- И что это ты на земле ищешь? - Ничего не ищу. Надо мне больно. - Ну, конечно. Уже кое-что нашёл, да? Мальчик вздрогнул и поднял на Углова испуганные голубые глаза. - Это вы насчёт чего, дядя Ваня? Углов усмехнулся. - А вот давай лезь в машину, тогда узнаешь, на счёт чего. И Серёгу своего захвати, - кивнул он на смуглого мальчишку, старавшегося остаться незамеченным за спинами толпившихся в стороне ребят. - Закадычные друзья, - пояснил Углов, оглянувшись на Виталия. - Озорство и подзатыльники - все у них пополам, - и он поманил мальчика пальцем: - Давай, давай, Серёга. Тот, потупясь и загребая босыми ногами пыль, приблизился к Углову. - Вот что, братцы, - строго сказал тот. - Помощь ваша требуется. И чтоб мне тут за вас не краснеть. Ясно? Очутившись в машине, ребята оживились и, поняв, что кара им не грозит, принялись наперебой рассказывать, обращаясь то к Углову, то к Виталию. Да, да, они ходили за грибами - нынче тьма маслят да лисичек, - когда наткнулись в лесу на машину. А в ней кровь, честное слово, вот не сойти с места, - кровь! Сейчас, совсем скоро, они дяденьке покажут, где та машина свернула в лес. Действительно, километра через три начались открытия. Первое, что все увидели, это осколки стекла, усеявшие шоссе в этом месте, и графитно-чёрный след резкого торможения. Виталий приказал ребятам не выходить из машины и вместе с Угловым приступил к осмотру. Он то опускался на корточки, внимательно осматривая растрескавшийся, залатанный асфальт, то осторожно и медленно подвигался вперёд, обходя какие-то места, и снова замирал, устремив взгляд себе под ноги. - Так, так… интересно, я тебе доложу, - негромко говорил он следовавшему за ним по пятам Углову. - Это, брат, не авария. Другой машины тут не было… И стекло выбили… Изнутри, между прочим. Все оно тут, пожалуй… И вот, гляди-ка… - он опустился на корточки, потом встал на колени, опираясь руками об асфальт. - Кровь… Вот на этом осколке… И ведь не порез. Растёрто оно, видал как?.. И на внутренней, стороне… Виталий поднялся, отряхнул колени и тут же убедился, что руками испачкал их ещё больше. Он коротко усмехнулся, но, тут же посерьёзнев, взглянул на Углова. - Драка была, - убеждённо сказал он. - Драка внутри машины. С кем-то Булавкин дрался. Перед этим, ещё в городе, посадил его к себе. Знакомый, выходит. А место глухое… - он огляделся. - Вон какой лес кругом стоит. Тут крика никто не услышит. - Тут и выстрела не услышишь, - мрачно заметил Углов. - Знал, куда заехал. - Да, это ты прав, - Виталий вздохнул. - Ну, пойдём дальше. Итак, подрались они. Чем это кончилось, нам пока неизвестно. Но машина дальше поехала. Видишь? Уже вон куда, к обочине… Виталий медленно пошёл вдоль следа. Углов, как тень, следовал за ним. - Так, - продолжал Виталий, останавливаясь. - Вот здесь она перевалила через кювет и пошла по просеке… Как же он эту просеку в темноте нашёл? Значит, вылез, осмотрелся… Ну что ж, пойдём в лес? - Он оглянулся на Углова. - Пошли, - согласился Углов, спускаясь в кювет. Виталий махнул рукой и крикнул: - Ребята! Давай сюда! Мальчишки с нетерпением ждали этого момента и мигом выкатились из машины. Неширокая, вся в кочках просека, заросшая высокой травой и молоденькими, чуть выше травы, ёлочками, хорошо сохранила следы проехавшей машины Булавкина. Ребята наперебой суетливо галдели: - Ещё недолго, дяденька… Вон у той сосны косой… А тут вон как её тряхнуло, стекло аж осыпалось… Виталий пристально вглядывался в неровный, местами исчезающий след машины. Осколки стекла он увидел ещё раньше ребят. Все ждали, пока он двинется дальше. Наконец добрались до покосившейся сосны. И тут же, почти рядом с ней, среди кустов Виталий увидел старый зеленоватый «газик», тот самый, на котором Булавкин довёз их с Игорем до гостиницы. «Газик» стоял, припав на один бок, дверцы его распахнулись настежь, и вид у него был какой-то сиротливый, будто звавший на помощь. - Истоптали тут все небось, - досадливо сказал Виталий. - Исхватали, черти. Ребята испуганно заверещали: - Не, дяденька, не!.. Мы как увидели, что там все в крови, как дунем!.. Витька в книге читал - ни за что