- Не знаю… - То есть как это не знаешь?! Ревенко, видимо, уже понял, в какую историю он может попасть, и теперь не просто помогал, теперь он защищал самого себя от страшного обвинения. - Ну!.. - крикнул он, стукнув кулаком по столу. - Отвечай! - Спокойно, Ревенко, - строго сказал Игорь. Носов упрямо молчал, опустив голову. - Так, Василий, - медленно, с горечью произнёс Ревенко. - Меня ты, значит, выдал с головой. А я тебе кое-что доброе сделал. Верно? А вот этого подонка Анашина ты… ты защищаешь. Не ожидал я этого. И меня из-за него топишь и себя. Так, да? Носов поднял голову и мутным взглядом окинул комнату, словно не понимая, куда он попал. Потом взгляд его остановился на Ревенко. - Я… он сам… - сбивчиво пробормотал Носов, - Сам её пригнал… Егор… Забор выломал… - Зачем ты привёл к нему Булавкина?! - срываясь на крик, спросил Ревенко. Толстое лицо его стало снова багроветь, рыжие короткие пальцы судорожно сцепились на пухлых коленях. - Чтобы… значит… не болтал…. - словно загипнотизированный, глядя ему, в глаза, с запинкой произнёс Носов. Ревенко, оцепенев и тоже не сводя с него глаз, прошептал непослушными губами: - Выходит, убить решили, чтобы не болтал… Так выходит?.. Носов бессильно опустил голову, могучие плечи его обвисли, в лице уже не было ни кровинки. Все молчали. Новое опознание Анашина провели часа через два. Теперь стало очевидным, что Ревенко и Носов опасались Булавкина по-разному. Чего опасался Ревенко, было ясно. А вот чего опасались Носов и, конечно, Анашин, даже в особенности - Анашин? Но к концу очной ставки Носов был в таком состоянии, что о немедленном допросе его нечего было и думать. Сонный, флегматичный, невозмутимый Носов, казалось, окончательно лишился дара речи. Он лишь мычал, мотал головой, затравленно озирался, неожиданно оборачиваясь то в одну, то в другую сторону, словно боясь, что кто-то нападёт на него. При этом мясистое, бледное его лицо приобрело такое испуганно-бессмысленное выражение, что казалось, вместе с даром речи он потерял и рассудок. У Виталия даже мелькнула мысль о предстоящей судебно-психиатрической экспертизе. Он так и сказал потом Игорю и Кучанскому, когда они остались одни. - Успокоится, - махнул рукой Игорь. - Уж очень все неожиданно на него свалилось. Лучше давай подумаем: почему они решили убрать Булавкина, что он им сделал, особенно Анашину? - С ним Булавкин был почти не знаком, - покачал головой Виталий. - Тут что-то не то. - Кажется, и с Носовым у Булавкина конфликтов не было? - спросил Кучанский. - Да, - согласился Игорь. - Тем более все это странно. - К тому же, - продолжал Кучанский, - если Булавкин что-то знал, то он бы нам сказал. Ведь это «что-то» должно быть очень важным, если из-за него готовы были убить человека. - Конечно, - снова подтвердил Игорь. - Булавкин очень важное и сказал, - задумчиво произнёс Виталий. - Он вспомнил слова Лучинина: «Я ещё подерусь» и «я поеду на рыбалку». Все трое молча переглянулись. …В конце дня приехал наконец Савельев. - Давайте приводить опознание, - отрывисто предложил он. И снова у стены кабинета встали четверо молодых, с первого взгляда довольно похожих, черноволосых парней. Анашин, как и в прошлый раз, был вторым справа. Он стоял спокойно, и насмешливая ухмылка чуть кривила его губы. В кабинет вошла Лара Кожева. Девушка на миг остановилась на пороге, смущённо оглядев комнату и всех людей вокруг. Савельев уже собрался предупредить её об ответственности, как вдруг Лара тихо вскрикнула, прижав ладонь ко рту, и, указав другой рукой на Анашина, срывающимся голосом, воскликнула: - Вот он!.. Он шёл!.. - Успокойтесь, посмотрите внимательней, - сказал Савельев, изо всех сил стараясь, чтобы голос не выдал его. - Подойдите, поближе и ещё раз посмотрите на этих людей. Узнаете вы того, кто… Девушка сорвалась с места, подскочила к Анащину и с ненавистью произнесла: - Это он. Он меня ещё удочкой задел и сказал: «А, чтоб тебя…» и выругался. А второй человек его одёрнул и сказал; «Извините, девушка». Я очень хорошо… я точно помню. Я же вам говорила, - обернулась она к Виталию. - Дура… - процедил сквозь зубы Анашин. - Разуй глаза… - Молчите, - строго оборвал его Савельев. И стал заполнять протокол опознания. Девушка отошла к дивану, где сидели сосредоточенные, серьёзные Виталий, Кучанский и ещё двое мужчин - понятых, случайные люди, жильцы соседнего дома. Один из них встал, уступая ей место. Но она, всхлипнув, махнула рукой и торопливо достала из сумки платочек. А потом Виталий поехал к Лучининой. - Да, - сказала Ольга Андреевна. - Все так и было в тот вечер. Он взял только одну удочку и сказал, что ему надо подумать. Но мне показалось… - Это сейчас неважно, - мягко перебил её Виталий. - Сейчас самое важное - факты. Он больше ничего не сказал? - Нет, - она грустно покачала головой. - Мы очень мало с ним говорили в последние дни. - Как он был одет, когда ушёл? - Плащ, коричневый, «болонья». Кепка… я забыла, какая кепка, - вдруг с отчаянием произнесла она. - Неважно. Что ещё? - Ещё? - переспросила Лучинина. - Ещё сапоги. - Сапоги ведь стоят в передней? - Это другие. - В котором часу он ушёл? - Уже смеркалось. Часов в девять, наверное, или в десять. - А приехал домой с работы когда? - Около семи. Это для него очень рано. Но была пятница. Поэтому. - Вы случайно не заметили, он приехал или пришёл? - Заметила. Я стояла на балконе и… ждала его все-таки, - Ольга Андреевна проглотила подступивший к горлу комок. Виталий подумал: «Сколько страданий может вынести человек, даже самый крепкий? Есть ведь, наверное, предел?» - Он приехал на машине, - тихо продолжала Лучинина, разглаживая складки скатерти на столе. - Его привёз этот мальчишка… Она прикусила губу. - Спасибо, Ольга Андреевна, - тоже тихо сказал Виталий. - Все. Я пойду. Вы не беспокойтесь. Но она проводила его до двери. Следующий день был воскресенье. - Есть предложение, - сказал Виталий за завтраком. - Пойдём к реке, на мост, - и задумчиво прибавил, глядя куда-то в пространство. - Там, видно, неплохо думается, если Женька туда ходил. - Принято, - сказал Игорь. Они вышли на залитую солнцем, но ещё по-утреннему прохладную и безлюдную улицу и двинулись в сторону реки. Воскресный город ещё только просыпался.