— Раньше любила почитать медицинские учебники вместо сказок на ночь. — У меня второй вариант, с болевыми симптомами. И кстати, на органы это тоже влияет. Может и дисфункция сердца случиться. — Разве полинейропатия не осложнение диабета при длительной болезни? Ты ещё так молод. — Полинейропатия может развивается на фоне хронической гипергликемии. А я, как говорил, скачки сахара не чувствую, вот и получилось, что сначала впал в кому, а потом узнал, что у меня уже и диабет и полинейропатия в острой форме. — И часто такие приступы? — Один был полгода назад. Мне хватило. Резко пересмотрел взгляды на жизнь. — И каков прогноз? — А какой может быть прогноз, если диабет не лечится? Слежу за сахаром. Сижу на уколах. После приступа капали тиоктовую кислоту. Но сейчас уже не нужно, боли ушли. На Вику волнами накатывала злость на себя, что она не может помочь Стасу. И несовершенный мир казался ещё более недружелюбным. Эти мысли показались ей знакомыми, что разозлило Пятницкую ещё больше. Кажется, она забыла всё, что ей говорили дух Тимофея и ангелы. — Я после случившегося, перечитал кучу литературы по этой теме с нетрадиционными подходами. И так разочаровался. Ну кто я такой, чтоб быть причиной своей болезни, которая передаётся по наследству? Я человек. У меня нет мании величия. В книгах наперебой пишут, что это болезнь от нехватки любви. Я думал о своих отношениях с родителями. Разве они меня недолюбили? Да вроде все ок. А то, что работают много, ну а кто сейчас мало работает. Что иногда конфликты были? А у кого их не бывает, особенно в подростковом возрасте? Нет девушки. Ну, пока нет. Не встретил ещё. Вот и получается, что я причина этой болезни также, как причина того, что сегодня нет солнца. — Мне жаль, что я больше не исцеляю людей. — Мне тоже. И ведь от тебя это тоже не зависит. — Думаю, зависит. — Ты пуп земли? — засмеялся он. Вика тоже усмехнулась, но немного грустно: — Мне нравится твоя интерпретация. Она помогает избавиться от вины. А вина всегда токсична, как для разума, так и для тела. — Вот и не будем ей упиваться. Я теперь на многое смотрю иначе. Стараюсь взять от сегодня всё, что могу. И уж точно на что я не хочу тратить время, так на сожаления и грусть. Смотри как сегодня красиво озеро. — Бесспорно! *** В доме было непривычно пусто. Климов сидел на кухне за столом и смотрел в окно. Только мыслями он был явно не там. — Виктор с Витой и другим мной уехали в Женеву погулять. Не дождались тебя. Хотели объяснить своё решение. — Да и так понятно. — Иван пошёл в отель собирать вещи. Зайдёт попрощаться ближе к вечеру, а после поедет домой. У него самолёт почти в ночи. Говори, есть дела, которые уже не ждут. Вот Стас пошёл переодеться и потерялся. Два часа уже нет. Думаю ему позвонить сейчас. Начинаю тревожиться. — Не потерялся. Мы с ним болтали. Он только пошёл домой. — Тогда всё в порядке. Лиза с Сашей ближе к вечеру придут. Одни. Сергея я в командировку отправил. Как раз все вместе проводим Ивана добрым ужином. Может снова раклет? — Ром, как ты тут сколько живешь и до сих пор в форме. Я вот после раклетов и тартифлетов еле пуговку на штанах сегодня застегнула. — А ведь точно, я тебе обещал рассказать про злость. — А это как-то взаимосвязано? — Ты любишь бег? — Спокойно к нему отношусь. Раньше с Виктором бегали. Потом всё реже и реже. Сейчас уже год как перерыв. — Пойдём пробежим пару-тройку километров. Только поедем в парк, чтоб не убивать колени на бетонной дорожке вдоль берега. — Хм, ты прав. Меня это предложение уже несколько напрягает и злит. — Я вовсе не про это. Поговорим после. — А где Лёша, я так расслабилась, что и забыла про него. — Поехал на работу. Вечером придёт с вещами, чтоб не ходить туда-сюда. — То есть мне рано радоваться. — Ты не слишком к нему строга? — Строга? Разве ты всё про нас знаешь? У меня есть повод. И не один. — Это конечно. Могу судить только по нашему общению. По