–Писать дальше. И хочу сходить кое-куда, —Аня продолжала мыть тарелку, боясь повернуться. –К Ленке? –Нет. Нужно встретиться с редактором. –Уже назначили встречу? Во сколько? —Аня увидела, как Андрей схватил со стола ее мобильник, чтобы проверить звонки.—Ты не звонила редактору. –Мы пару дней назад договорились, что завтра созвонимся и встретимся. Зачем схватил мой телефон? Не веришь мне? –Как и ты. Мне жаль, что ты все прочитала. Прям хакер. «Он точно проверяет – все ли я знаю». –Пожалуйста, ответь мне на один вопрос, —решилась спросить Аня. –Ну? –Ты дарил ей подарки? –Мы же закрыли тему. –Просто хочу знать. –Ты и так все знаешь. Неужели еще что-то важно? –Ты можешь ответить? –Не дарил. Пару раз купил ей кофе. «Ты купил ей туфли, сволочь! И еще много чего». –Ладно, —Аня криво улыбнулась. –Пойдем спать,– Андрей прикоснулся к Ане. –Иди, я чуть позже. –Что? Теперь я противен? Больше не хочешь меня?– голос Андрея звучал вызывающе-сексуально. «Хочу… еще как… —пронеслось в голове у Ани,– и ты это точно знаешь…» –Ложись первым. Я скоро. Аня стояла под горячим душем. Ни Андрей, ни она сама не осознавали, какой сильный стресс она сейчас переживала. Аня хотела все забыть, зачеркнуть, как предлагал Андрей, но это было невозможно. И почему-то именно история с ключами плотно засела в Аниных мыслях. Она не понимала мотива Андрея. Если он знал, что Аня может сбежать из дома, но не хотел допустить этого, то его действия были ясны— он забрал ключи. Но почему не сказать об этом прямо? Зачем разыгрывать спектакль? Какой смысл выставлять Аню сумасшедшей? Или именно в этом и заключается весь смысл? Аня села на корточки, обхватила голое тело руками. Подумала, что похожа сейчас на мокрую однолапую бедную чайку, за которой она однажды наблюдала на берегу Босфора. Душ не успокаивал, Аня по-прежнему чувствовала себя разбитой на множество острых осколков. Нереальность происходящего давила со всех сторон. Аня понимала, что без посторонней помощи она не сможет разобраться ни в своих истинных чувствах, ни в реальном положении дел. Она боялась выйти из ванной и оказаться в одной постели с мужем, которого так страстно желала все это время. Поскольку Аня искренне любила мужа, она допускала, что сумеет справиться с душевной болью и простить факт измены. Но это был уже не ее Андрей. Это был какой-то неизвестный ей мужчина, явно угрожающий Ане, завуалированно требующий от нее полного подчинения и немедленного прощения его поступка. Подсознательно Аня рассчитывала, что Андрей уснет и между ними не произойдет сексуальной близости, мысли о которой теперь сводили Аню с ума. Возможно, спустя какое-то время ее раны смогли бы зажить, и она нашла бы способ избежать дальнейшего разрушения их жизни. Но Андрей не просил прощения, он выколачивал его из Ани нахрапом и силой, ловко манипулируя ее чувствами и сознанием. Аня тихо зашла в спальню и осторожно легла в кровать. Она была напряжена, как школьница перед первым в жизни экзаменом. Андрей не пошевелился. Аня прислушивалась к его размеренному дыханию, постепенно успокаивалась и гнала навязчивые мысли прочь. Чтобы поскорее заснуть, она стала мысленно раскладывать сюжет будущей книги – для Ани это было проверенное снотворное. Она представляла загоревшую героиню, бредущую по пустынному берегу океана, за которой послушно бежал рыжий сеттер. Представляла, как тихо шумят, искрятся в вечернем солнце и плещутся игривые волны, как намокает подол длинной юбки смуглой красавицы, как девушка смотрит вдаль на приближающуюся к берегу белоснежную яхту, —и постепенно погружалась в спасительный сон. Но внезапно Аня ощутила на себе уверенную руку Андрея. Она резко дернулась, открыла глаза и почувствовала, как задрожала всем телом. Андрей прижался к Ане. У нее мгновенно пересохло во рту, она часто задышала. –Хочешь меня?– тихо спросил Андрей. Аня увидела его глаза —лицо Андрея было так близко. Аня была уверена, что сейчас муж поцелует ее, она не отрывалась взглядом от его лица, ждала и жаждала поцелуя в губы.