хвататься нельзя… - Ладно, ладно. Сейчас поглядим. Вы стойте тут. Виталий махнул рукой и осторожно двинулся к «газику». Да, следов было много, и чётких отпечатков подошв обнаружить не удалось. Виталий чуть не на коленях исползал все вокруг. Трава, цветы, мох были стоптаны, расплющены, перемешаны с землёй. Постепенно Виталий все дальше отходил от машины и вдруг замер. - След волочения... - прошептал он и сразу почувствовал, как тяжело забилось сердце. В лесу быстро сгущались сумерки. В последний раз осматривая машину, Виталий озабоченно повторил: - Все это надо сохранить до завтра, - и, подумав, добавил: - Вот что, Ваня. Тебе придётся остаться. Я сейчас поеду в деревню, отвезу ребят, позвоню в город и вернусь. Заночуем тут. Утром приедут наши. А ночью… Ночью может кто-нибудь сюда вернуться. Ты понимаешь? Углов кивнул. - Поезжай. Сейчас совсем темно станет. И пожевать чего-нибудь захвати. Виталий с мальчишками долго шли по просеке, натыкаясь на кусты и деревья. Потом тоже долго ехали до деревни. И звонил Виталий по телефону, как ему казалось, тоже очень долго, потому что все это время он думал об Углове, оставшемся в лесу у машины, к которой каждую минуту мог кто-то подкрасться в темноте. А если подкрадутся двое?… Нет, надо бы остаться ему, Виталию. Углов не прошел такой школы. У него нет «десантного» опыта, двое могут его одолеть. А вот десантника, даже бывшего, если он готов к бою, не одолеет и взвод, это уже проверено. Следующий день было воскресенье. Ровно в одиннадцать Игорь уже звонил в квартиру на третьем этаже нового дома по улице Декабристов. Дверь открыла маленькая седенькая женщина в переднике. Она окинула Игоря насторожённым взглядом исподлобья и сказала: - Валентин Григорьевич ждут. Вон туда проходите. И указала скрюченным пальцем на одну из дверей. Игорь постучал. - Да, да! Прошу! - ответил ему сочный бас из-за двери. Навстречу Игорю поднялся с дивана, отложив книгу, высокий, тучный человек в малиновом халате. Розовое, царственно-холёное лицо его с отвислыми щеками и мешочками под глазами несло на себе отпечаток благодушия и сытости. «Превосходное пищеварение, - иронически подумал Игорь. - И нервная система тоже». Олешкович провёл пухлой рукой с толстым, врезавшимся в палец обручальным кольцом по седым волосам, потом протянул её гостю. Рука была огромной и: удивительно мягкой. - Прошу, - повторил он, плавно указав на мягкое кресло около журнального столика, и, опустившись в другое, напротив, спросил, запахивая полы халата. - Чем могу служить? - Хотелось бы, Валентин Григорьевич, уточнить некоторые факты по делу Лучинина, - ответил Игорь. - Но прежде, каково ваше мнение вообще поэтому делу? - Гм, «вообще»… Олешкович удобно откинулся на спинку кресла и сплёл руки на животе, вертя большими пальцами, потом сдвинул вверх мохнатые брови и неопределённо пожевал губами. - Так вот, видите ли, вообще скажу вам приватно: Евгений Петрович мне весьма импонировал. Весьма! Человек дельный, мыслящий и к тому же обаятельный. Однако горячий и спорщик. Приходилось иной раз, так сказать, охлаждать. При этом надо заметить, не обижался. Да-с. Словом, - Олешкович развёл руки, - как угодно, но обвинениям в его адрес поверить не в силах. Да-с, не в силах. - Однако некоторые факты все же требуют уточнения, - упрямо возразил Игорь, доставая бумаги. - Извольте. Что могу, уточню. - Ну вот, к примеру, - Игорь взял одну из бумаг, - факт выплаты денег некоторым рабочим по приказу Лучинина, хотя нарядов на выполненную ими работу не было. Как это объяснить? - Весьма просто, - пожал плечами Олешкович, потом наклонился к столику и двумя пальцами придвинул к Игорю полированный ящичек на подставке. - Прошу. Курите. Он слегка приподнял ящичек, и на его поверхности через образовавшуюся на миг прорезь появилась длинная папироса. - Спасибо. Я привык к своим, - ответил Игорь, доставая из кармана сигареты. - Да, да. Конечно, - согласился Олешкович, беря папиросу. - А я, знаете, никак к этим сигаретам не привыкну. Они закурили от зажигалки, которую Игорь предупредительно протянул через столик Олешковичу. Глубоко затянувшись, тот продолжал: