Я укладываю сына и сажусь на диван. Хватаюсь за голову, краем глаза поглядывая на часы. Уже поздний вечер. Однако Альпарслана так и нет. Господи... Пусть с ним ничего не случится. Я постараюсь перешагнуть через себя. Через его поступки и слова, которыми он меня когда-то ранил. Попытаюсь смягчиться. Понять... Простить! Только пусть он будет в порядке. Пусть останется живым и здоровым. Потому что я осталась одна. Совсем одна. У меня нет родителей. Нет матери. Нет отца. Нет брата. Нет семьи. Они предатели. Только маленький Каан рядом, но и он не может излечить мою душу. Реанимировать ее. Я могу показаться жестокой из-за того, что вычеркнула родных людей из своей жизни. Только я не била их словами. Не унижала. А сделала выводы и не собираюсь возвращаться к тому, что было. Не собираюсь жить той жизнью, что была «до». Это все в прошлом. А ведь со мной поступили совсем иначе... Да, отец в больнице и едва держится на препаратах, но я не смогу так легко стереть то, что он сказал тогда... полтора года назад. Как легко отказался, наговорил того, чего я не заслуживала. Что касается матери... Она всегда поддерживала Давида и никогда меня не любила. Иначе не плюнула бы на мою судьбу, зная, что я ничего плохого не сделала. Она во мне никогда не нуждалась. А теперь и она мне не нужна. Даже если она вдруг решит перейти на мою сторону и будет просить прощения... Я не смогу простить, потому что поздно... Слишком поздно для этого. Я все еще помню свои чувства в тот момент, когда со слезами просила у нее совета и помощи. К сожалению, ей было плевать на меня. Этого я простить не могу. Равнодушие к собственному ребенку — самое худшее, что может испытывать родитель. Отвернуться в трудный момент и смотреть, как частичка его души пылает в огне одиночества. Так было со мной. Но сейчас я изменилась. На мне нет розовых очков, и я четко вижу разницу между прошлым и будущим. Да, иногда люди закрываются. Так же сделал Альп. Попытался оградить меня от всех проблем, чтобы я была вдали от происходящего. Он пытался, но получилось иначе, как обычно и бывает. Враги оказались проворнее и хитрее. Давили со всех сторон и подливали масла в огонь. Тем не менее Чакырбейли признал свою вину, и сейчас я просто очень хочу, чтобы с ним все было в порядке. Он не заслуживает смерти. Я вижу, как Альп относится к Каану... Вижу его взгляды, обращенные на меня. Так не смотрят на человека, который тебе безразличен. И уж тем более не выкупают в ломбарде украшения бывшей. Не покупают ей дом. Не сохраняют альбом с памятными фотографиями. Кажется, он единственный человек, который меня по-настоящему любил. И любит до сих пор. Альпарслан совершил ошибку. Причинил мне столько боли... Но она не сравнится с той, что причинили родители и брат... Самые близкие люди на самом деле оказались совсем чужими. Теперь приходит понимание, что все, что он делал — было во благо нам. Наверное, не будь той ситуации в прошлом, я бы не поняла, какие на самом деле мать и отец. Давид... Это тоже нужно было пройти. Альп заслуживает второго шанса. Определенно. Проходит еще один час в тревоге. Я уже не знаю, что делать. Но оставаться в доме не могу. Проверив, спит ли Каан, я аккуратно закрываю за собой дверь и спускаюсь по лестнице. Там я выхожу во двор и направляюсь к охране, которая при виде меня заметно напрягается. В особенности безопасник, который привез нас сюда. — Вы знаете, который час? — с ходу задаю вопрос. Надвигаюсь на него. — Прошла уйма времени с тех пор, как мы приехали. Но вашего начальника нет. А вы никак не комментируете происходящее. Считаете это нормальным?! Считаете, что я должна