–Ну и зря. –Разве? –Как говорит Андрей— нельзя всю жизнь есть одну картошку. –Совершенно с ним согласна. Но его жена – не овощ. И я – не овощ. Мне больно, что мне изменяют. –Вы просто не в курсах, что такое боль. –А ты в курсах? – Анне захотелось стукнуть эту наглую девицу. –Боль, это когда тебя привязывают к кровати и лупят. Боль, когда насилуют. А когда твой муж трахается и получает удовольствие – это ни фига не больно. Лучше порадуйтесь за него. Что ему с кем-то хорошо. Что кто-то трахает его круче, чем вы. Порадуйтесь за мужа. Это – не больно. Анна посмотрела на Дину – в ее глазах была тупая боль и злость. «Этот мир сошел с ума? Или я? – подумала Анна.– Легче воспринимать, что я – сумасшедшая. Так безопасней. Опасность…опасность… что не так с этой девочкой?» –Вы замолчали, —Дина смотрела на Анну. –Не знаю, что сказать… –Не знаете, что сказать,– передразнила Дина.– Потому что я права! Если у вашего мужа любовница – порадуйтесь за него. –Я буду рада расстаться с ним. И пусть он будет счастлив. С кем хочет. Но уже без меня. Дина взяла бутылку, разлила по бокалам. –Тебя кто-то сильно обидел? – Анна смотрела на Дину и не заметила, как перешла на «ты». – Сделал больно? И теперь ты мстишь за это незнакомой взрослой женщине? –Да я просто отрываюсь по жизни, —развязно произнесла Дина и сделала смачный глоток, —и делаю, что хочу. –Я ставлю себя на место жены Андрея. Она уж точно не виновата в твоих страданиях. Тебя били? Насиловали? Или это так… слова? Дина осушила бокал, налила еще и смело посмотрела на Анну: –Меня изнасиловали в тринадцать лет. Родичи думали, что это кто-то из парней, из спортивной секции. Но это был тренер. Здоровый потный мужик. Такой хряк, с красной рожей. Он зажал меня в раздевалке. От него разило куревом. Я всю жизнь помню этот запах. А потом он угрожал. Если я кому-то ляпну о нас. Было дико больно и страшно. Меня словно резали на части… По спине Анны пробежал холод. Она так живо представила эту жуткую сцену: худенькую дрожащую девочку, наглые волосатые руки, срывающие с нее трусики и силой прижимающие лицом к грязной стене раздевалки, липкий язык, проникающий в перепуганный детский рот. Анна заплакала. Из-за накативших слез она не видела презрительную ухмылку Дины. Если бы Анна в этот миг взглянула на нее, то поняла бы, что Дина нагло врет, так как это было в ее крови. Дина не в первый раз проделывала подобный трюк, чтобы вызвать к себе жалость. Чтобы найти союзника и слушателя, оправдавшего ее тайные похождения и грязные желания. Она с детства поняла: хочешь вызвать доверие и понимание —сначала вызови жалость. По части уловок и вранья она была ровня Андрею. Дина смотрела, как Анна вытирает слезы, и мысленно торжествовала – женщина была у нее на крючке. –Ой, винчик кончился,– Дина подняла пустой бокал. –Там еще есть. Можешь взять,– Анна кивнула на холодильник. Дина достала бутылку и ловко открыла ее. –Варя, а как ваш муж отреагирует, если вы напьетесь в хлам? –Он ненавидит пьяных женщин. –Мой тоже. Запрещает мне пить. А это, сука, насилие. –А ваш любовник? – спросила Анна. –С ним можно все. –Правда? –Я тут надралась в баре. Муж мотался в командировку. Дочки у мамы. Позвонил Андрей. Предложил встретиться. Я ему: «Милый, я пьяная и готовая. Тебе это надо?» Но он приехал за мной. Увез в отель. Трахаться я не могла. Блевала. Он сбегал купил мне алкозельц. Мы просто уснули, и все. Было по кайфу. –Он вас любит. Это факт. –Ага. А мой муж устроил бы… –Я как-то давно выпила лишнего в гостях. Когда мы с мужем возвращались домой, я уснула в машине. Смутно помню, как оказалась дома, в постели. Утром проснулась в той же блузке. И вся перемазанная шоколадом. Мы с мужем долго смеялись по этому поводу. Что я вся в шоколаде… –Так он у вас клевый… все нормально понимает… –Тогда он был прекрасным. Нам было так весело… мы все время прикалывались. Потому что он любил меня. Но все это в прошлом. –Да насрать на его новую телку. Все может быть круче, чем раньше. У всех. Нужно просто жить. Вот жена Андрея не дает ему нормально жить. И сама не живет, —злобно произнесла Дина. –Это как? Дина отгрызла заусениц на пальце и продолжила: –Она тут моталась в Испанию. По работе. Ну, уехала и сиди там, работай. У Андрея – съемки. Мы с ним все такие никакие, типа в мыле. С актерами вечные проблемы и вообще. Короче, она каждое утро слала и слала Андрею свои фотки. Просто пипец. –И что? Чем она так помешала мужу? –Блин, как вы не понимаете? Она Андрею не дает отдохнуть от нее! –Отдохнуть? Он