Игорь достал из ящика карточки с фотографиями. Цветков внимательно рассмотрел их, держа в руке веером, как игральные карты. И вдруг скупо улыбнулся. Эта улыбка на широком, скуластом, обычно невозмутимом его лице удивительно шла Цветкову, словно приоткрывая в нем совсем другого человека, которого самодуром назвать было решительно невозможно. Кроме того, улыбка эта бесспорно означала, что Цветкову пришла в голову какая-то интересная мысль. И Игорь насторожился. - Артисты, а? Умеют себя подать, - сказал Цветков. - Один к одному, красавцы! - Мне на это наплевать, какие они красавцы и герои-любовники. - А ты не плюй в колодец, - улыбка исчезла с лица Цветкова. - Я тебе это все не зря сказал. - Ну и что, что они красавцы? - А то. Поди их тут узнай. Ей живыми этих парней показать надо. Игорь пожал плечами и горько усмехнулся, причем больше своим мыслям, чем словам Цветкова: смешно было даже предполагать, что такой человек, как Федор Кузьмич, так легко откажется от той дамочки. И Игорь угрюмо ответил: - Пожалуйста, могу всех их показать. - Ты мне одолжений не делай, - нахмурился Цветков. - Завтра же с утра бери машину. В этот вечер Игорь вернулся домой сравнительно рано. - Это просто ужасно, - сказала Алла, накрывая на стол. - То тебя до ночи нет, а уж когда встречаемся, то слова от тебя не добьешься. Ты в аптеке был? - Не успел. - Я так и знала! Все дела важнее, чем здоровье ребенка. - Болен он, что ли? Сыпь-то, оказывается, простой диатез. - Тебе бесполезно говорить, - ее голос задрожал от слез. - Во-первых, раз у Димки диатез, его надо мазать пастой Лассара. И еще ему надо принимать пепсин от несварения. Потом Димка кашляет, неужели ты не слышишь? Хотя когда тебе слышать! - Да не кашляет он! - Кашляет! Нужно ментоловое масло - делать ингаляцию. И вазелиновое масло - от запора. - Нет у него никакого запора! - Есть! Бывает, во всяком случае. Потом, посмотри, какой у него глазик. Алла оттащила Димку от стройки, с которой он возился на полу. - Глаза как глаза, - сердито сказал Игорь. - Вот сейчас заревет. Он усадил сына на колени. - Ты посмотри, левый глазик, он же красный, и веко тоже. Это может быть ячмень. Надо помазать гидрокортизоном. Я же не могу все успеть, - у Аллы задрожали губы. - И обед и стирка… И у меня тоже работа… Она успокоилась только после клятвенного обещания Игоря завтра же побывать в аптеке. Но назавтра, в середине дня, произошло то, чего Игорь никак не мог предвидеть. В узеньком и шумном, залепленном афишами коридорчике гастрольно-концертного объединения, куда Игорь привез Феодосью Степановну - так звали продавщицу газированный воды, - она вдруг узнала владельца вишневого «Москвича». Перед этим они побывали в трех театрах, и у Феодосьи Степановны голова шла кругом от нахлынувших на нее небывалых впечатлений. Так что Игорь потерял уже всякую надежду, что в суете, среди фантастических театральных кулис, гор декораций, в пестрой толпе актеров растерявшаяся Феодосья Степановна способна была узнать кого бы то ни было, а тем более один раз мельком виденного человека. В гастрольно-концертное объединение Игорь вез ее только для очистки совести. И вдруг в том самом узеньком коридорчике Феодосья Степановна замерла как вкопанная и, указав рукой на дверь, за которой исчез какой-то человек, сдавленным голосом сказала: - Ей-богу, он. Не сойти мне с этого места. А через час у Игоря состоялось знакомство с Владиславом Починским, полным, рыжеватым, разбитным парнем в модном светлом пиджаке и с галстуком-бабочкой под двойным подбородком. Он был актером одного из театров, до которого Игорь и его спутница еще не добрались, и попал к «концертникам» совершенно