пролете и задрав голову вверх, я увидела, как смутился Миша при ее появлении. А она заулыбалась, и вся потянулась в его сторону. Я все поняла. Пусть хоть у кого-то все закончится хеппи-эндом. Когда я вышла на улицу, Славик с растерянным видом прижимал к груди две гвоздички. Я взяла и оторвала у них стебельки, вставив цветочки Славику за ухо, как сережки. И, вдохнув чистый воздух, подставила лицо ветерку. Узнав, что Миша жив, Славик упал на лавочку и забормотал: – Ну, слава богу, его не совсем добили. И почти здоровый. Нам же лучше. Не надо будет заботиться о его вдовице и малых деточках. – Нет у него ни вдовицы, ни деточек. Хотя подвижки есть. К женитьбе, я имею в виду. – А может… Я ничего не хочу сказать, но не то чтобы у тебя женихи по свету бегают пачками. То есть их, конечно, хватает, но все какие-то с подвохом: или двойные агенты-кроты, или хворые какие-то, или бандиты. А это, конечно, для семейной жизни тоже не сахар. – Хватит. Не хочу я никаких женихов. У меня зазвонил телефон. Пожарная сирена означала, что на проводах мамуля. – Дарина, ты же сейчас в Кижах? Не забывай мыть маску и натягивать руки! Точнее, наоборот. Ну, ты поняла, да? – Угу. – Я тут гуглила, какая там у вас погода. Ну, чтобы напомнить тебе надевать ту соломенную шляпу с тигровым бантом, что я тебе недавно подарила. И, представляешь, наткнулась на местные новости. Пишут, кто-то анонимно пожертвовал музею в Кижах несколько крупных алмазов. Не в службу, а в дружбу… Разузнай, что за меценат там объявился? Уверена, это приятный возрастной блондин с проседью и мужественным профилем. Вдруг ему как раз нужна роскошная интеллигентная женщина слегка за тридцать, знающая толк в щедрых мужчинах? – Ты кого имеешь в виду? – опешила я, пытаясь сразу же переварить обе новости: то, что алмазы всплыли, и то, что мамуля «обнулилась». – Себя, конечно! Имеются возражения? – А что еще в новостях написали? – с волнением спросила я, не обращая внимания на недовольство мамули. – В новостях ничего. Думаю, они там сами в шоке. Зато папаши твои высказались. Первый заявил, что кому-то сидеть придется до скончания века, если он его встретит. Второй сказал, что десятина – это неплохо, но лучше бы с семьей посоветовался. А третий пробормотал: «Abiit, excessit, evasit, erupit». Я хорошо знала папин лексикон, оттого сразу же перевела Цицерона: – Ушел, скрылся, спасся, бежал… – Да-да, что-то в этом роде. Правда, я не поняла, чего они так остро среагировали на эти алмазы? Надулись, как степные луни. Наверное, потому, что я восхитилась щедростью мецената. Ревнуют. Последнее утверждение показалось мне особенно интересным. Мамуля еще что-то щебетала, а я молчала и переваривала услышанное. И еще сразу поняла: у пап теперь был свой чат, без мамули. И свои мужские секретики, чтобы не расстраивать родительницу. Попробуй объясни ей, что алмазы были не от царя Миния, а наши, современные. И что они ушли прямо из-под ее бдительного носа. Конечно, увел их величайший жулик всех времен и народов. И у нас просто не было шансов его переиграть. Но все равно мамуле будет обидно. Воистину не зря твердят: меньшие знания – меньшие печали. Мамуля же вспомнила наконец, зачем она мне на самом деле звонила: – Да, чуть не упустила: я так перенервничала из-за этих семян, ведь ожидали что-то путное, а тут – розы. Нет, я, конечно, отсыпала у тебя немного, посеяла их на клумбе на папиной аллее. Но сомневаюсь, что удастся много выручить. Разве что сделать рекламу… Пусть Славка помозгует, как преподнести это местному нобилитету. Но дело даже не в этом. Короче, я долго медитировала с третьим папой, чтобы Высший Дух указал мне дальнейший путь. И как раз сегодня приснился сон, что папы пошли гулять с металлоискателем и нашли неподалеку от отеля наше фамильное сапфировое ожерелье. Так что не все потеряно. Ты срочно приезжай, хорошо? Я пообещала гнать поезд во весь опор. Славик, который слышал весь наш разговор, робко вздохнул: – Опять? – Снова! – оптимистично закончила я эту историю. А потом подумала и закончила еще раз: – Ну, Дубровский, берегись! Я иду тебя искать…