В трубке раздались гудки. –Сука! Сука! – Андрей швырнул мобильник – Гребаная бабская солидарность! У Андрея загудела голова, он проглотил таблетку, принял горячий душ, выпил чаю, но все это не помогало, не успокаивало. Он понял, что не сможет уснуть. Но ему было необходимо избавиться от навязчивых мыслей, от тягостного состояния, от раздражения на этот гребаный мир. Андрей завернулся в плед, сел перед компьютером, включил любимый сериал. «Если бы я только мог, если бы мне не мешали жить, я бы сидел и смотрел сериалы. И никого не трогал. И меня бы никто не доставал. Здесь лучше, чем в этой гребаной реальной жизни… где все от тебя что-то хотят… и ты постоянно должен доказывать всяким дебилам, что ты не верблюд». Андрей все больше проваливался в сериал, и все проблемы, недавно тяготившие его, стали постепенно растворяться и терять свою значимость. Андрей улыбался, он ощущал покой и счастье. Елена летела на Тенерифе. Она была почти уверена, что Анна скрывается именно там. Но если это окажется не так, у Лены был план. Она хотела с помощью Мерседес написать на почту Ани такое письмо, чтобы не оставить ей шанса не ответить, и заставить подругу «выбраться из норы». Лена также была решительно настроена использовать экстрасенсорные способности бабки Мерседес. Елена чувствовала вину. Она должна была найти Анну и помочь ей. -16- Ветер раскидывал по тротуару песок и мусор, гнал по дорожке пластиковый стаканчик, оставленный кем-то на скамейке, бросил на взъерошенного кота обрывок старой газеты, уничтожил прическу девушке, бежавшей на свидание. Ветер никак не мог угомониться, он свистел, нагло рыская по переулкам, и, веселясь как подросток, беззастенчиво залезал прохожим под одежду. Анна забежала в аптеку. Маргарита болела уже несколько дней, мучаясь от прицепившейся простуды и скакавшего, как конь, давления. Анна купила необходимые лекарства, быстро обсудив с продавщицей безумный ветер и погоду. –Анна, добрый день! Давно вас не видно, —вошедшая в аптеку женщина дотронулась до Аниного плеча. Анна резко обернулась. Женщина удивленно ойкнула: –Извините, обозналась. –Ничего, —Анна унеслась из аптеки. —Это соседка снизу. Она узнала мой голос, —Анна подала Маргарите чашку горячего бульона. –Да, конечно… у тебя такой голос… запоминающийся…—Марго сделала глоток и улыбнулась.– Божественно… куриный бульон – самое проверенное средство от всех хворей. А мне сегодня намного лучше. –Это хорошо. –И голова просветлела. Соображать начала. Анна ласково улыбнулась: –Еще что-нибудь хотите? –Нет, дорогая. Ты иди, пиши. Задергала я тебя эти дни. –Мне приятно за вами ухаживать. –Тогда я еще поболею? – подмигнула Маргарита. Анне действительно было приятно ухаживать за Марго. Она снова ощущала себя нужной. Похоже, ей было необходимо о ком-то заботиться. Анна с большой ответственностью и любовью выбрала курицу, сварила крутой бульон, как когда-то, еще в детстве, ее научила бабушка. Накупила лимонов, лайма, киви, чеснок— все, что могло поддержать при простуде. Она растирала тело и ноги Маргариты спиртом, заставила ее лежать в шерстяных носках, следила, чтобы та пила больше жидкости. Мария, помощница по хозяйству, узнав о болезни Маргариты, отказалась приезжать, из опасения заразиться. И Анна сама убрала огромную квартиру :пропылесосила ковры, намыла полы, подоконники, кафельную плитку и даже по-своему переставила кухонную утварь, сделав рабочее пространство более просторным. Случайно узнав в разговорах, что Марго обожает хризантемы, Анна купила для нее огромный букет из белых и лимонных пушистых цветков, поставив его в роскошную китайскую вазу. Пока Маргарита спала, Анна продолжала писать. Женщины решили завести ритуал – читать книги вслух. И что стало для них совершенно удивительным, для первого чтения они выбрали одну и ту же книгу – «Сто лет одиночества».Анну поражало, насколько гармонично они ужились вместе с Марго, совершенно чужим человеком. Они могли обсуждать любую тему, спорить, возмущаться, смеяться, грустить, молчать, иметь исключительно разные взгляды на то или иное событие, но при этом не чувствовать обиды или ущемленности. –С моей мамой такого не было… никакого понимания или родства душ. Никто не хотел слушать мои стихи. Мама хотела только одного – как можно скорей выпихнуть меня замуж, —однажды призналась Аня.—И, конечно, за обеспеченного. Хотела, чтобы на свадьбе у меня в ушах были золотые сережки, на пальце – дорогое кольцо, и цепочка золотая. –Все это, конечно, пошло звучит. Мне жаль. Но ты прости ее, Анечка. Она хотела, чтобы у тебя было то, чего в жизни не хватало ей самой. Мы все эгоисты. И в тоже время хотим, чтобы у детей было то, чего не получили мы. А ты что хочешь для Маши? Отвечай быстро – без раздумий! –Чтобы родила как минимум двоих деток. Ну, и была всегда здорова и счастлива, конечно. –Анечка, это твое желание! Твое. Это ты хотела двух детей. Марго наблюдала, как Аня ловко собирала со столика на поднос использованную посуду, как принесла вазу с хризантемами, в которой поменяла воду, с какой любовью она поправляла подушки, чтобы Марго было комфортней отдыхать, и думала, что именно такой она хотела видеть свою дочь Варю. Дочка часто снилась ей. Она приходила во