– С вашего позволения. Тахир, пока готовь инструменты… – Докторус! Тот влетел ракетой. – Ва… ваше величество? Гардвейг кивнул в сторону Лилиан. Мол, она звала – она и спрашивает. Докторус перевел взгляд. И даже вздрогнул от убийственного холода зеленых глаз. – Давно вы лечите его величество? – П-полгода… Лиля едва не зашипела. – И чем? – Это фамильный секрет! – приосанился докторишка. – Это чудодейственная мазь, которая образует корку, а рана под ней… Лиля чуть не взвыла. Вот уж чего нельзя делать при некоторых язвах – это накладывать мазь. Между прочим, бактерии под ней размножаются весело и игриво. Пока неизвестно, с язвой какого типа они имеют дело, а потому… – Тахир, – позвала Лиля. Дин Дашшар, который осторожно снимал пиявок и протирал кожу его величества спиртом, обернулся. – Надо промыть рану. Как следует. – Да, сейчас диагноз поставить не удастся, – грустно согласился Тахир. – Ваше величество, вы позволите? Гардвейг вскинул брови: – А что, не видно, что это язва? И тут Тахир выступил во всю мощь: – Видно, ваше величество. Но покорнейше прошу простить недостойного – ни одна болезнь не возникает сама по себе. У нее всегда есть причина. И именно ее мы попытаемся установить. Если ваше величество будет так благосклонно и потерпит… – Потерплю, – кивнул Гардвейг. Он, конечно, злился. И нога болела. Но! Было в этих двоих что-то такое… каждый король – прежде всего хороший психолог. Профессия такая. И он видел, что это не связка учитель – ученица. В лучшем случае – это двое равных. В худшем – главная тут графиня. Судя по тону, по манерам, по уверенности в себе. Но и Тахир тоже многое знает. И вопреки всем обычаям ханганов спокойно относится к ее приказам. Больше того, иногда в его взглядах видно… почтение? Да, пожалуй. Эта пара стоила наблюдений. А еще они были первые лекари, которые не заявили: «Мы вас обязательно вылечим». О нет. Внутренне они были готовы и к удаче, и к неудаче. Ханган немного нервничал, а вот графиня была спокойна. Покосилась на банку с пиявками, сморщила нос. – Уважаемый докторус, как ловили этих тварей? – На свинью! – оскорбился мужчина. Лиля облегченно вздохнула. – Не люблю их. Но полезны. И разумеется, они использовались только в лечении его величества? – Разумеется! Не врал. Лиля еще раз выдохнула. Им только заражения крови или инфекций не хватало. – Хотите – помогайте, – просто сказала она докторусу. Тот фыркнул, но и уходить не стал. Пристроился рядом. Лиля еще раз извинилась перед его величеством. Накинула на себя стерильную рубаху с завязками на спине, помогла завязать такую же Тахиру, убрала волосы под косынку и приступила к работе. Тахир (кстати, недавно сбривший бороду – узнал, сколько гадостей может быть из-за попавшего в рану волоса) уверенно ассистировал. Подавал инструменты, помогал промывать… Гардвейг, весь зеленовато-бледный (хоть и под обезболивающим), скрипел зубами, но держался. А Лиля очищала язву. Медленно, уверенно, как учили в свое время в гнойной хирургии… полцарства за фурацилин! Наконец все напластования были сняты – и Лиля принялась тщательно обнюхивать рану в поисках характерной вони. Кто хоть раз имел дело с гангреной – не перепутает. Но нет. Не гангрена. А что же? Язва была качественно промыта настойкой календулы, поставлена примочка с морской солью – и троица медиков принялась расспрашивать Гардвейга. Со всем возможным почтением, но впились не хуже пиявок. Спустя полчаса Лиля перевела дух. Не диабет. И не варикозное расширение вен, хвала богам. Иначе фиг бы она что вылечила. Ларчик открывался просто. Лет десять назад во время охоты Гардвейга укусил волк. По мнению Лилиан – справедливо. Не фиг в животных острыми палками для забавы тыкать. Ладно бы для пропитания, так ведь нет. Захотел поразвлечься. И – получил от души. Волчьи укусы вообще-то штука опасная. Этот зверь умудряется не только впиться, но и рвануть. А зубы, как известно, волки вовсе не чистят. Гардвейгу же досталось по полной программе. Хорошо хоть животное было не бешеным, а то бы правил сейчас кто-то другой. При этом у мужика был шикарный иммунитет. Как видно, сначала ногу ему не вылечили, а залечили. То есть, возможно, в ране что-то осталось. Например, волк о кость зуб сломал. Но кого из местных медиков это волновало? Не гниет, зарубцевалось – ну и ладненько. А вот когда через полгода-год открылась первая язва – все запаниковали. Но с волчьим укусом это никто не связал и не подумал, что язва – посттравматическая. Сначала – маленькая, но глубокая. Залечили повторно. Еще через полгода – уже поглубже и противнее. Пока иммунитет мог перебарывать снадобья местных лекарей – рана закрывалась. А вот как не смог… Собственно, бедой короля