Хизер открыто плакала: — Спасибо, Алек, — повторила она. «Черт возьми, он сделал нечто большее, чем просто убил оленя». Вик схватила его за руку и потащила из комнаты. Ее челюсть была сжата так сильно, что слова пришлось просто выдавливать из себя: — Ладно, я думаю, пришло время поговорить. Наедине. — Хорошо. — Морщины на его лице стали глубже, отчего мужчина казался на двадцать лет старше. Когда они вошли в хижину Аарона, та была пуста. Алек оставил Вик, чтобы самому помыться и переодеться, поэтому она свернулась калачиком в кресле у дровяной печи. Ей следовало бы подготовить аргументы, накричать на него, но мысли девушки всё время возвращались к беседе на кухне Хелен. «Неужели Хизер намекала ей, что Алек и Калум могут жениться на одной женщине? Вот почему никто из них не беспокоился о том, чтобы трахнуть ее? Калум сказал: «Мы с Алеком часто… делимся… нашими женщинами. Поодиночке или вместе». «Круто». Странное чувство прошло сквозь нее. «Она может спать с ними обоими, и никто не будет возражать?» Вик неосознанно заплетала в косу прядь волос. «Это звучало довольно круто для секса и всего такого, но брак? Насколько это странно? Не похоже, что она когда-нибудь узнает — она просто тусуется с ними. Выйти замуж за двоих? Нет — и через миллион лет». «Ни один из них не упоминал о браке. Зачем им это? Если оборотням всё равно, кто является отцом ребенка, то парни, вероятно, бесятся, когда одиноки». Вик поняла, что ее челюсть снова сжалась. Она откинулась на спинку кресла и приказала своим мышцам расслабиться. Она не ревновала парней — на самом деле нет. Она просто не хотела видеть, как «Декольте» и «Ледяная Королева» вцепляются в них своими когтями. Не из собственнических чувств, просто из вредности. Когда Алек вошел в гостиную, она нахмурилась, увидев его бледное лицо: — Хочешь горячего шоколада? — Спасибо, кариада, но я не голоден. — Он опустился на диван напротив ее кресла. Смех, что всегда таился в его глазах, полностью исчез. «Он назвал ее кариада. Дорогая». Вик обхватила себя руками: — Алек, ты устал. Я могу подождать. Попытавшись улыбнуться, он покачал головой: — Я могу не спать какое-то время, и мне приятно твое общество. Калум сказал, что у тебя есть вопросы, и ты недовольна его ответами? Она снова разозлилась: — Он говорил бессмыслицу. — В чем проблема? — Почему никто не выслеживает этого… ферала? Я попросила его одолжить мне винтовку, но он отказался. И он никого не послал на охоту за ним. — Ах, вот в чем дело. — Алек потер лицо руками. — Некоторые из наших традиций происходят от фейри. «Вот мы снова возвращаемся к традициям». — И? — Фейри использовали луки и стрелы только при охоте на дичь. — Он пожал плечами. — Какое-то время люди тоже. — Я не понимаю. — Фейри сражались с другими фейри врукопашную или ножами. Лук и стрелы — в основном, оружие дальнего боя — использовались только на животных. — О. — Вик нахмурилась. — Так оборотни не используют оружие или стрелы на других оборотнях. — Именно. — А охота? Ты этим не занимаешься? — Если нужно, но только как кахир. «Еще одно новое слово». Девушка сердито посмотрела на Алека. Его губы дрогнули: — Прости. Мы по-прежнему используем некоторые уродливые гэльские и валлийские слова с древних времен. — Он посмотрел на печь. За стеклянной дверью, с блестящей как пламя чешуей, кружилась саламандра. — Кахир — тот, кто защищает клан. Возможно, ты сказала бы воин? Защитник? «Солдат». И Калум сказал Алеку: «мне очень жаль, кахир». Алек был кахиром». — Ваш Бог якобы дал Калуму силу — силы — что угодно. А кахир получает что-нибудь? — спросила она без издевки, потому что чувствовала эту силу в Калуме, как будто через него прошел электрический ток. — Что-нибудь? — Алек провел пальцем по синеватому шраму на левой скуле. — Плюс пол дюжины сантиметров в высоту, мышцы, сила. Все сразу. Я был копом и в хорошей форме, но двадцать четыре часа меня тошнило, и я старался не кричать, как девчонка. — Несмотря на легкий тон, в его глазах застыло воспоминание об агонии. «Гадко». — Ты единственный кахир в округе? — Нас четверо на Северных каскадах, так как мы довольно изолированы. Рейнир сражается с адскими псами, и у него их семь или восемь. Церберы. Не собираюсь сейчас об этом говорить. Изучая Алека, Виктория сжала губы. Она уже поняла там, в доме Хелен, что кровь на нем не от охоты на оленя. Она узнала этот уставший взгляд, она видела его в своем собственном отражении в зеркале. — Ты убил ферала, не так ли? Он кивнул. «Вот почему Хелен поблагодарила его». — Значит, нападавший — оборотень, который сошел с ума. И ты не можешь… вылечить его или что-то типа того? — Нет. Когда дверь закрыта, возврата нет. — Дверь? — В хижине мы рассказали тебе о портале в твоем сознании, который ты открываешь для трансформации. — В свете фонаря его глаза сияли зеленью леса. — Ну… — она облегченно улыбнулась, — в моей голове нет портала. — Закрой глаза и оглянись. Он вроде как где-то сзади. Светится немного. — На лице мужчины отразился вызов, который она не могла не принять. Вик закрыла глаза. Да, ладно, было темно. Всё было черным. Она сделала вид, что ее взгляд повернулся по кругу, спереди, сзади… «О, черт». Ее спина напряглась, словно кто-то крикнул: «Внимание!» — Да. Вот так, — пробормотал Алек. «О. Мой. Бог». Ее глаза открылись, и она посмотрела на него. — У меня в мозгу чертова дверь. Алек попытался улыбнуться, но она видела, что это стоило ему больших усилий. От следующей мысли ее внутренности скрутились в узел: — Ты был с ним знаком? С фералом? — тихо спросила девушка. Он кивнул головой: — Фергус учил меня охотиться, когда я был маленьким. «О Боже, здесь нет слов утешения». Вик села рядом с ним, взяв Алека за руку: — Он был старше? Его пальцы впились ее ладонь, словно в спасательный круг: — Он одного возраста с Аароном. Он бы никогда никого не убил, но его единственная семья, однопометник, умер на прошлой неделе. — Ты хочешь сказать, что он не был психически болен? Депрессия сделала его фералом? Алек поцеловал ее пальцы и обхватил своей рукой: — Если у оборотня нет близких или семьи, нет связанной, которые могут вернуть его на человеческую сторону, то в один из оборотов, к сожалению, одиночество и горе меняет его, заставляя бездумно нападать. «Твою мать». Страх поселился прямо в ее животе и глубоко вцепился когтями. «У нее не было семьи. Не было близких. Так что если она обернется, то может не вернуться. Хелен, должно быть, тоже знала Фергуса, и он жестоко расправился с этой милой женщиной». Девушка вздрогнула. — Вики, это не всегда так. — О, ладно, — сказала она. — Я должна помочь Хизер с печеньем. — Она встала и улыбнулась ему, ее сердце болело, словно она уже всё решила. — Я принесу тебе сладостей. ***