с тобой развлекался, как я понимаю! Дина не обратила внимания на возмущение Анны и сморщила гримаску: –Она шлет и шлет свои говеные фотки. А Андрей бесится. Говорит мне: «Глянь, она опять свои морды шлет…» Просто дура, так мужика бесить. Он ей не отвечал. А она опять фотки. Анне не хватало воздуха. Она испугалась, что выдаст себя, ивыскажет все в лицо этой маленькой самозванке, но через силу сдержалась. –Мужчина обсуждает с тобой свою жену, —тихо произнесла Анна, и почувствовала, как защемило сердце, словно его придавили дверцей, —да еще называет ее «мордой»… слов нет… он просто – подлец… –Ни фига он не подлец. Вы ничего не знаете. Андрей с ней всю жизнь носится. Обеспечивает ее. Крутится. Но этой суке все мало. И самое ужасное – она его по жизни контролирует. Требует постоянного внимания. Вообще не дает ему воздуха. Бесконечные вопросы: «Ты где? Ты с кем?» Такая совковая коза. Андрей реально устал от такой жизни… –Бедняжка… –Поэтому мужики и заводят любовниц! –Для всего можно найти оправдание. И для подлости тоже. Ты сама можешь оказаться на месте этой… Анны… и тогда ты поймешь… –Не, не окажусь. И не пойму. Женщины сами виноваты, что им изменяют. Говорю же – мужики всегда будут изменять. Они, сука, моногамны. Нужно это принять. И подстроиться. Об этом я и хотела поговорить с женой Андрея. Предложить ей новую схему жизни. И тогда всем будет по кайфу. И вам тоже будет отлично, если вы со своим встроитесь в другую схему. Анна поняла, что сейчас услышит то, о чем с ней хотела поговорить Дина. Она ощутила панический ужас. Она осознала, что не желает ничего знать. Анна физически ощутила опасность и перенеслась в прошлое. Ане восемь лет. Она несется по деревне, убегает от мальчишек. Глаза Ани вот-вот выскочат из орбит. Сердце ухает. Ладони потные. Босые ноги бегут по траве, затем по каменной дорожке. Ступни горят от острых камней, но Аня не ощущает боли. Страх сильнее. Аня видит забор. Он огромный, как Китайская стена. Она влезает на шершавый забор. Цепляется подолом юбки за острую рейку и слышит позади мерзкий хохот мальчишек. Хруст. Это рвется тонкая юбочка. Аня ранит в кровь палец на ноге о торчащий ржавый гвоздь. Но опять не чувствует боли – страх сильнее .(Шрам от пореза этим ржавым гвоздем навсегда останется на пальце Анны.) Аня бежит дальше, к бабушке, по грядкам, через крапиву. Спасение уже совсем близко. И от этой мысли к Ане возвращается голос: «Ба-а-а!» Аня прижимается к бабушке, утыкается лицом в ее накрахмаленную блузку. Ощущает на щеке что-то колкое – это бабушкина янтарная брошка, в виде веточки ландыша. Родной запах. Родные морщинистые руки. Добрые глаза. Цветастый ситцевый передник. Ходики на стене. Аня в безопасности. Анна взглянула на Дину и поднялась со стула: –Сварю кофе. –Мне не надо. Я такая пьяненькая. И мне это по кайфу. Раздался звонок мобильника Дины. Анна была уверена, что объявился Андрей. Она не хотела ничего слышать, быстро вышла и почти побежала в мастерскую Марго. Анна вошла в мастерскую и легла на пол. Пахло театральной пылью и красками. Анна закрыла глаза и попыталась представить, что лежит не на досках пола, а на теплом чистом песке, на берегу океана. «Нужно ставить точку во всей этой дешевой мелодраме. Нужно забыть о нем… о ней… о них… забыть, как забываешь плохой сон, случайных людей… забыть, начать все сначала… прямо сейчас. Я во всем виновата сама. Все уже закончилось очень давно. Я позволила измываться над собой. Не могла справиться с чертовым удушающим страхом. Нужно было бежать. Уже давно. Бежать и не надеяться на чудо. Нужно принять, что меня уже давно разлюбили. Больше не позволять себя использовать. Меня не любят. На мою любовь наплевали. Но это не конец моей жизни…» –Дочка звонила, —раздался голос вошедшей Дины. Анна открыла глаза и поднялась с пола. –Возможно, Андрей не позвонит, —жестко сказала Анна.—Может, тебе пора домой, к детям? Скоро Марго вернется. У нас тут свои дела. –Похоже, мой милый решает очередные проблемы с женой. Ну и дерьмо, —горько произнесла Дина и вдруг увидела картины с чайками.—Чайки… мои любимые птицы… –Это не совсем чайки. Аллегория. Здесь изображены смертные грехи. –Да какие на фиг грехи? Обычная жизнь людей… все так живут… —Дина рассматривала картины —Все жрут, трахаются и воруют. –Тебе пора домой, Дина. –Я уеду, не волнуйтесь. Но пока ваша мама не вернулась, я скажу вам то самое, что хотела предложить этой… Анне… –Не стоит. –Да ладно, —улыбнулась Дина.– Предложите мужу новый расклад. Ему зайдет. -19-