ощущениям он хороший парень. Ну, любит тебя как умеет. — А я его нет. И не скрываю это. Не играю. Не вру. И вообще считаю, что у меня есть право имеет чувства, отличные от его. — С этим не поспоришь. И ты не переживай, я просто сказал. Никакого давления и сватовства. Это исключительно тебе решать. *** Роман припарковал машину на небольшой парковке у парка, больше похожего на негустой лес, соседствующий с полем. Заморосил дождик. Невзирая на это, Климов выключил зажигание с фразой: — Готова? — Дождь, — смутилась Пятницкая. — Не вспотеем, — неоднозначно сказал он и спокойно посмотрел на неё, ожидая ответных действий. Голова Виктории стала похожа на улей, переполненный мыслями от «какого черта?» до «чего ты испугалась?». В них не было безликой агрессии, была злость на дождь, на себя за лень и трусость, и на Романа за дурацкое предложение, от которого она вовремя не отказалась. А сейчас вроде уже приехали. Вика посмотрела на свои голубые кроссовки с белоснежной подошвой, как в последний раз, представляя лесные мокрые грунтовые дорожки. Взгрустнулось. Одежду ей было не так жалко, потому как она снова досталась ей от бывшей женщины Романа, да и стиральная машинка всё исправит. А кроссовки? — Едем обратно? Пятницкой вспомнились сцены с Виктором или с Алексеем под девизом: «если хочешь, всё случится не сегодня». Но ведь это когда-то всё равно случиться. Неужели я снова стала так труслива и слаба, что боюсь промокнуть под дождём? — Нет, идём. Дождь стал понемногу усиливаться. Вика натянула капюшон. — Начинай в своём темпе, я подхвачу. — Мне проще бежать за кем-то. Плюс я не знаю местность. — Логично. Тогда дай знать, если буду бежать быстро. И включу погромче оповещение на часах, сколько мы пробежали, чтоб и тебе было слышно. Отсечка пол километра. — Хорошо. Первые пятьсот метров Викино тело не могло вспомнить движений, как и понять, что происходит. Сбрасывая сопротивление, она следовала за Климовым. Ближе к первому километру началась отдышка, да ещё больше усилился дождь. Благо он не казался холодным. Наоборот, заставил переключить внимание на себя, а ещё на капюшон, который так и норовил слететь с головы. Пришлось на ходу туже завязать верёвки и прятать их под куртку. Так миновал ещё один километр, а тело вспомнило как дышать, поддерживая выбранный темп. На двух с половиной километрах тело стало каменеть и плохо слушаться. И лишь усилием воли Вика следовала за Климовым, который вроде и вовсе забыл о ней. Да ещё этот дождь, который залил водой ямки на дорожках. И иногда Вика неудачно заскакивала ногами прямо в лужицы. Ей уже хотелось попросить Климова о пощаде — закончить пробежку, как очередная тропинка вывела их к знакомому полю, а метров через двести по дороге меж ним и лесом виднелась парковка с одинокой машиной Романа. У Пятницкой открылось второе дыхание на радостях от скорого окончания эксперимента. Она облокотилась руками на машину, позволив себе тяжело и глубоко дышать. — Что чувствуешь? — Что могу свернуть горы и твою шею за эту пробежку, — улыбнувшись, добавила Пятницкая. — Только чуть-чуть отдохну и переоденусь в сухое. — А с какого чувства всё начиналось, помнишь? — Со злости, — усмехнулась Вика. — Но нет, её сейчас нет. Есть прилив сил. — Это твоё топливо, Вик. Злость — невероятная сила, особенно если её направить туда, куда нужно, как сейчас, например. И конечно, начать двигаться к цели, даже не всегда понимая верный маршрут. — Начинаю понимать, спасибо. — Вот и славно. Сейчас найду в багажнике что-то, во что мне и тебе можно будет переодеться. Правда, там только мои вещи. Но это же лучше, чем ехать в мокром? — Да, жаль что и кроссовки промокли. — Тут уж извини, не помогу. Включу печку на обогрев, чтоб воздух дул вниз. — Идёт. *** Вечер оказался непривычно тёплым. Вика сидела с бокалом красного вина на веранде прямо на ступеньках. Без куртки, закутанная лишь в плед. Алексей примостился рядом.