— Я буду в порядке. — Что ж, тогда я уберусь к себе, а вы сможете продолжить. — Шериф помахал Аманде Голден и улыбнулся Вик, только на этот раз улыбка не коснулась его глаз. — Уверен, мы еще встретимся, мисс Вэйверли. Колд Крик — маленький город. «Дружелюбно и вежливо». Но Вик услышала угрозу. *** Алек распахнул тяжелую дверь в таверну «Дикая охота», выбрал любимый столик в углу и устроился в кресле, чтобы серьезно подумать. Это была странная встреча и странная женщина. За многие годы правоприменительной практики он несколько раз арестовывал мужей, избивающих своих жен, и опрашивал потерпевших женщин. Травмы мисс Вэйверли могли быть от рукоприкладства, но она не была похожа на жертву домашнего насилия. Взгляд, который она послала ему, был просто убийственным. В действительности, настроение женщины в течение десяти минут менялось словно торнадо. От опасений быть привлеченной им до «я вытащу твои кишки ржавой ложкой». Она могла быть кроткой, но у него было ощущение, что в бою она будет словно дикая кошка. И в постели. «Поэтому он так возбужден?» — Извините, шериф, может, пива? Он посмотрел в самые красивые голубые глаза на планете и ухмыльнулся: — Джейми, если ты принесешь мне пиво, мне придется арестовать твою тринадцатилетнюю попку и бросить в мою тюрьму. Она сморщила веснушчатый нос: — Я не понесу его, папа принесет, я так понимаю, в твоей тюрьме еще никого не было сегодня, да? — А вот это удар ниже пояса, — сдался он, получив восхищенную улыбку прежде, чем девчонка со всех ног побежала в бар, подпрыгивая, как котенок. Спустя несколько минут Калум поставил кружку «Гиннесса» и бокал вина на стол, а затем занял пустой стул. Наблюдая, как девочка, пританцовывая, проходит между столиками, Алек указал головой в сторону своей племянницы: — Иногда я завидую тебе, братишка. Брат повернулся, взглянув в ее сторону, и его серые глаза смягчились: — В самом деле. Она — благословение. — Он пил вино, следя за движениями дочери. — И заставляет меня бояться, а я никогда не думал, что могу испытывать такой страх. Алек сделал глоток пива, с богатым солодовым вкусом, прежде чем прокомментировать: — Ты не из тех, кто трясется, словно лист на ветру. Что случилось? — Я созвал встречу даонаинов сегодня. Алек крепче сжал кружку. Оборотни редко назначают сходки. Он склонил голову к избранному Богом лидеру этой территории и официальным тоном сказал: — Козантир, я приду. *** Том же вечером, Алек, опершись плечом о каминную полку, стоял и прислушивался к дискуссии. Несмотря на холодный вечер, в таверне было неуютно жарко, а запахи пота и гнева, смешивались с древесным дымом. Золотистый свет от медных настенных бра мерцал, освещая людей, сгруппировавшихся вокруг дубовых столов, сдвинутых вдоль стен. Казалось, здесь присутствовал каждый взрослый оборотень территории «Северных каскадов». Калум рассказал о запрещенных стальных капканах, найденных оборотнями в лесах и о том, что внук Торсона отсутствовал уже месяц — настроение у всех испортилось. Ничего удивительного. В конце концов, даонаины были хищниками. Веркошки были самыми жестокими. Волк и медведь станут сражаться, если их загнать в угол, а кошка будет кромсать соперника на кровавые ленты просто ради развлечения. После того, как Калум отверг предложение Грэйди нападать на каждого человека, появившегося на их территории — Грэйди стал немного агрессивным — Анджелина потребовала слово. Алек слушал в течение минуты, ухмыляясь странной сдержанности своего брата. У Калума было мало терпения к глупости, а логика Анджелины была столь же запутана, как извилистый путь домового на субботнике. — Мы не знаем, охотятся они конкретно на нас, или это просто браконьеры, — сказал Калум, оборвав Анджелину прежде, чем она смогла продолжить. Он выпрямился и облокотился на барную стойку, сила козантира замерцала вокруг него волнами тепла. — И если они ищут