— В «Гугле». Они проникают в дом, забирают из гостевой спальни на первом этаже матрас, постельные принадлежности и спускают в подвал. Доску, чтобы закрыть окно, Рейчел принесла заранее. — Я закреплю ее старой дрелью Марти, — говорит Пит. — Так получится тише, чем молотком прибивать. Они приставляют доску к окну и немного облагораживают подвал — наводят уют игрушками и настольными играми, которые приготовила Рейчел. Невыносимо думать о том, что, если план сработает и их не арестуют, в подвале скоро появится испуганный мальчишка. К бетонной свае у матраса Рейчел прикрепила тяжелую цепь, от которой по спине у Пита бегут мурашки. Закрыв дверь черного хода, они возвращаются в дом Рейчел. — Что теперь? — спрашивает Пит. — Поищи жучки. А то на душе мерзко от мысли, что за каждым моим шагом следят. — Хорошо, — кивает Пит. Он достает из сумки беспроводной датчик. Во времена аналоговых жучков требовался радиоприемник и сложное оборудование, теперь же хватает датчика за пятьдесят баксов. Пит проверяет дом, потом отдельно телефон и макбук. — Ответ большей частью отрицательный, — наконец объявляет Пит. — Я тщательно просканировал дом снизу доверху, даже подвал и чердачок над кухней. — Большей частью, говоришь? — Да, говорю. Жучков в доме нет, но, как я и предполагал, макбук твой взломан. — Каким образом? — Твой «мак» заражен следящим ботом. Когда ты подключаешься к беспроводной сети, бот подчиняет себе камеру и в режиме реального времени показывает твой рабочий стол. В такой ситуации несложно было перехватить твои пароли. Имя бота случайно сгенерировано и ничего не значит. Адрес, на который передаются данные, зашифрован. — А ты можешь удалить этот бот? — Да, без проблем. Но его отсутствие мигом заметят. — То есть хакеры поймут, что я их засекла? — Именно так. А если поймут, наверняка примут дополнительные контрмеры. Просто не пользуйся телефоном и макбуком до возвращения Кайли. Тогда я удалю бот и почищу оба гаджета. — Айфон мне нужен. Цепь на него звонит. — Главное — помни, что тебя подслушивают. Еще что твой айфон — джипиэс-трансмиттер. — А могут они физически наблюдать за домом? — Могут. И прямо сейчас могут. Думаю, прямо сейчас слежки нет, но кто знает. — Я постоянно представляю Кайли в том подвале, — содрогнувшись, говорит Рейчел. — Ей наверняка страшно. — Нервы у Кайли крепкие. Не девочка, а кремень! Скала! — нахваливает Пит, а сам думает: «Только бы „скала“ глупостей не наделала!» 22 Пятница, 01:11 Кайли ждет, когда станет совсем поздно, хотя время определить, конечно же, не может. Нет ни айфона, ни айпада, ни макбука. Часов, естественно, тоже нет — кто сейчас носит часы? Лежа на матрасе, она слышит шум транспорта на далекой дороге, а порой — рев самолетов, которые глушат двигатели, снижаясь над аэропортом Логана. И самолеты, и аэропорт Логана очень далеко. Кайли садится спиной к камере и грызет крекер. Первый ее план провалился. Тюбиком зубной пасты наручники не откроешь. Она билась несколько часов, но без толку. Второй план может оказаться удачнее. Когда стемнело, мужчина принес ей хот-дог и стакан молока. Поднос он поставил на пол рядом с ее матрасом. Пистолет у него был в кармане толстовки. Женщина, забирая поднос, держала пистолет в правой руке. С оружием не расстаются… Кайли — тринадцатилетка, цепью прикованная к старой двухсотфунтовой плите, а похитители не рискуют — спускаются к ней только при оружии. Тогда Кайли поняла, что ей поможет. Заметила она его чуть раньше: солнце ползло по горизонту, и в углу подвала что-то блеснуло. Кайли приблизилась, насколько позволяла цепь, — у стены под бойлером едва просматривался гаечный ключ. Его не то уронили, не то забыли здесь неизвестно когда. Подвал явно готовили, но ключ мог увидеть только лежащий на полу у самого бойлера и чтобы солнце струилось в окно так, как сегодня. Это ключ, настоящий ключ, хоть и гаечный! И вот Кайли ждет. Ждет. Ждет. Наверное, близится рассвет, потому что шума транспорта стало меньше, равно как и гула самолетов. То и дело вспоминается патрульный. Они его убили? Наверняка убили. Это значит, она в плену у двух убийц. Эти люди не похожи на убийц, но они убийцы. Кайли борется с ужасом, который внушает эта мысль, но она караулит, настигает, о чем ни подумай… Мама… Она точно извелась от тревоги. Она сломается окончательно. Мама не такая сильная, какой хочет казаться. После химиотерапии еще и года не прошло. А папа… Он классный, но не самый надежный человек на свете. Кайли смотрит на камеру у