Дзюба Совещание прошло довольно гладко, точнее, та его часть, на которой присутствовал Роман Дзюба. По насмешливым взглядам и ухмылкам присутствующих он понял, что более или менее справился с ролью, и с облегчением покинул кабинет, где под руководством зама по криминальной полиции продолжались отчеты по наиболее серьезным делам. Встреча с представителем евтягинских была назначена в ресторане «Садко». Времена, когда на подобные переговоры присылали наглых и полуграмотных «быков», давно миновали, теперь крупный криминал преобразился в бизнесменов, группировки и банды – в фирмы, фонды и корпорации, а на непонятного назначения встречи с представителями правоохранительных органов приходили штатные юристы этих чудесных организаций. «Могу себе представить, какие здесь цены», – с содроганием подумал Дзюба, снимая в гардеробе куртку и оглядывая дорогую отделку интерьера. Хорошо, что он плотно поел днем в чебуречной и теперь вполне может ограничиться чашкой кофе и бутылкой воды. Он специально явился чуть раньше назначенного времени, не только для того, чтобы на всякий случай осмотреться, но и для того, чтобы видеть, как его собеседник будет идти к столу и усаживаться. Этой нехитрой, но очень полезной премудрости его научил Антон Сташис: «Смотри внимательно, как идет, как садится, как раскладывает свои вещи на столе. Тогда ты сразу поймешь, кем он себя ощущает в этой ситуации, какую роль намеревается сыграть, и совпадает ли эта роль с его настоящим самоощущением. Например, идет вальяжно, как хозяин, а вещи разложил – и сразу видно, что он внутри себя узенький-узенький. Или наоборот: сел, развалился, что твой царь зверей, а через зал шел как чмо последнее. Это поможет тебе самому выбрать правильный тон в разговоре и вывести его так, как тебе нужно». Ромка долго тренировался, специально ходил в рестораны, садился в уголке, заказывал кофе и самый дешевый салатик и наблюдал за людьми. Постепенно стало получаться. Конечно, не так здорово, как у Тохи, тот вообще ас, но Ромка искренне радовался, что ему есть у кого учиться. Частенько в этих ресторанных тренировках принимала участие и Дуняша, сидела рядом с Ромкой и обсуждала с ним тех, за кем они наблюдали… При этом воспоминании Дзюба ощутил горячую режущую боль внутри, но она прошла так же мгновенно, как и возникла. Боль стала привычной, она появлялась каждый раз, когда он думал о Дуняше. Ну что ж, без малого год прошел, Роман уже притерпелся. Евтягинского посланца он заметил сразу. Мужчина лет сорока в отлично сшитом костюме стремительным шагом прошел через зал прямо к столику, где сидел капитан. Поздоровался вежливо, представился: «Евгений Андреевич, служба безопасности», но руки для пожатия не протянул. Небрежно бросил на стол ключи от машины, сел напротив и принялся выкладывать перед собой телефон, планшет и очешник. «Ишь как, – подумал Роман. – Служба безопасности. Не «начальник», не «руководитель», а просто «служба». Значит, не при должности, но доверенный. Врать в открытую и именовать себя начальником не стал, а признаваться, что не шишка, не хочется. Руки не подал. Значит, начнет сейчас строить из себя невесть что. Или он боится? Да вряд ли, чего меня бояться? Если из управления к евтягинским протекает информация, то он уже в курсе, что я не опасен. Хотя этой информации он может и не доверять, поэтому имеет задачу проверить ее». Он окинул внимательным взглядом лежащее на столе имущество представителя службы безопасности строительной компании «СтройМажор», принадлежащей сыну и наследнику недавно убитого в Москве Евтягина, в прошлом – известного криминального деятеля. Итак, что сказал бы Тоха Сташис, глядя на сей натюрморт? У каждого человека есть потребность в личном пространстве, а у каждого стола есть линия середины. Она ничем не отмечена, но любой нормальный человек ее видит и чувствует. И по тому, как он раскладывает свои вещи на «своей» половине, можно кое-что понять о нем. Занимает ли он ее всю, словно бы «помечая», как дикое животное, «свою территорию» и подсознательно говоря: «Что мое – то мое, ни пяди не уступлю», или вылезает хотя бы частично за невидимую границу и пытается занять территорию собеседника? Тогда это сигнал: он агрессор, захватчик и будет пытаться навязать собственные правила, не считаясь ни с мнением, ни с удобствами противной стороны. Если же телефон и прочие