стали почтительные докторусы и мерзкий характер. Спорить с ним никто не осмеливался, образ жизни он вел нездоровый, лечить его пытались всеми известными народными средствами, вплоть до мочи беременной кобылицы – ну и результат? Вместо того чтобы как следует вскрыть рану, прочистить, сделать дренаж и ждать рубцевания по всем правилам – старались снять боль и скорее залечить. И язва росла. Как еще жив-то до сих пор? Лиля прикинула, как это объяснять Гардвейгу, но не успела. Тахир, испросив у нее разрешения, развернулся во всю ширь медицинской науки. Объяснил, что язву можно вылечить. Но процесс этот длительный, уход за ней нужен серьезный, об охоте придется забыть, передвигаться лучше с тростью, чтобы не так сильно нагружать ногу, режим дня соблюдать. Алкоголь исключить и всякую гадость не есть. Но все это так почтительно и со столькими поклонами, что самому вредному королю придраться было бы не к чему. Лиля только головой качала. Ей до таких вершин дипломатии было далеко. Гардвейг подумал и решил попробовать. Ну год понадобится. И что? Эти хоть что-то здравое говорят. А остальные только трясутся от страха и уверяют, что обязательно вылечат. А язва все хуже и хуже. А умирать нельзя. Сейчас, когда дети маленькие, – нельзя. Лиля переглянулась с Тахиром, и ханган принялся уговаривать Гардвейга: мол, ваше величество, либо я тут остаюсь, либо мы вашего докторуса обучаем. Сошлись на промежуточном варианте. Раз в день Тахир будет приезжать. Привозить мази, настойки, стерильные (ну хотя бы прокипяченные) бинты, следить за одной из перевязок… Графиня периодически будет приезжать с ним. А докторуса они ненадолго заберут и проинструктируют. Гардвейг под воздействием обезболивающего, благодаря примочкам и грамотно наложенной повязке чувствовал себя немного полегче. Так что согласился. Лиля с Тахиром чуть ли не под локти вытащили уэльстерского докторуса из королевских покоев. Вышли в парк и заняли первую попавшуюся беседку. Лиля плюхнулась на скамейку и шумно перевела дух. – Ф-фу-у-у! Тахир-джан, слава Альдонаю, что язва не гниющая. У короля замечательный иммунитет. – Я и сам испугался сначала. Если бы что… Лилиан-джан, какой у него прогноз, если честно? – Год лечить. А то и больше. Докторус из Уэльстера во все глаза смотрел на эту пару. Мужчина и женщина абсолютно спокойно обсуждали лечение короля. И… явно знали, о чем говорили. Он – не знал. Искренне полагал, что язва – от истечения кожных соков и дурной крови. Ан нет… Неужели они обладают какими-то новыми знаниями? Говорил в основном ханган, графиня больше делала. Значит… Главная беда людей – это не только незнание. Самая главная беда – это отсутствие желания узнать. Из самолюбия, самолюбования, самоуверенности или просто по глупости – не важно. Если нет желания узнать, то и не будет. А вот у этого докторуса оно было. Мужчина поклонился Тахиру. – Глубокоуважаемый… – Тахир Джиаман дин Дашшар, – представился Тахир. – Очень приятно. А я – докторус Леонар Либертиус. Не могли бы вы объяснить мне, что именно произошло с его величеством и от чего его надо лечить? Лиля переглянулась с Тахиром, и ханган принялся объяснять. Внятно и простыми словами. Ему было и проще, кстати. Лилиан периодически забывалась и сбивалась на медицинский жаргон своего мира. А Тахир объяснял, как понял сам. Лекция затянулась чуть ли не на час. Уэльстерский докторус слушал с открытым ртом. Но… ханганы? Да хоть кто! Лишь бы королю помогло и полегчало! А то, знаете ли, тем докторусам, которых прогнали со двора, еще повезло. Кого-то и казнили. И Леонару абсолютно не хотелось ни уезжать из Уэльстера, ни умирать… ради такого он и Мальдонаю бы послушал, не то что посторонних. Чего уж там. Что отличает хорошего медика от плохого? Во все времена – умение признать свои ошибки. Леонар состоял при его величестве уже полгода, видел, что его лечение не особенно помогает – ну разве что язва намного больше не стала. Но излечить ее увы, не мог. Если эти могут, так пусть поучат! Они вроде как и не против. А если что – можно на них и свалить всю вину за неудачу. Все мы люди… И Тахир, и Лиля об этих мыслях догадывались. Но ведь не сидеть им целый день около Гардвейга? Им и родного короля за глаза хватает, который периодически страдает невралгией. И позвоночник у него не в порядке, и печень пошаливает… Пусть коллега мается со своим королем. Сделает, как ему скажут, – и того хватит. Хуже точно быть не должно. Да и язву пиявками лечить спорный метод. Они обычно при других болезнях помогают. Хотя, возможно, общее состояние Гардвейга они и улучшали? Все равно, кто-то из женщин не любит мышей. Лиля не любила пиявок. Хотя и признавала их пользу. – Ваше сиятельство…