Жена. Милая, обаятельная, веселая, счастливая… нет, он не поступит как отец. И будет верен своей супруге. Слишком дорого королевству пришлось платить за любовь Эдоарда. Поэтому они с Лилиан просто друзья. И не больше. Хватит и подозрений, что ее сын – их сын. Но только подозрений. Даже когда он спросил – Лилиан все отрицала, и Ричард был ей за это благодарен. – Я выйду замуж за Ганца. А время покажет, хорошо это или плохо. – Надеюсь, он будет отпускать тебя ко мне и впредь. – Он обещал не быть тираном. – Лиля чуть грустно улыбалась. – Я присмотрю за этим. И, глядя в серые глаза, она не сомневалась – присмотрит. – А я буду приезжать, когда ты позовешь. – Да и траур скоро закончится… будешь бывать при дворе? Лиля так замотала головой, что косой чуть не задела принца. – Не хочу!!! Гадючник!!! – Уж кто бы мне шипел, – притворно обиделся Ричард. – Да я белая и пушистая! – А больше похожа на черную и чешуйчатую. – Вот, а еще будущий король! И так о женщине! – Лиля надулась. Ричард рассмеялся, поймал кончик ее косы и несильно потянул. – Зато о какой женщине. Играл в камине огонь, бросая на лица отблески и превращая их в загадочные маски. И могло почудиться, что это сидят не двое друзей, а двое влюбленных. Беззаботный смех, легкие прикосновения… Наваждение? Или просто мудрость огня, который показывает скрытое? – Дитя Альдоная, Ганц Тримейн, барон Рейнольдс, согласен ли ты… Альдон Роман сам венчал пару, из особой любезности к невесте. Сколько прошло времени с тех пор, как он впервые увидел Лилиан Иртон? Тогда женщина бросилась на помощь графине Марвел… кстати, супруги Марвел тоже здесь. Графиня улыбается и вполне здорова и телом и духом. Много воды утекло, многое изменилось. Торговая марка «Мариэль» (дочь купца навсегда ею и останется, что уж там…) гремела по всему миру. Графиня распоряжалась полученной прибылью так, что альдон даже иногда ей выговаривал. Незачем столько всего устраивать для простонародья. Ан нет. И больницы для бедных, и приюты, в которых каждый мог получить кров и пищу на три дня, и школы – громадное количество планов, каждый из которых тщательно рассмотрен, обсчитан и будет претворен в жизнь в порядке строгой очереди… Губы произносили заученные слова благословения, а альдон вспоминал один из последних разговоров. Лилиан Иртон (даже если она еще три раза замуж выйдет, все равно останется для него Иртон) настаивала, чтобы он направил послушников в школы. Пусть обучают слову Альдоная детей, ну и заодно чтению, риторике, может, и заграничным языкам… Да и в больницы не худо бы направлять послушников, а то и пасторов. Когда слово Альдоная лучше всего доходит до человека? Когда жизнь постучит его поленом по голове – тогда и дойдет. Крепенько так… и вообще, им надо смирять грех гордыни, надо помогать людям – вот и пусть помогают! Место, где люди больше нуждаются в помощи, найти сложно. Дорого обходится? Так свои же деньги тратит, не чужие! Альдон выслушал согласие невесты и привычно благословил и ее. Брак этот… Видно же, что не двое влюбленных стоят перед алтарем. Нет. Соратники, единомышленники, друзья – как ни назови, но не влюбленные. Не горит у них в глазах той любви, что он наблюдал между государем и его второй женой. Зато есть взаимопонимание. И поддержка. С Ганцем альдон тоже частенько общался и сказать мог только одно. Этот человек жизнь готов положить ради Ативерны. Предан королю, как пес, теперь и Ричарду, работать будет до смерти… А все равно хорошая будет пара. Иногда достаточно понимания и поддержки. Остальное приложится со временем. Молодые обменялись браслетами и под руку направились к выходу из храма. Поздравления, цветы… сегодня король дает в их честь бал во дворце. Эдоард просто подчеркнул, что благоволит этой паре, – и кто бы из придворных после этого посмел выказать свою неприязнь? Молодые открыли бал танцем, а на второй танец Лилиан пригласил Ричард, ее высочество пригласила