- Допустим, но… - Вы знали, что именно он собирался нам сообщить? - Нет, я не знал. Но… действительно опасался. Последние слова Ревенко произнёс тихо, но твёрдо. - Так. Это очень важно, - заметил Игорь. - Отсюда следует… - Отсюда ничего не следует, - решительно возразил Ревенко. - Я не давал приказа ни о машине, ни о втором человеке. Повторяю: это ложь. При прокуроре повторяю. Он уже не кричал, не стучал кулаком. Он говорил, ровным, бесстрастным тоном. И, что особенно удивило Игоря, в голосе его звучала прямо-таки несокрушимая убеждённость. - Хорошо, - согласился Игорь. - Тогда скажите: как вы передали в, тот вечер Булавкину свой приказ? - Как передал? - Ревенко на миг задумался. - Передал через Василия Носова, мастера нашего завода. Впрочем, - он усмехнулся, - вы ведь уже с ним знакомы. - Да, знакомы. Так вот, Носов вообще отрицает свою причастность к этому эпизоду. Он утверждает, что случайно встретил Булавкина в тот вечер и Булавкин попросил его передать нам, что не сможет прийти. Вот и все. - Да они что, сговорились?! - снова было вскипел Ревенко, но тут же взял себя в руки и уже холодно и твёрдо произнёс кинув взгляд на Кучанского: - Я требую и с Носовым очной ставки. - Это легче, - сказал Игорь. - Носов здесь. А Булавкин лежит в больнице, раненый, да ещё за семьдесят километров отсюда. - Что вы говорите?! - всплеснул руками Ревенко. Нет, положительно невозможно было так играть, невозможно было так притворяться. Или этот Ревенко просто великий актёр, или… - Скажите, - спросил Игорь, - вы говорили Носову, почему отсылаете Булавкина? - Да… - Как вы это ему сказали? - Сказал, что он что-то знает. Что надо помешать ему сообщить это вам. Я имел в виду… эти злополучные письма. Игорь и Кучанский незаметно переглянулись. - Хорошо, - сказал Игорь. - Мы дадим вам сейчас очную ставку с Носовым. А пока вы подпишите протокол допроса. - Пожалуй, - медленно произнёс Ревенко. - И я попрошу товарища… - он споткнулся на этом слове, - прокурора присутствовать на этой очной ставке. - Ну что ж, - согласился Кучанский. - Но вы, кажется, хотели подать жалобу? - Я подумаю, - уклончиво возразил Ревенко. - Теперь я, пожалуй, подумаю. - Вам о многом следует подумать, - заметил Кучанский. - Вы не закоренелый преступник, Ревенко, вы просто плохой, очень плохой и опасный человек. Но вы, мне кажется, умный и волевой человек. Если вы подумаете и все поймёте и если вы решите, то можете стать другим. Уверен. - Я подумаю, - ровным, бесстрастным голосом, повторил Ревенко. - А сейчас вы побудете в соседней комнате, - сказал Игорь. Он снял трубку и позвонил дежурному. Когда Ревенко увели, в кабинет вошёл Виталий. - Ну, девушку привезли, - сообщил он. - Как у вас? - У нас происходят странные вещи, - усмехнулся Игорь и посмотрел на Кучанского. - Вы не находите, Андрей Михайлович? - М-да, - покачал головой тот. - Так расскажи же, черт возьми! - нетерпеливо воскликнул Виталий. - А вот слушай. Игорь не успел ещё закончить свой рассказ, как дежурный доложил, что из тюрьмы доставлен Носов. - Пусть ведут сюда, - распорядился Игорь и добавил, обращаясь к Виталию: - Опознание проведём потом. Сейчас надо ковать железо. Ввели Носова. Он был в старом коричневом пиджаке, надетом поверх синей шёлковой тенниски, и в старых, сильно разношенных ботинках. Длинные руки его были сцеплены за спиной. Мясистое, хмурое лицо спокойно. Очевидно, он уже смирился со своим арестом. - Садитесь, Носов, - сказал Игорь. - И учтите, здесь присутствует прокурор, - он указал на Кучанского. - А мне-то что? - грубо ответил Носов, опускаясь на стул. - Я все как есть уже рассказал. По мне, хоть Кто тут сиди. Но было видно, что присутствие прокурора все же произвело на него впечатление. - Вы сейчас все это подтвердите на очной ставке, - Игорь повернулся к Виталию. - Введите Ревенко. Носов бросил на него подозрительный взгляд, но, промолчав, отвёл глаза. Это была странная очная ставка. С разрешения Игоря первый вопрос Носову задал Ревенко. Они сидели возле письменного стола, напротив друг друга, разделённые только маленьким приставным столиком, - полный, рыхлый, но сейчас собранный, напористый Ревенко и налитый бычьей силой, кряжистый Носов, растерянный и подавленный. - Изволь отвечать, Василий, - нервно сказал Ревенко. - Какое указание я тебе дал вечером двадцать четвёртого насчёт Булавкина? Точно отвечай! - Сами знаете какое, - хмуро произнёс Носов, глядя в пол. - Отвечай. Честно отвечай. Ревенко как будто забыл, что он не на заводе и что Носов уже не его подчинённый. При первых же словах Носова Виталий вздрогнул. Он узнал этот голос. И теперь пристально, не отрываясь, смотрел на Носова. - Чего отвечать-то? - отрывисто переспросил Носов. - Ну, сказали, чтоб ехал, и все. Я и передал. - Командировку ему передал? - Ну, передал… - На сколько человек была командировка? Ты её при мне прочёл. Отвечай! - На него и была. - Как же ты смел послать двоих? Носов вздрогнул и, набычившись, посмотрел на Ревенко. - Отвечайте, Носов, - сказал Игорь. - А я… и не посылал. Анашин сам… попросился. К брату ему надо было. У Ревенко на толстых щеках заходили желваки. - Неправда, Носов, - покачал головой Игорь. - Булавкин говорит, что…. Он остановился, увидев, как побледнел вдруг Носов, как тяжело заходила вдруг его волосатая грудь и синяя тенниска, казалось, вот-вот лопнет под её напором. - Чего?.. - прохрипел Носов, - Чего?… - он задыхался. Ревенко, поражённый, молчал. - Булавкин жив, - медленно и холодно произнёс Игорь. - Он жив, Носов. И дал показания. - Ничего не знаю! Ничего! - продолжал хрипеть Носов, не поднимая головы. - Пальцем его не трогал! - Это мы знаем, - все так же холодно подтвердил Игорь. - Трогал его Анашин. И не пальцем. Ножом. - Ничего не знаю. Но, тут уже Ревенко пришёл в себя. Щеки его тоже побледнели, взгляд стал острым и злым. - Я разрешил: брать машину, Василий? - с холодной яростью спросил он. - Отвечай!