Она выключила планшет, положила на колени и долго сидела, глядя в стену. Уверена была, что Гады сейчас снова высунут свои мерзкие головы и начнут нашептывать всякое… А за ними потянутся и остальные — Искатели, Надсмотрщики, Защитники… Но Сущности почему-то молчали. Большаков Разыскать Прончева, бывшего когда-то одним из кураторов программы, оказалось делом несложным. Большаков даже удивился, что после объяснений не то с секретарем, не то с помощником, пообещавшим «доложить и перезвонить», ответный звонок последовал так скоро. — Константин Георгиевич, мне передали, что вы меня искали, — прозвучал в трубке высокий тенорок. — Вам нужна встреча? — Да, если это возможно, — сдержанно и осторожно отозвался полковник. — Приезжайте. Назначил время и продиктовал адрес в Подмосковье. Путь не ближний, нужно выезжать уже через полчаса, если требуется успеть вовремя. Прончев не задал ни одного вопроса. Ни почему Большаков его ищет, ни что случилось… Странно. «Ничего странного, — ответил сам себе Константин Георгиевич. — Он все знает. Он ждал моего звонка. Там ведется какая-то игра. Жаль, один еду, без Шаркова. С ним было бы надежнее». Красивый дом за высоким забором, не дворец, но и не халупа. Большой участок. Охранник всего один и без оружия, насколько Большаков смог заметить. Одним словом, ничего вызывающего. На крыльце встретил серьезный молодой человек в очках, одетый в джинсы и свитер, пригласил следовать за собой, провел на второй этаж. Кабинет тоже был небольшим, все стены заставлены стеллажами с книгами и папками, стол завален бумагами. Сразу видно, что «кабинет» в этом доме — не красивое слово, а место, где постоянно работают. За столом сидел немолодой мужчина с морщинистым лицом и маленькими, очень живыми блестящими глазками. На кожаном диванчике напротив стола — еще один мужчина, на вид — чуть постарше Большакова. Обоих Константин Георгиевич видел впервые, но понял, что Прончев — тот, что постарше. Второй десять-пятнадцать лет назад был слишком молод, чтобы удостоиться чести быть одним из кураторов программы, которую опекали и поддерживали на правительственном уровне. Прончев легко поднялся — буквально вскочил из-за стола, вышел навстречу, протянул руку. Большакова он слушал не долее минуты, после чего сказал: — Я знаю, Константин Георгиевич. Помните, в далекие-далекие времена был такой полуприличный анекдот о тарифах в публичном доме? У Большакова от изумления прервалось дыхание. Какая связь между желанием вороватых чиновников подмять под себя программу и тем анекдотом? Хотя… Анекдот и вправду был милым: «Тарифы публичного дома: общение с девушкой — 5 долларов; наблюдение за общением с девушкой — 15 долларов; наблюдение за наблюдающим — 50 долларов». Так вот оно что… — Вы из тех, кто платит пятьдесят долларов? — спросил он. — Совершенно верно. Но не совсем. Я отошел от дел. Вернее, перестал принимать активное участие, занялся другими вопросами. Теперь я осуществляю функцию консультанта, иногда — координатора, но не более того. Программа была слишком ценна, чтобы ее можно было бросить. Поэтому мы постоянно наблюдали и за вами, и за теми, кто наблюдал за вами с целью воспользоваться результатами вашей работы. Правильно ли я понял, что у вас есть новое представление и новые идеи о развитии программы? — Да. — Тогда прошу знакомиться, — Прончев сделал жест в сторону сидящего на диване мужчины, — вот человек, который обеспечит вам нужную поддержку. Мужчина поднялся с дивана, протянул Большакову руку: — Дзюба Виктор Евгеньевич. Он неожиданности полковник слишком сильно стиснул протянутую руку. Ему даже неловко стало. Дзюба… Те же невероятной голубизны глаза, только волосы не рыжие, а совсем белые, седые. — Капитан Дзюба… — Да, это мой сын. Я надеюсь на вашу сдержанность, Константин Георгиевич. Роман не должен знать. Но я рад, что нам с женой удалось вырастить парня, который занял свое место в программе. Итак, приступим… Октябрь 2016 — июнь 2017 гг. Конец