причиндалы складываются на маленькой площади, кучно, не занимая всего личного пространства, это, скорее всего, говорит о том, что человек чувствует себя неуверенно, неуютно. Чего-то стесняется или боится, в чем-то сомневается. Если добавить к этому картинку того, как человек подходил к месту встречи, то уже можно попытаться сделать первые выводы. Кучку из своих вещей Евгений Андреевич не сложил. Но и свою половину стола не «пометил», занял примерно четверть пространства. В сочетании со стремительностью походки это можно было бы толковать как деловитость без амбициозности. Можно было бы… А руку не протянул. Правила делового этикета нарушил. Был бы откровенным бандитом – так и ради бога, какие уж там рукопожатия. Но ведь «СтройМажор» – крупная компания, официальная, вроде как чистая. И полиция только недавно поймала того, кто убил основателя и первого руководителя компании. Так почему службе безопасности не пожать руку этой самой полиции? Стало быть, имеет место некоторая настороженность и даже враждебность. – Чем могу быть полезен господам из полиции? – церемонно спросил человек из «СтройМажора». – Помощью, – коротко ответил Дзюба. Он хорошо помнил уроки Сташиса: хочешь понравиться – подыгрывай. Если собеседник лаконичен – не болтай, используй минимум слов, если же наоборот, он говорлив и многословен, не осекай его краткими формулировками, соответствуй, не давай человеку почувствовать, что он что-то делает не так. А первой и главной задачей капитана Дзюбы было именно понравиться этому человеку. Евгений Андреевич помолчал, изучая Ромкино лицо и всю его массивную широкоплечую фигуру. – Насколько я понимаю, это именно вы раскрыли убийство Николая Васильевича? – Ну, не я один, – пожал плечами Дзюба. – По этому убийству большая бригада работала. – Но главная заслуга принадлежит вам. Во всяком случае, мне так говорили. Роман скромно промолчал. – И теперь, – продолжал Евгений Андреевич, – вы приехали сюда из Москвы и просите о помощи. Должен ли я это понимать так, что полиция не рассталась со своими бредовыми идеями? Вы по-прежнему считаете, что компания «СтройМажор» имеет какое-то отношение к убийству этого активиста, который протестовал против нашего строительства? Если да и если в этом вы хотите получить нашу помощь, то вы обратились не по адресу. Дзюба примирительно улыбнулся, даже чуточку шире и капельку искреннее, чем должен был бы в такой ситуации улыбнуться крепкий профессионал, настоящий сыскной волк, если бы вообще счел нужным улыбаться. – Эта версия уже не отрабатывается, она закрыта. Но труп-то висит. И я должен вычислить и найти убийцу. Блямкнул телефон Дзюбы, на дисплее высветилось большими буквами «МЫШОНОК» и короткое сообщение: «Ну ты скоро? Я скучаю!» И дурацкий смайлик с сердечками. Телефон лежал правильно. То есть так, чтобы сидящий напротив Евгений Андреевич мог без труда и быстро прочитать сообщение. – Прошу извинить, – Дзюба взял в руки мобильник, – буквально полминуты, я отвечу. Это срочно. По лицу человека из «СтройМажора» мелькнула понимающая ухмылка. Стало быть, люди Евтягина-младшего уже знают, что приехавший из Москвы оперативник хочет побыстрее свернуть официальную часть работы и использовать отведенное на командировку время для своих романтических нужд. И только что полученная эсэмэска – хорошее подтверждение легенды, если кто-то не верит. Спасибо полковнику Коневу, не подвел, не забыл, не перепутал. Роман отправил сообщение, положил телефон и снова улыбнулся, на этот раз чуть смущенно и виновато. – Евгений Андреевич, в моем случае очень важен тот факт, что у руководства компании стоят люди, имеющие авторитет и знакомства в определенных кругах. Никаких подозрений в адрес сотрудников «СтройМажора» больше нет, хотя они и были, что вполне понятно. Но вы могли бы нам помочь. Ведь старые знакомства и связи никуда не делись. Вы меня понимаете? – Вполне, – сухо кивнул Евгений Андреевич. – У вас в нашем городе нет своих источников. И вы хотите использовать наши? – Совершенно верно. – Но ведь у наших местных полицейских такие источники есть, у них полно агентуры, так в чем проблема? Пусть работают. Насколько я знаю ваши порядки, вы и не должны раскрывать преступления, совершенные на нашей территории. Какой с вас спрос? Зачем вам бежать впереди паровоза? Вы приехали, поделились сведениями о тех, кто заказал и исполнил