случайно. Починский нисколько не удивился и тем более не встревожился, когда Игорь предъявил ему свое служебное удостоверение, и, прижав большие розовые руки к груди, озабоченно сказал: - Только, уважаемый товарищ, прошу, в смысле умоляю, побыстрее. У нас сегодня прогон. Будут из Управления культуры. А у меня сложный грим. - Все зависит от вас, - улыбнулся Игорь. - Что от меня требуется? - Помощь. Только и всего. - С великим удовольствием. «Моя милиция меня бережет». Кстати, в одной нашей пьесе я играю участкового. Роль вся на юморе. Зал лежит. - Юмор - дело хорошее, - заметил Игорь. - Хотя с делами участкового как-то слабо вяжется. - Это, дорогой мой, у вас чисто ведомственный подход. А искусство все на заострении, на гиперболе. Заземленный реализм уже, знаете, отошел. - Не берусь спорить. Кесарю - кесарево. Между прочим, вы помните, как на днях подъезжали к музею Достоевского? Еще девочка там с мячом чуть под колеса не попала… Глаза Починского суетливо метнулись в сторону, но он тут же овладел собой и удивленно ответил: - Музей Достоевского? Никогда там не был, видит бог. «Это еще что за номер? - насторожился Игорь. - Ведь явно врет». Он решил, что Починский боится случая с девочкой, и поспешил добавить: - Не беспокойтесь, с девочкой все в порядке. И меня этот случай не интересует. - А я и не беспокоюсь. Ничего подобного просто не было. Вы меня с кем-то путаете, дорогой товарищ! - воскликнул Починский с такой искренностью, что Игорь даже на секунду усомнился в памяти Феодосьи Степановны. И только мелькнувший было испуг в глазах Починского заставил не поверить в правдивость его слов. «Странно, - сказал себе Игорь. - Очень странно». - Я все-таки советую вам вспомнить этот случай, товарищ Починский, - настойчиво сказал он. - Знаете что? - усмехнулся тот. - А я вам советую не брать меня на пушку. Прошу, в смысле умоляю, - он окончательно успокоился и даже решил пошутить: - Лично я, когда бываю участковым, такими методами не пользуюсь. Но Игорь не склонен был поддержать шутку. Парень все больше ему не нравился. Голубые глаза Игоря смотрели холодно и твердо, тяжелый подбородок упрямо выдвинулся вперед. «Хватка у такого, как у бульдога», - подумал Починский. - Что ж, придется вам устроить встречу с людьми, которые вас в тот момент видели, - сказал Игорь. - Вы мешаете следствию. - Да что вам в конце концов нужно от меня? - вспыхнул Починский. - Черт знает что! - Кто был с вами в машине в тот момент? Что за девушка? - Я не обязан отвечать на этот вопрос! - Вы обязаны отвечать на любой вопрос, - холодно возразил Игорь. - Ну, так я не желаю отвечать! - Можно узнать, почему? - Потому, что это… это интимный вопрос! - Ну вот, - усмехнулся Игорь. - Таким образом, мы уже выяснили два обстоятельства. Первое - вы подъезжали к музею Достоевского. Второе - с вами была девушка. Так? - Допустим! Но это еще ничего не значит. И я буду… - Отвечайте на третий вопрос, - перебил его Игорь. - Кто эта девушка? Нам это надо знать. - А я не могу ответить. - Что это значит? - Это значит… - глаза Починского бегали из стороны в сторону, пухлые щеки стали пунцовыми. - Это значит… в общем я не могу ее компрометировать. Это, если хотите, не по-мужски. Вы меня должны понять! - Разве знакомство с вами может скомпрометировать девушку? - усмехнулся Игорь. - Вы меня не так поняли. Но все равно. Я… - Хватит крутить! - жестко оборвал его Игорь. - Или вы сейчас же ответите мне, или мы вызовем вас повесткой и проведем официальный допрос. - Ну хорошо! Я скажу! - губы у Починского дрожали. - Пожалуйста. Ее зовут Люда. - Фамилия? - Не знаю. - Где живет? - Не знаю. Я с ней только перед этим познакомился.