нас, я буду счастлив угодить им. После этого они и не вспомнят, зачем оказались на горе. Люди засмеялись, и уровень враждебности снизился. Калум напомнил им: — Мы становимся ленивыми в соблюдении мер предосторожности. Это следует прекратить. Используйте туннели под таверной. Я не хочу, чтобы кто-нибудь нашел груду одежды на краю леса, не говоря уже о том, чтобы увидел превращение одного из вас. Кроме того, помните… Дверь бара распахнулась, и сквозь толпу в центр комнаты протиснулся Джо Торсон. Глубокие морщины и серые кустистые брови подчеркивали жесткое выражение его лица. Руки покрывали тонкие белые шрамы — сувениры молодости, когда он сражался за женщин на сходках. Слезы проложили грязные дорожки на его лице. Ужас заморозил кровь Алека. «Что могло заставить старого оборотня плакать?» «Лахлан?» Он подобрался к обезумевшему веркоту. Для того, чтобы служить и защищать. Обязанности, данные шерифу законом… и защитнику клана Богом. Дав Торсону время для того, чтобы он распознал его запах, Алек обнял мужчину за плечи. С символическим рыком старик позволил фамильярность, еще один признак его несчастья. — Что случилось, Джо? — Алек сохранил спокойный тон, когда гомон голосов стих. — Мой внук — Лахлан, — голос Торсона был хриплым, — он мертв. Убит в городе. Поднялся шум. К ним бросились мужчины. Раздался оглушительный крик Анджелины. Братья Мерфи сыпали проклятьями. Калум низко зарычал, а затем рявкнул: — Тишина. — Команда, подкрепленная силой козантира, мигом успокоила всю комнату. — Расскажи, что случилось, Джо. Торсон был одет в свои обычные джинсы и белую рубашку, он устало потер лицо, размазывая грязь. — Оборотень, детектив из Сиэтла — Тайнан О'Коннолли — позвонил. Как ты и просил, он присматривал за Лахланом в Сиэтле. Он сказал… — голос старика сорвался. ? Там было тело молодого человека в морге. Алек поднял бровь, таким образом, спрашивая разрешения продолжать. Калум кивнул. — Давай, Джо. — Подтолкнул Алек, сжимая его плечо. Торсон покачал головой, словно растерянный зверь: — Копы не опознали тело, и решили обнародовать фото. Тайнан прислал мне одно. Это мой Лахлан. — Его слова упали, словно камни в тихой комнате. — Ты ездил в морг Сиэтла? — Тихо спросил Алек, несмотря на беспокойство, шевелящее волосы на его затылке. Вскрытие не покажет магию оборотней, но это было бы опрометчиво. Если действия Торсона разоблачат оборотней, он станет врагом даонаинов… и, как защитнику, Алеку придется убить его. — Я так и не дошел до станции. Облегчение ослабило хватку Алека, он тяжело выдохнул: — Слава Богу, я сожалею Джо. Сожалею о Лахлане. Сожалею о тебе, что ты никогда не сможешь… — Никогда не заберу его тело и не похороню его. Я знаю, черт возьми. — Торсон уставился в пол. Калум сказал: — Я позвоню Тайнану, чтобы получить больше информации, он обнаружил причину смерти Лахлана? Голова Торсона дернулась вверх, а глаза полыхали яростью. На кончиках пальцев Алек почувствовал покалывание, признак неминуемой трансформации. Он встряхнул руку старика: — Контролируй себя. Нам нужны ответы, а не когти. Когда Торсон зарычал, Алек напрягся, готовясь к борьбе с обезумевшей пумой. Через некоторое время, старик глубоко вздохнул, и покалывание пропало. Как и ярость, покинувшая его тело, теперь его глаза выражали досаду. Торсон, вероятно, не терял самоконтроль с тех самых пор, как был еще детенышем: — Прости, друг, — сказал он негромко. — Все в порядке, — так же тихо ответил Алек. — Расскажи нам все, что знаешь. Горе углубило морщины на лице Джо, он откашлялся: — Он выглядел оголодавшим. Ребра выпирали. Тайнан сказал, он его кожа была желтой, как будто печень отказала. — Отравление металлом? — Спросил Алек. — Да. — Пальцы мужчины скрючились, образуя когти. Алек разделял его потребность рвать и метать. «Боль от такой смерти…» Вместо этого он сильнее сжал его плечо рукой: — Останься со мной, Джо.