Она ощутила его руку на своем бедре, и дрожь по телу пробежала новой волной. Но поцелуя не было. –Хочешь? – снова спросил Андрей и дотронулся до Аниной груди. –Хочу, —услышала Аня свой голос, и комната закружилась перед глазами. Она дрожала. Поцелуя не было. Андрей схватил жену уверенным жестом и посадил на себя сверху. –Давай, —скомандовал он. Аня, словно кукла на дистанционном управлении, подчинялась командам мужа. Она с ужасом осознавала, что чувствует себя сексуальной рабыней, но не женой. Аня посмотрела на мужа – у него был слега перекошен рот и закрыты глаза. «Это не он»,—опять пронеслось в ее голове. Она отдавалась мужу, а слезы катились по ее лицу так быстро, словно у нее был прикреплен сломанный механизм, которым пользуются клоуны. Аня не отрывалась от закрытых глаз мужа, и понимала, что он представляет рядом с собой не ее, а ту, другую, чужую женщину. Но и в этот унизительный момент жизни она продолжала любить Андрея, того Андрея, с которым прожила двадцать лет. Она вспомнила их первые бурные ночи близости и безудержной любви, вспомнила горящие и счастливые глаза мужа, бережные прикосновения его сильных рук, их сладкие поцелуи и издала тихий стон, пропитанный страстными волшебными воспоминаниями. Аня лежала и смотрела в темный потолок, чуть подсвеченный пробившимся через плотную штору светом уличного фонаря. Рядом мирно похрапывал Андрей. Аня облизала шершавые пересохшие губы. Она понимала, что не сможет притворяться и играть, словно ничего не произошло. Аня мысленно прощалась с прежним прекрасным, но внезапно рухнувшим миром. Ей снова хотелось зарыдать, но слез больше не было. Не было ничего, кроме ощущения горечи и пустоты. «Завтра он уйдет… и снова увидится с ней… а я просто умру…» Я чувствую, как чавкает во сне холодильник. Я слышу, как кастрюли говорят украдкой. Я вижу движение всех предметов, Они заболели моей лихорадкой Одиночества. Я слышу скрип старого шкафа, И шелковых штор ночное шептание. Я вижу движение тонкой рубахи, И в скрипе дверей немое признанье Одиночества. Один лишь знак Луны на небе. И взмах крыла вечерней птицы. Волшебный свет ночного экрана. Повсюду тьма. Бредет и кружится Одиночество. Так вот когда оживают вещи… Поникший стул плечо подставил. Скрипят и ходят подо мной половицы. Осипший диван руки расставил… Одиночество. И отблеск света на стене с фотографией. Ожил альбом с желтеющим листиком. На полке, усталой, раскрылся том. Забытый роман, роман, беллетристика… Одиночество. Ворвался город, жужжа и фыркая, Разбил все окна, кидаясь на стену. Заплаты новые со старыми дырками. И в дуновении огни вселенной – Одиночество. Нет, это не сон, это вечер, Вечер усталых, изможденных вещей. А может, просто поздняя встреча, Зажженный фонарь страха и цепей Одиночества. -5- Лена сидела в своем кабинете за рабочим столом и нервно рылась в ватсапе. Она увидела, что Аня прислала ей очередное сообщение, но не открыла его, а только скривилась. С самого утра Лене звонили недовольные клиенты, наезжали, угрожали, возмущались, требовали, так как их ужасно разместили в отеле, полностью нарушив предварительные договоренности. Лена, вся в мыле, пыталась разобраться с принимающей турецкой стороной. Но турки, которым она перевела стопроцентную оплату, включили дурака и спокойно переруливали возникшие проблемы на Лену. Женщина захлебывалась от их наглости, она не собиралась попадать на бабки по их вине и стала звонить адвокату. Но у ее адвоката умерла теща, и он был в полном неадеквате. Чтобы успокоиться и найти разумное решение, Лена приняла на грудь пару рюмок коньяка, но и это не помогло. Короче, день не задался с самого утра. Лена оторвалась от телефона, так как услышала, что секретарша препиралась с кем-то в приемной. –Елена Петровна занята. Я не могу вас пропустить, —раздался за дверью упертый голос секретарши. Но дверь все же открылась, и в кабинет ворвалась запыхавшаяся Анна, вкатившая чемодан на колесиках. –Лен, что происходит? Ты вообще не отвечаешь. В офис тебе не дозвониться. Уже не знала, что и думать. Испугалась, что и у тебя что-то страшное случилось.