новобрачного, подчеркивая, что благоволение идет от всего королевского семейства. Лиля танцевала, улыбалась, старалась не ударить в грязь лицом… А поздно вечером в спальне, когда Ганц коснулся ее щеки и сказал: «Не бойся. Хочешь, я уйду?» – Лиля покачала головой. И первая коснулась губами его губ. Спустя два часа она стояла на балконе и смотрела на звезды. Те ласково подмигивали с небосвода. Как мужчина, Ганц ее не разочаровал. Наоборот – порадовал. Она такого не ожидала. За Ганца последние два года каких только девиц не пытались пристроить. Даже одну дочь герцога. Брак по расчету с главой королевской милиции считался весьма и весьма престижным и полезным для семьи. Барон, не стар, бездетен, безумно богат, обласкан королем… Да за такого обеими руками хватаются! Еще и зубами придерживают! Но увы. Всем щучкам королевского двора пришлось умерить аппетиты. Ганц твердо заявил, что его женой может стать только одна женщина – ее сиятельство, если согласится. На радость или на беду – она теперь жена Ганца. Она никогда не доверится ему до конца, но будет его женой, родит ему детей… и будет счастлива! Вопреки всему и вся! Счастье – это ведь не наличие золота или бриллиантов, не африканские страсти и не громкий титул. Кому-то просо попадается крупное, кому-то жемчуг мелкий… Счастье – это состояние души. Недаром же отец, еще в том мире, говорил: «Хочешь быть счастливой? Будь!» Она – будет. Работа, дом, семья, дети… Ричард? Они друзья и ими останутся. А впрочем… Кто-то может сказать, что готовит судьба? Лиля еще раз подмигнула любопытным звездам и ушла в комнату. Спать, девочка. Завтра будет новый и счастливый день. Обманутым пловцам раскрой свои глубины! Мы жаждем, обозрев под солнцем все, что есть, На дно твое нырнуть – Ад или Рай – едино! – В неведомого глубь – чтоб новое обресть![9] Эпилог Лиля пробежала глазами список, поморщилась и подписала его. М-да, расходы резко возросли, но юбилей ведь! Пятьдесят лет, круглая дата, ровно через месяц. По такому случаю Лиля решила собрать всех друзей и родных в поместье под Лавери. Теперь уже своем поместье. Да, пятьдесят лет… столько воды утекло… Женщина бросила взгляд в окно. В сгустившихся сумерках на стекле отчетливо проступало ее отражение. Годы оказались милостивы к графине. Седина в светлых волосах почти незаметна, легкая полнота осталась, но очень удачная. Как раз та, которая позволяет женщине перейти к облику обаятельной пышечки, а не сморщенного абрикоса. Морщин почти нет, и даже зубы удалось сохранить. Кроме зубов мудрости, но, положим, она еще тридцать лет назад знала, что не мудрая. Умная, да. Но житейской мудрости ей Альдонай не отсыпал. М-да… Вросла, вжилась, даже вместо бога или богов поминает Альдоная… И сложно было не вжиться. Лиля откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза, повертела в пальцах золотое перо. Она вспоминала. Примерно четверть века назад она вышла замуж за Ганца Тримейна и стала баронессой. И не прогадала. Нельзя сказать, что у них все было безоблачно, но семнадцать счастливых лет Альдонай им подарил. Ганц вырастил и выдал замуж Миранду, договорился о помолвке Джайса, подарил ей троих детей… Два мальчика и девочка. Все уже взрослые, кое-кто уже женат, и Лиля скоро в очередной раз станет бабушкой. Миранда, вышедшая замуж в Ханганат и ставшая любимой женой, подарила семерых внуков. Она бы и больше родила, но Лиля прямо-таки угрожала и требовала. Промежуток между родами – не меньше двух лет! Нечего превращаться в родильную машину! Амир немного пофырчал, но смирился. Гарем он содержал, но как же без него? Люди не поймут! И даже пользовался этим гаремом. Ему привозили и дарили невольниц, а он потом передаривал их тем, кого хотел наградить. Было большой честью получить девственницу из гарема Хангана… ну и ценность тоже немалая, туда второй сорт не подсунут. Миранда немного ревновала, но старалась держать себя в руках.