- Вас, кажется, Антонина Степановна зовут? Вы смотритель в этом зале, так? - Смотритель, а как же, - растерянно ответила женщина. - Да вот, выходит, не усмотрела… - Разберемся. А пока припомните, кто вчера был. Может быть, обратили внимание на что-нибудь? «Не так я говорю, не так», - с досадой подумал Виталий, но какое-то лихорадочное чувство не давало ему времени спокойно подумать, присмотреться к этой женщине, найти нужную интонацию, нужные слова в разговоре с ней. Он поймал быстрый не то осуждающий, не то удивленный взгляд Откаленко и сердито буркнул: - Припоминайте, припоминайте. Не год назад это было. «Ах, как нехорошо получается! - снова подумал он и окончательно рассердился: - И она тоже тупая какая-то». - Так ведь кто ж был, разве их припомнишь всех… - расстроенно проговорила Антонина Степановна. - Тетя Тоня, книга же у нас есть, - раздался вдруг девичий голос за спиной у Виталия (он нарочно старался не смотреть в ту сторону). - Вы покажите товарищу. - Ах, да, да, книга - спохватилась Антонина Степановна. - Конечно, есть. А как же… Все там и записаны, кто приходил. И Виталий вспомнил большую книгу на столике около гардероба. - Ну, давайте посмотрим вашу книгу. Антонина Степановна заспешила из зала, и Виталий с непонятным смущением последовал за ней. Книга оказалась большой, с разграфленными страницами: фамилия, профессия, город. Под вчерашним числом в ней значилось, как назло, особенно много посетителей - семьдесят четыре. Надо же! А вот накануне было всего девятнадцать. Уж когда не везет, так во всем не везет! Какой-то несчастный день. В чем, собственно, ему еще не повезло, Виталий сказать бы не смог. Но настроение у него было какое-то испорченно-взволнованное. Одно и то же событие то сердило, то через секунду радовало его. Вот эта книга. Хорошо, что она тут есть. Просто здорово! Но народу же записано в ней за вчерашний день… Записи были по большей части небрежные, а порой и смешные. Некоторые фамилии просто невозможно было разобрать, а уж в графе «профессия» чего только не было записано! Вот это понятно: «Студентка ГИТИСа». А это? «Преподаватель». Чего? Где? А это еще чище - «комсомолка»! Ну, а это уже просто ребус: «В-ль»? Виталий начал проглядывать все записи подряд и, как ни странно, почувствовал, что успокаивается. Раздражение и недовольство собой уходили куда-то, словно вода в песок, он становился снова самим собой, то есть спокойным, терпеливым, расположенным к людям, добродушным и внимательным человеком. И стоящая рядом Антонина Степановна показалась ему сейчас вовсе не тупой, а, напротив, симпатичной и совсем неглупой. - Ладно, тетя Тоня, - улыбнулся ей Виталий. - Поговорим потом. А сейчас я вот выпишу себе всех этих, - он кивнул на книгу. - Может, кто из них чего заметил. Помогут нам. И от его неожиданной улыбки, от приветливого тона, каким вдруг все это он сказал, от домашнего обращения «тетя Тоня» Антонину Степановну сразу словно подменили. Исчезло страдальчески-виноватое выражение с лица, и она вздохнула с таким облегчением, что Виталий невольно усмехнулся. - Чего это вы так вздыхаете, тетя Тоня? В ответ Антонина Степановна только махнула рукой. - Ладно уж. Выписывайте. А я вот тут отдохну маленько. Переволновалась, видать. Виталий подсел к столику и принялся за работу. Спустя минуту наружная дверь с шумом распахнулась, и вошел Свиридов, толстый, краснощекий, самоуверенный. - Ну, ну, доложи, чем занят, - сказал он вставшему при его появлении Виталию. Тот коротко доложил. Свиридов нахмурил пшеничные брови, посмотрел книгу и недовольным тоном сказал: - М-да. К примеру, вот этот, Титов, слесарь, - он ткнул коротким пальцем в книгу. - Это сколько придется Титовых перебрать, представляешь? - Так точно, Николай Иванович. Представляю. - Мартышкин труд. Из-за этой фитюльки. - Это портсигар, Николай Иванович. - Знаю, что портсигар. Это я фигурально. Ну, да ладно. Занимайся пока. Он жестом разрешил Виталию сесть, молча оглядел сидевшую рядом на стареньком диване Антонину Степановну и направился в глубь квартиры. Около письменного