–Твой жалкий мелочный врунишка Андрей не любит жену. Скорее всего —и тебя не любит. Просто живет, как ему нравится. Эгоист. –Да ладно вам. В паре один любит, а другой – позволяет себя любить. –То есть один всегда отдает, а другой только эгоистично принимает? –Ну и чо? –Токсичный стереотип! Нет взаимности – нет гармонии. То есть тот, кто любит,– вкладывается в отношения. Отдает, отдает, отдает, пока не кончится запас эмоциональных ресурсов. А потом наступит выгорание. Невозможно годами дарить чувства и эмоции в одностороннем порядке. Не получать взамен ответную энергию любви. Если ты ТОЛЬКО отдаешь частички себе, ты постепенно иссякаешь… превращаешься в пустой холодный колодец, в высохшее дерево, в мертвую окаменевшую реку. Мы любим, значит – обмениваемся энергией, радостью, взглядами, прикосновениями, мыслями. Делим горе и вместе смотрим на звезды и радугу. Когда реки обмениваются водами, они сплетаются воедино в один сильный бурлящий поток и вливаются в океан. Все имеет силу только при обмене энергией. –Красиво, сука, закрутили. Только все это – слова, бла, бла… как в кино или книжке. Ни фига не жизненно. Анна смотрела куда-то поверх Дины или через нее. Она говорила не с ней, а с самой собой, или с женщинами, оказавшимися пленницами схожей ситуации. Ее годами копившиеся эмоции, страдания и чувства наконец-то обретали форму слов, открывающих дремавшие истины. –Обманутый всегда чувствует: происходит что-то не то, но он еще верит обманщику и боится ошибиться в своих чувствах. Поэтому он пытается выяснить правду, как бы глубоко ее ни запрятал лжец. Обманутый копается в себе, думает, в чем же он виноват… и чем дольше он в этом копается, тем ему тяжелее уйти, сбежать. Обманутый ищет правду, цепляясь за самые лучшие воспоминания, как за спасительный выступ на отвесной скале. Он живет настоящим, хотя оно уже искажено и деформировано изощренными обманами лжеца и абьюзера. Обманутая половинка не понимает, что уже давно живет в искаженной реальности, и продолжает верить и терпеть, пока есть силы. А что наш обманщик? Любил ли он раньше? Или просто испытывал симпатию, влечение. Или ему было удобно пользоваться чужими чувствами, питаться ими. Потом его жалкие так и не сформировавшиеся получувства перешли в равнодушие… затем в раздражение… и все знаки любви его преданной половинки стали восприниматься как враждебные. Он обесценил все, что было. Так стоит ли так долго терпеть, даже ради любви? –Любовь – это игра! – вставила Дина. –Тогда в этой игре должно быть основное правило: победителем будут оба человека! Любовь нельзя проиграть. И можно ли считать любовью, если любишь только ты? А тебе всего лишь позволяют себя любить? А для того, кто позволяет себя любить и ничего не дает взамен, жизнь невыносима, бесцветна. По сути это не жизнь, а чистое потребление… –Да блин, обидно, если тебя не любит партнер. Но еще обидней, что я хочу быть с Андреем! Обидно, что он, мой сладкий Бегемот, вынужден жить с этой идиоткой… она ведь ему ни фига не подходит. Обидно, что я до встречи с ним нарожала. И что теперь должна все это терпеть и жить этой гребаной скучной жизнью. А я хочу другой жизни! Мое место – рядом с Андреем! –Так бери его! Он – твой! Анна уже хотела закричать, что она и есть та самая Анна, жена Андрея, превратившегося в Бегемота, но в этот момент зазвонил ее мобильник. Анна была уверена, что это звонит Марго, и она наконец-то вернется. –Да! Ты где? —возбужденно спросила Анна, не глядя на высветившейся номер. –Аня, это Мерседес! Ты в аэропорту? –Нет еще. Скоро поеду туда. –Аня, брось все, езжай в аэропорт немедленно! Я волнуюсь за тебя. Я дала этот твой номер Елене. –Не нужно было. –Мы твои подружки. –Не могу сейчас говорить. Скоро поеду. Не волнуйся. Все. Пока-пока. Анна закончила разговор с Мерседес, положила мобильник на стол. Она стояла спиной к Дине, вернее в пол-оборота, и не торопилась поворачиваться к ней, обдумывала, как ей быстро и коротко признаться в правде, и навсегда расстаться, наглухо заклеив эту страницу жизни. Анна увидела какую-то прилипшую к кофейнику крошку, смахнула ее и сказала: –Мне пора собираться и уезжать. Я вызову тебе такси. –У меня денег нет, —тихо отозвалась Дина. –Я все оплачу. Но перед этим… я скажу тебе кое-что… Сердце Анны не прыгало, не колотилось от волнения, оно надежно спряталось в раковине, но язык предательски прилип к небу. Анна налила стакан воды, сделала глоток. «Я просто скажу, кто я. И все. Скажу, что они могут жить как хотят. Только не сорваться… и самое важное – ни одного плохого слова об Андрее…» —решила Анна и наконец посмотрела на притихшую Дину. Лицо Дины было неестественно белым, как у фарфоровой куклы. Она странно дышала и как-то робко и неуклюже пыталась встать со стула. «Допилась, —подумала Анна, —скажу правду и суну ее тупую птичью головку под холодную воду». –Дина… я должна тебе сказать… –Мне хреново… совсем… – еле слышно прохрипела Дина, привстала со стула и тут же грохнулась обратно, —Кровь… кровь… –Что?? Дина смотрела вниз, на свои ноги, и ее узкие глазки расширялись от переполнявшего ужаса. Стол закрывал Анне весь обзор. Она сделала пару шагов вперед и увидела окровавленные брюки Дины. Дина не отрываясь смотрела на разрастающееся алое пятно крови. –Господи… у тебя кровотечение. Я вызову скорую! –Я умираю… –Молчи! Анна потянулась к мобильнику. Дина схватилась за живот, закричала от парализующей боли и резко качнула стол. Мобильник Анны соскользнул и запрыгал вниз. Анна полезла под стол за мобильником, схватила его и вздрогнула от внезапно раздавшегося звонка. Это звонила Лена. Анна не дала ей говорить и жестким приказным тоном велела Елене немедленно звонить ее знакомому главврачу из частной клиники. –У тебя кровотечение?! – заорала Лена – Они пытались убить тебя?! –Нет! Не у меня! Замолчи и делай, что говорю! Я знаю адрес клиники. Встретимся там. Анна вызвала такси. Побежала в комнату, схватила покрывало, сумку, вернулась обратно, подняла стонущую Дину, закутала ее покрывалом и повела по коридору, который вдруг неимоверно увеличился в размере. –Я боюсь, —скулила Дина. –Все будет хорошо. Я с тобой. Таксист почуял неладное, и стал наотрез отказываться везти женщин, одна из которых точно могла «отдать кони» прямо в его тачке. –Девица – никакая. Вызывай ей скорую! – заорал он в лицо Анне. –Я тебя засужу! Открывай чертову дверь! Плачу три тарифа!– выпалила Анна. Таксист сдался под ее напором и выгодным предложением, и даже помог усадить Дину, на глазах теряющую силы. –Варя… напиши ему… пусть приедет… мне страшно… Дина сунула в руку Анны свой мобильник. Анна ощутила липкий холод ее руки, почувствовала, как больно сжалось ее собственное сердце, несмотря на защитную раковину. –Дина, ты о муже?.. или об Андрее?.. –Об Андрее… похоже, я была беременна… вот и все… вот и конец… —Дина закрыла глаза. Из-под ее жиденьких ресниц потекли слезы. –Я найду его. Он приедет, —прошептала Анна на ухо Дине и увидела, как она улыбнулась, через боль и страх. -20- Анна и Лена сидели в кафе, прямо напротив ворот частной клиники, где находилась Дина. Анна рассказывала Лене обо всем, что эти годы оставалось за кадром ее внешне спокойной и такой надежной жизни с Андреем. Из рассказа Анна исключила все эмоции, страдания, собственные выводы и ремарки. Только хронология событий и голые факты. Лена слушала внимательно, и мысленно ужасалась, что больше не узнает своей прежней подруги – романтичной, смешной, трогательной, страстно влюбленной в жизнь и своего мужа, «мужчины всей ее жизни». –Вот как-то так… —закончила Анна и грустно улыбнулась. –Никто тебе не поверит, —Лена еле сдерживала слезы.—И я бы не поверила, если б не знала тебя столько лет. Вы же такая пара. Красавцы. Всегда за ручку ходили. Андрей то приобнимет тебя, то поцелует… никто не поверит… –Мне все равно. Знаешь, что он мне тут сказал? Что мы с ним никогда не были счастливы. –Ах он говно! Вы были счастливы, Аня. У вас глаза светились. Такое не сыграть. Какая же он сволочь! –Давай не будем говорить о нем плохо. –Пипец, Ань, а как же нам о нем говорить? –Никак. Вообще никак. –Типа, как о покойнике? Либо хорошо, либо ничего? Анна положила руку на руку подруги: –Я любила его. Очень. И была счастлива. Потом – темнота.Такая боль, что наизнанку выворачивало. Сейчас – совсем пустая. Ни одного, даже крошечного чувства. Но я не ощущаю себя несчастной. Мне хорошо. Даже подозрительно хорошо. Так бывает? Это – нормально? –Однозначно – нормально. Любовь – как река. Чистая, тихая, спокойная, свободная. А предательство, измена, ложь – это прям затхлое болото. Оно воняет, засасывает, не отпускает. А ты – вырвалась. Вот тебе и хорошо, Анечка, моя. –Как ты все это точно сказала. –Напиши об этом книгу. –Грустная история получится, —вздохнула Анна.– И я совсем не образец для подражания. –Расслабься. Главное, чтобы в финале все стало хорошо. Напиши, Ань. У нас у каждой бабы жизнь как роман. Закачаешься. Если каждая из нас о своей любви напишет – так это ж тонны мудрости и бесплатных советов. Но мы, бабы, тетки, женщины, чувствами живем, да своим умом. На чужих ошибках не учимся. Наступаем на собственные грабли. И не один раз. Такие уж мы. Все надеемся и верим. И ждем от мужиков чуда. Если наших мужчин спросить: «На фига ты изменяешь?», ответ будет как под копирку: «Моя жена мне мозги выносила, вот я и пошел налево». А та, к которой он подкатил, только-только от своего прежнего оборотня избавилась. А нового оборотня впустила, потому как— пожалела. Он ведь ей про прежнюю жену-стерву такого напел! Пожалела, к себе в дом пустила и на чудо надеется. А вместо чуда – очередной оборотень. И так по кругу. –И где же счастливый финал, Лен? Какой выход?