убийство Николая Васильевича, и на этом ваша миссия заканчивается. Или вы чего-то не договариваете? Ух ты! Потерял бдительность Евгений Андреевич, расслабился. Значит, о том, что происходило на совещании, в «СтройМажоре» уже знают. Быстро сработали, молодцы! Информацию слил явно кто-то из тех, кто присутствовал. Или тот, с кем присутствовавший поделился сразу после совещания. Ну ладно, раз ты расслабился, дружок, то попробуем это использовать. И Роман Дзюба бросил короткий взгляд на свой телефон. Изобразил на лице мечтательность. Потом еще один взгляд в сторону мобильника. Сделал вид, что стряхивает с себя нерабочий настрой и пытается сосредоточиться. Ах, как долго он учился всем этим штучкам у Антона, как терпеливо, ежедневно тренировался, репетировал, просил то Сташиса, то Дуню посмотреть и оценить: получается ли. Наконец вроде бы стало немножко получаться. Е-мое, каково же быть профессиональным актером?! Ведь это ж сколько всего надо знать и уметь! – Евгений Андреевич, у меня предложение: давайте снизим уровень дискуссии. Поговорим по-простому, как мужики. На лице у собеседника отразилось удивление пополам с недоверием. – Ну, давайте рискнем, – осторожно ответил он. – Я молод, опыта работы у меня не много, а жить нормально хочется. И двигаться по карьерной лестнице тоже хочется. Я не стыжусь в этом признаться. По-моему, желание совместить карьеру и личную жизнь – штука вполне нормальная. Сейчас я оказался в ситуации, когда для этого мне нужна помощь. Я должен вернуться из командировки с результатом, иначе мне башку снесут. Но у меня есть и свой интерес. Евгений Андреевич не удержался и тоже посмотрел на телефон Дзюбы. Всё, решил Роман, он попался. Поверил. И радуется, считает себя дико умным и проницательным, ведь я впрямую ничего ему не говорил, а он вроде как сам обо всем догадался. То есть получил подтверждение того, что ему сказали полицейские. – Понимаю, – Евгений Андреевич даже не пытался сдержать усмешку. – Хотите и преступление раскрыть, и время провести с приятностью. И поскольку вы внесли решающий вклад в раскрытие убийства Николая Васильевича Евтягина, то рассчитываете на благодарность, уважение и определенные преференции с нашей стороны. Я вас правильно понял? – Правильно. С одной маленькой оговоркой: я не претендую на раскрытие преступления, тем более на чужой земле. У нас это считается неприличным. Но мне хотелось бы раздобыть какую-нибудь полезную информацию, чтобы оправдать свое присутствие здесь. И в этом мне нужна помощь ваших людей. – Конкретнее, – потребовал Евгений Андреевич. – Мне нужно знать, что говорят в определенных кругах? Какие слухи ходят? Сплетни? Догадки? Может быть, есть свидетели, до которых не добралась местная полиция? Эти вопросы, я думаю, вам уже сто раз задавали здешние опера, но ведь ответы наверняка были неполными. И опрошены были далеко не все, кто может что-то знать. Я прав? – Допустим. – Так вот: вы меня очень выручите, если в течение одного, максимум – двух дней вы мне дадите что-нибудь интересное. И я смогу считать, что свой служебный долг я выполнил. – И… – …и уехать, – беззаботно рассмеялся Роман. – В Москву? Да что ж ты такой недоверчивый-то?! Все проверяешь, уточняешь… Так, быстро на лицо легкий налет нахальства, изображаем посыл: «А твое какое дело?» Но отвечаем вежливо и сдержанно. – Пока не знаю, как начальство решит. Очень надеюсь, что оно решит так, как мне хотелось бы, и я смогу удовлетворить свой личный интерес. Но в вашем городе мне делать будет больше нечего. Так мы договорились? Евгений Андреевич вынул из чехла телефон, посмотрел список недавних звонков, нашел среди них входящий вызов от рыжего молодого опера, попросившего об этой встрече, потом перевел взгляд на Дзюбу. Тот кивнул: – Да, по этому номеру. Я буду ждать звонка. Когда человек из «СтройМажора» ушел, Роман почувствовал, что до завтрака в гостинице не доживет. Нужно срочно съесть кусок мяса с каким-нибудь существенным гарниром. И черт с ними, с ценами! * * * На вечернюю встречу с Дзюбой полковник Конев приехал на своей машине, а не на служебной. Они сидели в теплом, даже душноватом салоне в автомобиле, припаркованном в каком-то уютном дворике с детской площадкой посередине. Долго складывали вместе имеющуюся информацию, и картинка получалась не особо радостная. 