стола Достоевского все еще возился Откаленко. - Отсюда, что ли, пропало? - спросил, подходя, Свиридов и указал на стол. - Отсюда, Николай Иванович, - сдержанно ответил Откаленко. - Только не пропало, а украли. - Это еще посмотрим. Беспорядку тут, надо полагать, хватает. Игорь пожал плечами. Черный костюм его был в пыли. - Обнаружил что? - спросил Свиридов. - Капельки крови. Вот тут гвоздик торчит, - ответил Игорь, показывая на край стола. - Вор и поцарапался. - На глаз уже определяешь, кто поцарапался? - насмешливо осведомился Свиридов. - Пинкертон. У местных тут кровь другого цвета, конечно? - Местные не царапались, а то бы давно его забили. - Ты свои теории пока при себе оставь, - Свиридов строго посмотрел на Игоря. Казались они одного роста, но тем не менее не похожи были до смешного. Плотный, ладный, в черном костюме и серой рубашке Откаленко и толстый, неуклюжий, в костюме с искоркой и с ярким галстуком Свиридов. Смуглое лицо Игоря с резко выдвинутым подбородком словно освещалось смышлеными голубыми глазами. Коротко остриженные под бобрик черные волосы в сочетании с глазами делали его лицо необычным, почти красивым. У Свиридова были пшеничные волосы и кирпично-красное, расплывшееся лицо. - Где Цветков? - спросил Свиридов. - Вон там, с заведующей беседует, - Игорь указал на дальнюю дверь. В маленькой и тесной комнате Елена Анатольевна, волнуясь и поминутно поправляя очки, говорила стоявшему у окна Цветкову: - …Так что за них за всех я ручаюсь, как за самое себя. Но вообще это ужасно, ужасно, поймите. - Понимаю. А как же, - рассеянно ответил Цветков, что-то, видимо, соображая про себя. - Ясное дело, нехорошо. Он увидел входящего Свиридова, и лицо его приняло замкнутое выражение. - Здравия желаю, - сказал тот. - Занимаетесь? Ну, ну, продолжайте. - Так я в общем все уже товарищу сказала, - ответила Вольская, снова поправляя очки. - Право, уж не знаю, что вас еще интересует. - Все сотрудники вне подозрений, - заметил Цветков. - Вот Елена Анатольевна ручается. - Так, так… - кивнул головой Свиридов. - У меня вопросик есть, - он сделал паузу. - Бывали у вас и раньше какие-нибудь пропажи? - Что вы! - вспыхнула Елена Анатольевна. - А если подумать? Мы вас, уважаемая, не торопим. - Уверяю вас, никаких пропаж… - Ну, может, потом и находили, а? Цветков хранил отчужденное молчание. А Вольская, пожав плечами, сухо сказала: - Такие вещи бывают со всяким человеком. Я, например, сама недавно куда-то спрятала фотокопии странички рукописи «Идиота». Обыскались. А потом оказалось… - Вот именно. Что же оказалось? - добродушно и заинтересованно спросил Свиридов. - Что они у Светланы, только и всего. - Видите, как оно бывает. Ну, а еще случаи такие были? - Года два назад мы перестраивали стену «Братьев Карамазовых»… - Это в смысле ремонта помещения? - Да нет, композицию расширяли, - нетерпеливо пояснила Вольская. - Ну, и пропал типологический материал. А потом нашли, конечно. Но это все пустяки. А вот… Свиридов многозначительно покачал головой. - Пустяков в нашем деле не бывает, уважаемая. Между тем Виталий, покончив с записями в книге посещений, бросил взгляд на прикорнувшую в углу дивана Антонину Степановну. «Не начала бы опять разговор, - подумал он. - Гораздо важнее побеседовать сначала с научными работниками». Но он тут же оборвал сам себя: «Ничтожный человек! Так вот, назло тебе, пока не побеседуешь с этой симпатичной тетей, «туда» не вернешься!» Беседа с Антониной Степановной много времени не потребовала. Та не смогла сообщить ничего интересного ни об одном из вчерашних посетителей. Внимание ее привлекла только семья одного дипломата, точнее, его жена, цветущая дама в каком-то необыкновенном туалете. Что же касается «самого» и их сына, то те, по словам Антонины Степановны, были «почти што как наши». Закончив беседу, Виталий направился в большую угловую комнату, где, по его расчету, находилась Светлана Горина. «В конце концов я же обязан с ней побеседовать», - думал он. Но в комнате никого, кроме Откаленко, не было. Увидев Виталия, Игорь спросил: