– Да, – кивнул Николай Нилович. – Именно эти имена носят три прекраснейшие гарпии, вот уже неделю пытающиеся взять штурмом мой госпиталь. Вася не стал это комментировать и вернулся в предыдущей теме: – Так что же вас напугало? Бурденко потёр переносицу, явно раздумывая, стоит ли отвечать, но всё же объяснил: – Напугала происходившая с вами чертовщина, молодой человек. Появляющиеся и исчезающие термические и химические ожоги, раздробленные и тут же заживающие конечности, и… Нет, лучше вам вообще не знать. Но с точки зрения медицинской науки это объяснить невозможно! – А магию наука объяснить может? – Господи, чему вас там в этих гимназиях учат? – вздохнул Бурденко. – Магия, молодой человек, это всего лишь индивидуальная способность управлять энергией. У кого-то она больше развита, у кого-то меньше… Разные направления, опять же. Вот вы умеете шевелить ушами? – Нет. – А лошади умеют, но никто не считает это чудом! И способность без промаха попадать пальцем в собственную ноздрю для её прочищения тоже никто не считает чудом. А магия, видите ли, у них необъяснима. Ладно, юноша, сегодня отдыхайте и набирайтесь сил, а с завтрашнего дня можно разрешить приём посетителей. – А девушки из коридора? – Девушкам можно сегодня, потому что это не посетители, а натуральное стихийное бедствие. Николай Нилович сильно преувеличивал опасность стихийного бедствия – девочки вошли в палату почти на цыпочках. Зато когда увидели бодрствующего и улыбающегося Красного, буквально взорвались вулканом эмоций. – Вася, мы за тебя переживали! – Вася, дурак, ты зачем чуть не умер? – Вася, больше так не делай! – У тебя виски чем-то белым припудрены! – Ой, это седина! – Мамочки… Василий постарался придать себе солидный и невозмутимый вид, но получалось плохо. Ему поправили подушку, забили тумбочку мандаринами в бумажных пакетах с рекламой акционерного общества «Лубянка», его целомудренно, но с чувством расцеловали в обе щёки, заново причесали, ещё раз спросили о самочувствии… И всё это под ворох новостей, причём говорили девочки одновременно. – Подождите, – взмолился Красный. – Не добивайте смертельно раненного героя! Давайте медленно и по очереди. – Давайте, – согласилась Верочка Столыпина. – Я первая! – Почему ты? – возмутилась Катя. – Потому что старше. – Всего на две недели. – Но старше, не так ли? А Лизу вообще на три месяца, – Вера с видом победительницы посмотрела на подруг, но возражений больше не последовало. – Так вот, Вася, новостей много! Во-первых, графа Бронштейна выпустили. – Откуда? – Из Петропавловки. Ах да, ты же не знаешь… его прямо на стадионе арестовали, а вчера вечером выпустили. Вроде как не виноват, но пока под подпиской о невыезде и под гласным надзором жандармов. Лиза Бонч-Бруевич добавила: – Дедушка говорит, будто все военные заказы с его заводов отозваны. Ты не поверишь, но дирижабли-истребители до сих пор болтаются в небе без хода, а некоторые унесло ветром аж до Благовещенска. – А пилоты? – С парашютами выпрыгнули. – Тогда ладно, тогда пусть болтаются, – с облегчением вздохнул Красный. – Яшка Бронштейн в гимназии один раз появился, – продолжила Верочка. – Но его в гардеробе первоклассники побили, и он больше не приходил. – Как это первоклассники? – Навалились толпой человек пятьдесят, и только клочки по закоулочкам полетели! – Эти могут, – согласился Василий. – А ещё, – тут оглянулась на дверь и перешла на шёпот. – А ещё дедушка просил передать, что был не прав. И вот это тоже просил передать. Из сумочки появилась бутылка с буквами КВВК на этикетке. И нужно же было такому случиться, что именно в этот момент открылась дверь и послышался насмешливый голос императора Иосифа Первого: – Николай Сидорович, вы видите то же самое, что и я, или это галлюцинация? – Галлюцинация, государь, – рассмеялся вошедший вслед за