спокойно сидеть?! Как вы там сказали... Не переживайте, он приедет. Ну и когда? Где ваш начальник?! Скажите мне хоть что-то. Хоть слово, иначе я просто умру от догадок. Будьте, в конце концов, людьми! Скажите, что происходит? Безопасник устало проводит ладонью по волосам. — Прошу прощения, Дарина Юсуповна. Я бы хотел сказать вам, но не имею права разглашать такую информацию. Просто дождитесь его. Не нервничайте лишний раз. Дождитесь. Альпарслан Каримович обязательно скоро вернется. Иного и быть не может. Поверьте, так нужно. Поджав губы и одарив их ненавидящим прожигающим взглядом, я разворачиваюсь и иду в дом. Беру плед и чашку горячего чая. Сажусь на подоконник и закутываюсь, стараясь ровно дышать. Успокаиваться, черт возьми. И, кажется, через какое-то время у меня это получается. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я вижу, как ворота открываются и во двор въезжает черный внедорожник. Секундное промедление, и из него выходит виновник моей головой боли. Я подскакиваю на месте и тут же бегу вниз, к нему. Во двор. Прямо в чем есть, забывая обо всем на свете, кроме него самого. И когда наши взгляды встречаются, останавливаюсь в паре метров от Альпа, впитывая его образ и словно проверяя, все ли с ним в порядке. Не пострадал ли он, как я думала все это время. — Дарина... — шепчет он. Натягивает улыбку, явно стараясь показать, что все нормально. Хотя глаза красные. А я хмурюсь, наблюдая за каждым движением, и понимаю, что он очень слаб. Весь его вид говорит об этом. Измученный, уставший. Совсем не такой, как раньше. Глядя на него, я не замечаю, что из глаз ручьем текут слезы. А потом не выдерживаю и со всего разбега несусь к нему. Обвиваю шею и громко плачу. — Где ты был? — сломленным голосом произношу я. — Твоя охрана все время молчала. Я чуть с ума не сошла... Понимаешь?! Так нельзя. — Переживала, значит? — усмехается он. Но так вымученно, что я обнимаю его еще крепче. — А как не переживать, по-твоему?! Ты... Альп замирает и издает странный звук. Словно задыхается. Я ослабляю хватку. Отхожу от него, понимая, что ему больно. Все-таки ранение мне не показалось. Я шмыгаю носом. — Прости, прости! — Я тревожно вглядываюсь в его глаза. — Где болит?! Скажи мне... Чакырбейли поджимает губы, явно не собираюсь ничего показывать. Но я не могу стоять просто так. Шаря по верхней части его тела, ставлю руку на плечо, и Альп тяжело выдыхает. Шипит сквозь зубы ругательство. — Дарина, лучше иди домой. — Нет! — Я мотаю головой, аккуратно пытаясь снять с него пальто, и тут же замечаю алое пятно, отчетливо выделяющееся на белой рубашке. Глава 35 Глаза Дарины поблескивают. Она начинает плакать, отчего башку срывает окончательно. Любит... Несмотря на все то, что произошло, любит. — Где болит? Альп… ты ранен, да? Здесь? — И пальцем в мое плечо тычет. — Пойдем в дом. Холодно. А ты... — Я разглядываю ее с ног до макушки. Левой рукой, которая в нормальном состоянии, обхватываю талию Дарины и веду жену к дому. Наверное, сегодня остался бы в ментовке, если бы не слова безопасника о том, что Дари тут с ума сходит. Ежеминутно обо мне спрашивает. Едва удалось Давида за яйца схватить. Теперь ему точно не выбраться, хотя он и скользкий тип. Его каждый раз вытаскивали из дерьма, однако теперь некому. Лариса тоже в тюрьме. По каждому, кто ему помогал, возбуждено уголовное дело сразу по нескольким статьям. Хотел я с прокурором поговорить. Да только адвокат был против, сказал, что сам разберется. К тому же пришлось ехать в больницу, чтобы рану обработали. Плечо задели, твари. — Все в порядке, — в который раз повторяю я. Дарина все трясется, сидя напротив меня на диване. Глаз не сводит. — Это всего лишь царапина. — Царапина? Если бы это была царапина, Альп, ты бы не шипел от боли, когда я к тебе прикоснулась! Она отводит взгляд, смотрит в огромное панорамное окно. Поджимает полные губы. Я вижу, как она заламывает пальцы. Беспокоится, нервничает. — Дарин… — Встав, сажусь рядом с ней на диван, левой рукой обнимаю за плечи и притягиваю к себе. Целую в лоб. Не реагирует. — Давай завтра поговорим? А ты просто пойдешь спать. Устала ведь... Я же вижу. — Где будем разговаривать? В офисе? — Нет, мы не поедем в компанию. — Конечно, не поедем! Потому что в больницу отправимся! — восклицает она громко. Заглядывает в мои глаза. — Хорошо, — соглашаюсь нехотя. — Но сейчас спать. Договорились? Лежу в кровати, смотрю на потолок. Непонятно, что разглядеть пытаюсь. Мысли туда-сюда скачут. То думаю, как раз и навсегда угробить Давида, хотя умом понимаю, что он больше не выберется — без сомнений. То посылаю его как можно дальше, ибо шанс свой терять не хочу... Едва удалось как-то смягчить Дарину. Вроде бы на контакт идет, с пониманием относится. И продолбать все в очередной раз — равно смертному приговору. Чувствую тихие шаги. Дари заходит в комнату, дверь я специально не закрыл. В тусклом свете ночника пытается разглядеть меня. Посмотрев пару минут, идет к дивану и, кажется, ложится. Думает, что я сплю? Нет, я давно разучился. Еще тогда, когда без нее остался. Не знаю, сколько времени лежу неподвижно. Но когда поднимаюсь и подхожу к жене, меня словно током прошивает. Она уже спит, но выражение лица такое грустное… Касаюсь пальцем ее щеки и сразу же чувствую влагу. Плакала... Нет, я точно последний кретин. Вот честное слово. Надо было позвонить еще днем, поговорить с ней, дабы убедилась, что со мной все в порядке. Но со мной, черт побери, не было все в порядке. И звонить было некогда. Укрыв Дари одеялом, разглядываю ее минут десять, опустившись на корточки. Так и хочется притронуться, втянуть в легкие ее аромат. Что и делаю в следующий момент, наклонившись к ее голове. Моя женщина. Красивая... Безумно любимая. Такая ранимая, обиженная на меня. Есть за что. Выхожу из комнаты, ибо держать эмоции под контролем — пытка невыносимая. Спать не могу, но, кажется, отключаюсь ближе к утру в гостиной, сидя в кресле. Просыпаюсь на детский то ли крик, то ли плач. Открыв глаза, замечаю Дарину с Кааном на руках, спускающихся по лестнице. — Тихо. Ну, ты чего, родной? — доносится до меня ласковый голос Дари. Она не сразу замечает меня, а когда встречаемся взглядами, сразу удивленно распахивает глаза. Будто не ожидала здесь увидеть. — Доброе утро, — первым отзываюсь я. — Доброе, — отвечает после короткой паузы. Тамила появляется вовремя. Она забирает Каана и широко ему улыбается. А сын — ей в ответ. — Я его накормлю. Уже приготовила кашу. Можно же? — Девушка вскидывает брови. — Конечно, — кивает Дарина, смотря на меня. Сложив руки на груди, буквально сканирует. Недовольна. Тамила уходит, я же встаю с кресла, чувствуя дикую боль в плече. Надеялся, пройдет, но ничего подобного. Все еще хуже, чем вчера. — Я думала, ты поехал в больницу! — громко говорит Дарина, останавливаясь в шаге от меня. — А я думал, ты поедешь со мной, — честно признаюсь я. — Поеду! Вставай, Альп, сегодня рана болеть будет еще больше. Вчера на адреналине был... — Может, сначала позавтракаем? Есть не хочу, но Дарине надо. Похудела сильно, выглядит бледной, обессиленной. — Мы же не на насколько часов уезжаем. Вернемся быстро... Ведь верно? Или ты сегодня решил переночевать в компании? — усмехается она, не скрывая раздражения.