снах Марго в образе маленькой девочки, с густой непослушной челкой, в светлом ситцевом платьице, с нежными колокольчиками в руках. Во сне Марго бежала к дочке на ватных ногах, изо всех сил отчаянно старалась кричать, но в итоге не издавала ни малейшего звука, и когда наконец с невероятным трудом добегала до нее и протягивала к ней руки —Варя моментально исчезала. Этот сон периодически повторялся. Марго просыпалась со слезами на глазах, но она утешала себя тем, что Вареньке хорошо на небе. Летом Марго собирала в полях букеты из колокольчиков и относила их на могилку дочери. Во время болезни Марго снова приснилась Варя. Но в этот раз она явилась в образе Анны, такой, как она выглядела сейчас, с новой прической. Марго точно знала, что это была не Анна, а Варя. Она видела ее так четко, что казалось – все происходит наяву. Дочка улыбнулась Марго и произнесла, как в детстве: «Мамочка, красивенькая моя, люблю тебя». После этих слов Марго резко проснулась, и не сразу смогла понять, что чудесный сон закончился. Но она ощутила, что жара больше нет и у нее наконец-то проснулось чувство голода. –Вы меня слышите? – Аня дотронулась до Марго. –Извини, задумалась. Что ты спросила? –А кто за вами присматривает, когда болеете? Виктор Георгиевич? –Нет-нет! Вите я такой развалиной ни за что не покажусь. Я для него – комильфо. –Сиделку нанимаете? –Боже упаси! Мне тут чужие люди не нужны. Если что —оболтус племянник приезжает. Продукты, лекарства. Прачечная, если прижмет. А так стараюсь никого не напрягать. Слава богу, еще в состоянии себя обслужить. В этот раз, благодаря тебе,– поболела на славу. Как в лучшем санатории мира. Женщины замолчали, они смотрели друг на друга и думали об одном и том же. –Аня, —прервала молчание Маргарита.—Мне хочется, чтобы ты жила со мной… до конца… но я понимаю – это невозможно. Ты должна жить дальше. Своей жизнью. Тебе нужно что-то решить. –Я не знаю, что делать. Правда. –Ты по-прежнему живешь с навязанным чувством вины. Давай найдем тебе психолога. А? –Может быть. Я подумаю. Анна быстро вышла из комнаты. Она мыла грязную посуду, прибиралась на кухне и вспоминала об одном неприятном случае. Это произошло почти сразу после отъезда Маши на учебу в Питер. Они с Андреем ехали в машине. Он был крайне зол и раздосадован, что ему в очередной раз отказали в работе. Остервенело стучал по рулю, говорил и говорил, без остановки, и все время прибавлял скорость. Анна молча вжималась в кресло, она очень боялась, что они врежутся в кого-то. –Андрей, прошу, сбавь скорость… –У меня все под контролем! –Я не могу так ехать… мне страшно… мы так в аварию попадем… –От тебя только и слышишь: «мне страшно, мне страшно»…сука, не каркай под руку про аварию! От тебя только один негатив! Никакой поддержки! – И Андрей снова заколотил по рулю. У Ани от страха и криков все внутри затряслось. Она молилась про себя, чтобы они доехали до дома живыми. Ей было безумно страшно, что Машка останется одна. А Андрей все кричал и возмущался, что от Ани нет никакой поддержки, а только одно нытье и нравоучения. –Умерли! Слышишь – умерли, кто мог меня учить! Хватит учить меня жить! Как мне ехать! Как парковаться! Лучше скажи – что мне делать дальше? Если ты такая умная – скажи, где найти работу? Когда они все же доехали до дома, и через какое-то времяАня пришла в себя, то она действительно попыталась дать несколько советов мужу. Но сделала только хуже. Андрей еще сильней заорал и потребовал, чтобы «к нему больше не лезли». Несколько дней Андрей тупо просидел за компьютером, смотря очередные сериалы, и по просьбе Ани помогая ей по хозяйству. Ане так хотелось взбодрить мужа, выехать куда-нибудь из города, развлечься, и уже потом придумать, как им найти для него работу. –Андрюш, смотаемся к нам в деревню? Давно не были. –На фига? –Сходим в лес. Помнишь, как мы грибы собирали? Картошку в костре пекли. Было здорово. –Это тебе было здорово. А я терпел. Ради тебя. Аня просто оторопела от этих слов: –Неправда. Как ты можешь? Вспомни, как мы классно жили в деревне. Мы туда столько лет ездили. Были счастливы. Если забыл – посмотри фотографии! Мы там смеемся! Дурачимся. То на речке, то на великах. У нас глаза светятся! –Да на хрен мне это сдалось! Дерьмо с комарами! А если дождь залудит – никуда не выйти. –Мы в дождь печку топили. Книжки читали, играли в карты. Танцевали! Ты помнишь это? Помнишь? – Аня была раздосадована от явной несправедливости. –Все, Ань, дай спокойно сериал посмотреть. –Ну подожди, Андрюш… скажи, куда ты хочешь? Давай, куда-нибудь сгоняем. По Золотому Кольцу? К морю? –В жопу. –Ладно, скажи сам, куда хочешь? –Никуда не хочу. Ни-ку-да. Аня была в отчаянии: –Так нельзя. Я живой человек. –Да, Аня – так доставать нельзя! И я тоже живой человек!– Андрей хлопнул кулаком по столу.—И просто хочу спокойно посидеть и посмотреть фильм. Ты, кажется, хотела писать? Так иди, пиши! –Андрюш, я только и делаю, что пишу… Андрей вскочил со стула, как бешеный: –Ты этого хотела! А я не могу делать, что хочу! Мне этого не дают! И мне от этого плохо! Понимаешь? –Понимаю…—Ане было страшно, в их жизни происходило что-то ненормальное, чего не должно было быть. И она никак не могла пробиться к мужу —Андрюш…