императором генерал Власик. – Но в малых дозах безвредная. Девочки изобразили книксен, а Василий постарался изобразить стойку смирно, лёжа в кровати. – Сударыни, – Иосиф Первый склонил голову в ответ на приветствие. – Я вижу, что ваше общество благотворно действует на нашего героя. И да, можете не представляться, господин Бурденко уже успел пожаловаться на вас с именами и фамилиями. – Мы беспокоились, – пискнула Верочка, которой изменил голос. – И переживали, – добавила Катя. – А Николай Нилович отказывался нас пускать, – в свою очередь наябедничала Лиза. – Поэтому вы назвали его старым чёртом, когда думали, будто он не слышит? Вера с Катей покраснели от стыда, но Лизавета Бонч-Бруевич возразила: – Это в качестве комплимента и признания заслуг перед Отечеством, государь! – Тогда ладно, – усмехнулся в усы император. – Но попрошу в будущем воздерживаться от комплиментов моим генералам. Разбалуете. Вот Василию можно их говорить, он тоже человек заслуженный. Николай Сидорович, зачитайте указ. Генерал Власик раскрыл папку, что всё это время держал в руках, и торжественным голосом объявил, что гимназист и прапорщик запаса Василий Красный награждается орденом Святого Георгия четвёртой степени и повышается в звании до подпоручика запаса по гвардии. Также оному гимназисту даруется право посещения императорских резиденций в любое удобное для него время. Причина награждения в указе не упоминалась. Папка легла на прикроватную тумбочку, а поверх неё две коробочки. В первой «Станислав», который Вася не успел получить на стадионе, во второй – белый эмалевый крестик. А потом появился Николай Нилович Бурденко, разглядел бутылку с коньяком, что Вера Столыпина безуспешно пыталась спрятать за спиной, и выгнал всех вон, в том числе и императора. В дверях Иосиф Первый обернулся: – Василий, как только выпишут, так сразу ко мне. Есть серьёзный разговор. На следующий день визиты начались с самого утра. Первым заявился слегка подвыпивший дедушка Николай Александрович в сопровождении графа Анастаса Ивановича Микояна. В целях конспирации дед сделал вид, будто приехал, движимый благодарностью за спасение императора, и за выигрыш четырёх с половиной миллионов рублей на ставках. Процент пообещал отдать наличными сразу после выхода из госпиталя. Микоян же был немногословен, вручил чек и оставил визитку с номером домашнего телефона. – Это, молодой человек, на тот случай, если захотите выгодно вложить средства в надёжные предприятия. – Спасибо за предложение, Анастас Иванович, но я потрачу эти деньги на собственное производство. Микоян пропустил мимо ушей отсутствие титулования, но при словах о собственном производстве сделал стойку, как учуявшая дичь охотничья собака. Исключительный нюх на прибыли является фамильным даром всего многочисленного семейства Микоянов. – И чем вы хотите заниматься? – как бы невзначай поинтересовался он. – Вот тебе, Анастас! – дедушка Николай Александрович скрутил дулю. – Я сам войду в долю к молодому человеку. Патент на изобретение уже оформлен, и как только… – Какой патент? – удивился Василий, невежливо перебив деда. – Да на твою тихую стрелялку. Красный вспомнил про глушитель на браунинге, но при постороннем ответил с максимальной неопределённостью: – У меня и другие мысли есть, которые можно воплотить в железе. – Ах, вы про железо, – некоронованный король пищевой промышленности разочарованно вздохнул, но тем не менее предложил: – Но если вдруг решите взять в долю третьего компаньона, я готов поучаствовать. А теперь разрешите откланяться – дела не ждут. Василий подождал, пока за Анастасом Ивановичем закроется дверь, и попросил: – Дед, дай денег взаймы. Когда-нибудь отдам. – Тебе Анастас сколько принёс? – Этого не хватит. И твоей налички тоже не хватит. Николай Александрович недоумённо посмотрел на внука: