- Ты помалкивай. Я наш воровской мир люблю. Его беречь надо. Ясно? - Ясно. Они уже шли по улице, рядом, стуча каблуками по деревянному тротуару. Редкие фонари желтыми бликами ломались на грязных досках. Было пустынно и тихо. «Взять бы его сейчас, - подумал Виталий. - Скрутить, и конец его кодле, его делам, его преступлениям». Но понимал, что нельзя это делать, что рано. И в то же время он понимал, что план рухнет, если вся эта компания не будет гулять у Анисьи. Что же делать? «Там будет видно», - решил он, наконец, и сунул руку в карман. Холодная сталь опять вернула спокойствие. «Там будет видно…» Но события развернулись стремительно и опасно, совсем не так, как предполагал Виталий. Около дома Анисьи Косой остановился, прижался к забору и рукой притянул к себе Виталия. Они долго и чутко прислушивались. Откуда-то доносились звуки музыки, далекие паровозные гудки, шум проносившихся где-то автобусов, в каком-то из домов играло радио, с дальнего конца улицы слышались звуки баяна и голоса людей. Ночной неугомонный город был полон звуков - мирных, трудовых, веселых. И только здесь, у этого проклятого дома, как казалось Виталию, притаилась опасность. И он, Виталий, словно держал руку на этом гнилом нерве окраины, словно от него зависело оборвать этот страшный нерв. А где-то там, в гостинице, в своем уютном номере Светлана пишет, или читает, или думает, может быть, о нем, об их встрече. И в памяти вдруг всплыли строки далекой фронтовой песни, которую Виталий никогда не пел, он только слышал ее как-то по радио: «До тебя мне идти далеко, а до смерти четыре шага…» Косой оторвался от забора и буркнул: - Потопали. Все вроде тихо. Они вошли в дом. Первый человек, которого увидел Виталий, была Ниночка. Он увидел ее ненавидящий, лихорадочный взгляд и понял, что случилось что-то непредвиденное и страшное. А сзади, за спиной его, уже возникла тяжелая, как глыба, фигура Кота. Он нехорошо усмехался. - Качать права будем, - услышал он вдруг кем-то произнесенные слова и инстинктивно отпрянул в сторону, к окну. Он увидел озадаченное выражение на лице Косого. - Чего надумали? - напряженно спросил он. В комнате были еще два парня. В углу сидела, словно спала, Анисья. - Вот этот, - Кот тяжело указал на Виталия, - в гостинице с уголовкой встречу имел. Она сама видела, - и он мотнул головой в сторону Ниночки. Косой спружинился, словно для прыжка, и, по-волчьи взглянув на Виталия, хрипло спросил: - Верно говорят? Виталий, пытаясь унять нервную дрожь, медленно покачал головой. - Брешет. - Я сама, сама видела! - вмешалась Ниночка. - Приходил туда этот, из гормилиции! Я нарочно пошла посмотреть, куда он ее поведет. А потом и тот пришел. А вышли порознь. Я видела!.. Сама!.. Подослали его!.. И тут Косой, развернувшись, словно пружина, кинулся на Виталия. В руке у него блеснул нож. На ориентировку не осталось и секунды. Повинуясь больше отработанному рефлексу, чем разумному расчету, Виталий нырнул навстречу Косому, ему в ноги. И когда тот уже падал на него, Виталий заученным ударом, сам потом удивившись разумности своего расчета, обрушил Косого вправо, головой вниз, на угол стола. Стремительно вскочив на ноги, он снова отпрыгнул к окну, успев схватить нож, выпавший из руки Косого. Высоко подняв его над головой, Виталий уже собирался высадить плечом раму окна, но тут его обожгла мысль: «Васька!» - Не подходи! Убью! - крикнул он. Ни Кот, ни двое остальных парней еще не успели сообразить, что произошло, когда раздался истерический крик Ниночки: - Кот, Кот! Он сейчас в окно выскочит! На полу стонал Косой, пытаясь подняться. Кровь сочилась по смуглой щеке, черные глаза были полны бешенства. - Дай ему, Кот, - прохрипел он. И Кот глыбой двинулся на нож. Парни зашли с боков. - Стой, ребята, - угрожающе предупредил Виталий. - Бежать мне некуда. А она… - ему вдруг пришла новая мысль. - Она же дешевка! - он с презрением посмотрел на Ниночку. - Она же липла ко мне всю дорогу и плевала на тебя, Косой! Хотела, чтобы затащил ее под любой куст, паскуда! А я чужих баб не трогаю! Понял? Он сказал это с такой силой и яростью, что взгляды всех обратились на Ниночку, и та залилась краской, задрожали губы, она съежилась, как от удара, под неостывшим взглядом Косого. Да, Виталий не врал, это было сейчас всем ясно. - Гнида… - прошипел Косой, тяжело поднимаясь с пола и утирая рукой кровь со щеки. - Теперь попомнишь меня… - и он грязно выругался. Видно, Ниночку тут знали. Кот, сопя, отошел от двери, парни замерли. Все ждали, что скажет Косой. А тот мутно посмотрел на Виталия и, повернувшись к Анисье, которая испуганно жалась в своем углу, хмуро приказал: - Водку давай, зараза! - и только потом бросил Виталию: - Опускай нож. Все уселись за стол. Выпив, Косой вдруг задумчиво сказал, глядя куда-то мимо Виталия: - Ну, ты даешь, Олежка! Но откуда все-таки эта… - он опять выругался, кивнув на Ниночку, - откуда она про гостиницу взяла, а? Виталий не увидел, а скорей почувствовал, как снова насторожились парни вокруг. Косой уставился в пространство, и только желваки круто перекатывались под смуглой кожей на скулах. - Я в гостиницу ту девчонку проводил, - как можно беспечнее ответил Виталий. - Почем я знаю, кто еще туда заходил? «Неужели не все? - с тревогой подумал он. - Неужели еще что-то будет?» Голова горела, минутами накатывала вдруг странная слабость. И Виталий подумал: «Что со мной? Трушу, что ли?» - Почем знаешь? - переспросил Косой, не поворачивая головы. - А мы почем знаем, брешет она или нет? - Первый раз она вам брешет, что ли? - Ну, не первый… А все-таки… Косой, прищурившись, оглядел своих дружков и кивнул одному, длинному, рыжему, в синей мятой рубашке с закатанными рукавами. - Слышь, Нос. Кто у тебя там в гостинице есть? - Дядька, - сумрачно ответил рыжий. - Чего делает? - Двери открывает. При этих словах Виталий чуть заметно вздрогнул: рыжий говорил о швейцаре, тот видел его и Светлану, и, конечно, видел Костю, и знает его, и, может быть, даже поинтересовался, к кому Костя пришел. Да и выходили они с Костей… Нет, выходили они по очереди, сначала ушел Костя… Нет, сначала ушел он, Виталий… Да нет же… Мысли почему-то путались. Стало трудно дышать. Что еще задумал этот Косой? А тот все с той же напускной ленью проговорил: - Двери, значит, открывает? Подходяще. А ну, подкатись к нему, поспрошай. Кого и что видел. - И, внезапно блеснув глазами, резко бросил: - Живо! Одна нога тут, другая там! А мы пока гостя этого того… постережем. Живо, говорю! Рыжий неохотно поднялся из-за стола. - Ха, - зло усмехнулся Виталий. - Проверочка, значит? - Для порядка, - ответил Косой, все так же не поворачивая головы в его сторону, и с угрозой добавил: - Давай смирно сиди. Больше такой номер не пройдет. - И кивнул Коту: - К окну валяй. А ты, - кивнул он другому парню, - у двери. Все как у больших, будь уверен, - многозначительно подмигнул он Виталию. - Может, дядя Осип не зря глаз на тебя положил. Рыжий ушел. Кот, переваливаясь, двинулся к окну. Пересел к двери и третий парень. За столом остались Косой, Виталий и обе женщины. Ниночка всхлипывала, а Анисья еле слышно с испугом пробормотала: - Господи, да что же это такое?.. Ей никто не ответил. Потом Косой сказал, коротко глянув на Виталия: - Если что, живой отсюда не уйдешь. Попомни. Виталий, пытаясь унять предательскую дрожь в руках, хмуро ответил: - Тогда лучше в Москве не показывайся… - Грозишь… - Косой рванулся было к Виталию, но тут же остановился. - Ладно. Обождем сначала. И снова все умолкли. Тягуче потянулось время. «Почему так болит голова? - думал Виталий. - Почему дрожат руки? А Светлана уже там, в гостинице… А мама уже вернулась с работы, и отец…» Потом он решил, что глупо сейчас не думать о главном. Что узнает рыжий в гостинице? Что будет, если… если тот швейцар все видел? Драка? И придется стрелять? А Васька? Ведь Косой отомстит и Ваське. Нет, что-то надо придумать. Может, отрицать все, что расскажет рыжий? Но он не Нинка, ему поверят. И глупо погибать от бандитского ножа. Но как вырваться отсюда? Костя с группой подойдет часа через два. Рыжий вернется раньше, конечно. Значит, рассчитывать надо только на себя. Что же делать все-таки? Стрелять? Это еще не спасение. Озвереют. Убьют. Надо пробиться к окну. Но там Кот. Его не своротишь. Может, взять на прием? И опять Виталий ощутил предательскую слабость во всем теле. «Да что же это со мной?» Он незаметно посмотрел на ходики, висевшие над кушеткой. Прошел уже час, как ушел рыжий. Еще бы протянуть один час, и тогда… Резкий звонок у двери оборвал его мысли. За первым звонком последовали два других, коротких, условных. - Нос притопал, - удовлетворенно сказал Косой и бросил Анисье: - А ну, открой!