лестницы. Сколько сейчас времени? Похитители будут спать сегодня? Им же нужно спать… Лучше подождать еще немного… Сейчас, наверное, часа два ночи. Ну, пора. Вперед! Кайли встает, двигается, насколько позволяет цепь, потом изо всех сил тянет плиту. Тяжело, очень тяжело, зато гладкий бетонный пол почти не тормозит. Чуть раньше Кайли плеснула под чугунные ножки воды, в надежде, что это поможет. Кайли тянет цепь что есть мочи, откидывается назад, словно при перетягивании каната. Она потеет, мышцы болят… Разве тринадцатилетняя девочка сумеет… Плита дергается. У Кайли подкашиваются ноги — и бам! — она падает на копчик. Девочка закусывает губу — кричать нельзя! — и катается по полу. Черт! Черт! Черт! Боль понемногу отступает, и Кайли старательно осматривает себя. Вроде бы ничего не сломано. Вообще-то, она в жизни ничего не ломала, но думает, что при переломе боль сильнее, чем у нее сейчас. Стюарт орал как резаный, когда сломал запястье на катке в парке Ньюбери-Коммон. Но ведь это же Стюарт! Кайли встает, двигает руками и ногами, прогоняя боль. «Боль — слабость, покидающая тело», — сказал однажды сумасшедший дядя Пит. «Значит, теперь я намного сильнее», — убеждает себя девочка, но самой не верится. Кайли берется за цепь и тянет, тянет, тянет. Плита дергается и на этот раз, в ответ на ее потуги, медленно поддается. Из курса физики Кайли помнит, что дело тут в импульсе силы и в трении. Плита тяжеленная, зато мокрый пол скользкий и гладкий. Трудно, ой как трудно, зато плита движется. По миллиметру, но движется. Еще скрипит и скрежещет, но хочется надеяться, что мерзкие звуки не громкие и за пределами подвала их не слышно. Обливаясь по`том, Кайли тянет плиту добрых две минуты. Силы кончаются, она садится на край матраса и тяжело дышит. Кайли смущенно оглядывается на камеру, только чего этим добьешься? Светового индикатора активности нет — напрашивается вывод, что камера включена постоянно. Кайли ползет под бойлер за ключом. Цепь на левом запястье натягивается, девочка чувствует себя Мистером Фантастиком[27], но трех футов не хватает. Кайли залезает в спальный мешок и подсчитывает. Сегодня она сдвинет плиту еще на фут. На то, чтобы достать ключ, уйдет еще одна ночь, но она его достанет. Уныния как не бывало. У нее есть план, а теперь и средство его реализовать. План может погубить ее, но погубить может и бездействие. 23 Пятница, 04:20 Посейдон-стрит, типичная для Новой Англии зеленая улица, находится чуть в отдалении от центра Беверли, ближе к воде. Двухэтажные дома в колониальном стиле с маленькими оконцам и крутыми крышами терпят соседство с относительно новыми зданиями, у которых и окна, и сама площадь застройки побольше. Дом номер 14 по Посейдон-стрит, в котором живет семья Данлеви, — из новых гигантов. Он трехэтажный, псевдогеоргианский, с дубовым каркасом, в стиле ретро выкрашенным в горчично-коричневый. Во дворе растет красивый клен, на нем висят качели. В уличном свете видны детские игрушки, футбольный мяч, бейсбольная бита, которые валяются в траве. Пит и Рейчел припарковались через дорогу, под плакучей ивой, на которой еще остались листья. Разумеется, определенные подозрения они вызывают. В этом районе не принято спать в машинах, зато, к счастью, не принято и обращать внимание на дремлющих в машине в четыре часа утра. Пит на своем ноуте отслеживает активность семьи Данлеви в соцсетях. — Никто еще не встал. — Майк встанет через час, потом Хелен, потом дети, — поясняет Рейчел. — Майк садится на поезд на Южном вокзале: иногда на шестичасовой, иногда на тот, что отходит в полседьмого. — На вокзал он однозначно добирается на машине, транспорт в это время не ходит, — рассуждает Пит. — Знаешь, чего нам нужно опасаться? — Чего? — Обуви с джипиэс-трекером. «Родители-вертолетчики» частенько ставят детишкам трекеры на обувь и на школьные рюкзаки. С таким прибамбасом пропавший ребенок мигом обнаруживается. — Ты серьезно? — в ужасе спрашивает Рейчел. — Ага. Поймаем ребенка с такой хренотенью, и ФБР тотчас явится по наши души. — Что же нам с этим делать? — Я просканирую ребенка на предмет сигнала. Мы выкинем его айфон, обувь с трекером, и все будет в порядке. — Хелен из тех, кто похвастал бы такой штуковиной для поиска детей, а она ни словом не обмолвилась, — говорит Рейчел и удивляется тому, сколько горечи в ее замечании. Вспоминаются слова Тацита о ненависти к человеку, которому ты нанес оскорбление. Ну, или вот-вот нанесешь, если примерить цитату к конкретной ситуации.