1 ноября состоялся очередной стихийный митинг против строительства, затеянного компанией «СтройМажор». Приехавшая полиция митинг разогнала, активистов, в числе которых был и Георгий Петропавловский, отвезли в территориальный отдел, составили протоколы, все честь по чести. Задержанные были при паспортах, вели себя вежливо, не кричали, не скандалили, сопротивления не оказывали, одним словом, было понятно, что они люди бывалые и грамотные, знают, что и как нужно делать, чтобы все закончилось быстро и безболезненно. Через несколько часов всех отпустили. Четверо активистов, в том числе и Петропавловский, направились домой к одному из них, чтобы «отметить» и сам митинг, собравший рекордное количество участников, и завершение эпопеи с полицией. «Отмечали» примерно до начала двенадцатого ночи, потом стали расходиться. Сперва ушли муж и жена Антоновы, где-то минут через десять-пятнадцать засобирался и Петропавловский. Во всяком случае, так утверждает четвертый участник посиделок, хозяин квартиры по фамилии Гош. Жена Гоша уточнить показания супруга не может, так как болела гриппом, лежала в другой комнате с высокой температурой, то спала, то дремала, голоса гостей слышала, но когда просыпалась – на часы не смотрела, поэтому не берется судить, в котором часу она еще слышала голос Жоры Петропавловского, а в котором – уже было тихо. До своего дома Георгий так и не добрался. Тело его было обнаружено утром следующего дня на территории заброшенной неогороженной промзоны, рядом с тропинкой, которую уже много лет используют местные жители для сокращения пути от крупного жилого массива до остановки автобусов и маршруток. Маршрут от дома Гоша до дома Петропавловского к промзоне даже близко не подходит. Зачем Георгий сделал такой крюк? Что он там искал? Для чего отправился туда почти в полночь? Результаты осмотра места происшествия однозначно показали, что убит он был именно там, в промзоне, а не привезен откуда-то уже мертвым. И Гош, и супруги Антоновы дружно уверяют, что их друг Петропавловский не говорил о том, что у него в тот вечер назначена еще какая-то встреча, и о заброшенной промзоне ни разу и ни в какой связи не упоминал. Конечно, все трое могут лгать. Но если кто-то из них или все втроем убили своего товарища, то должен быть мотив. Не просто же так они его грохнули! Разумеется, сделали запрос в телефонную компанию, изучили внимательно всех абонентов, с которыми с номера погибшего производилось соединение в последние несколько дней перед убийством. Опросили всех активистов, которые постоянно общались с Петропавловским. И ни малейшего намека ни на промзону, ни на встречу вечером 1 ноября, ни на мотив преступления. Вернее, мотив-то на первый взгляд казался очевидным: запугивание со стороны «СтройМажора». Но версия отпала, а никакой другой не появилось. На разбой не похоже, документы и деньги, хоть и очень небольшие, на месте, часы и телефон тоже. – Если встречу не назначали по телефону, значит, ее назначили лично, – пробормотал Дзюба. – И была она такая секретная, что Петропавловский никому о ней не сказал, даже самым близким товарищам по общему делу. Подружка? – Вряд ли, – отозвался Конев. – Он не женат, вернее, в разводе, живет один. Чего ему скрывать? – А может, он был на прикорме у евтягинских? Тогда понятно, что свои контакты с ними он нигде не афиширует. – Проверяли. Нет там ничего. Петропавловский был честным, идейным и убежденным. Остается последний вариант, самый гнилой: когда он шел домой от Гоша, к нему кто-то подошел на улице и сказал что-то такое, что заставило Петропавловского изменить маршрут и направиться в промзону. – Значит, скорее всего, это наш Песков, – угрюмо проговорил Роман. – Тебе Большаков как задачу поставил? – Собрать максимально доступную информацию по всем убийствам, убедиться, что их совершил Песков, и попытаться просчитать, где и когда он появится в следующий раз. И успеть это сделать до того, как его найдут местные опера. – Понятно. Тогда тебе нужно быть на двести процентов уверенным, что Петропавловского убил именно он, а не кто-то другой, о ком мы даже и не подозреваем. Конев помолчал, и Роман решил, что разговор заканчивается. Но ошибся. – Большаков очень торопится, – произнес полковник. – Не знаешь, почему? – Наверное, не хочет, чтобы Песков еще одно убийство совершил. Это естественно. – Да нет… Там что-то другое. Что-то очень личное. Тебе не показалось?