- Вы чего мне шьёте? - хрипло спросил он. - Блатной язык, Носов, вас характеризует не с самой лучшей стороны. Так что выбирайте выражения, - насмешливо сказал Игорь. - И отвечайте на вопрос: где Булавкин? - А я почём знаю, где он? Что я… Носов вдруг остановился на полуслове и умолк. - Запишем, что не знаете, - помолчав, сказал Игорь. - Теперь ответьте: зачем написали от его имени эту записку нам в гостиницу? - он вынул записку и показал её Носову. - Ничего я не писал. - Не писали? Тогда прочтите акт экспертизы. Вы много чего писали, Носов. И вам во всем придётся сознаться. Читайте. Игорь протянул ему через стол листы акта. Носов неуверенно усмехнулся, взял их и, повертев в руках, заставил себя прочесть. Наступило тягостное молчание. Носов, видимо, что-то обдумывал. Потом угрюмо сказал, глядя в пол: - Ладно. Признаю. Писал. Игорь не ожидал такого быстрого признания. Но главное - ему не понравилось спокойствие, с каким Носов это сделал. Почему не понравилось, Игорь сразу даже не мог понять. - Та-ак, - произнёс он. - Теперь, может быть, вы по-другому ответите на вопрос: где Булавкин? - По-другому не могу. Не знаю я, где он. Встретил его в тот вечер. Он и велел передать вам, что не придёт, что мать больна. Ну, а мне заходить было неудобно. Вот я записку и написал. - Больше он вам ничего не говорил? - Не говорил. - К гостинице на машине подъехали? - Откуда она у меня, машина? - А ведь её видели, Носов. - Ну, кто видел, тот и пусть говорит. А я не видел. «Ишь ты, - обеспокоенно подумал Игорь. - Прямо на глазах наглеет». - Ну, ладно. Теперь объясните: зачем посылали анонимные письма и куда вы их посылали? - Куда? - хмуро, но спокойно переспросил Носов. - В прокуратуру посылал, в газету. Чтоб знали. - Клеветой занялись? - Почему клеветой? - в голосе Носова неожиданно прозвучала насмешка. - Комиссия из Москвы все как есть подтвердила. Значит, никакой клеветы. Сигнал подал, и все. - Мы ещё проверим выводы комиссии. - А мне-то что? Проверяйте. Игорь почувствовал, как начинает уходить из его рук инициатива допроса. Носов внезапно и умело повернул все дело. Тот самый Носов, который только вчера покорно следовал за всеми поворотами допроса, который под конец так растерялся. Черт возьми, что же с ним случилось? А решающее открытие, которое сделал Игорь, теперь повисло в воздухе и ничем, решительно ничем не может помочь разоблачить этого негодяя. Вот почему он так быстро и легко признался. Но только ли поэтому? Надо взять себя в руки и осторожно отступить. - Что ж, тут вы правы, - задумчиво произнёс Игорь и с укором, почти добродушно, хотя это добродушие нелегко ему далось, заметил: - Но анонимки все-таки нехорошо посылать. Подписали бы и совсем другое дело было. А то вот видите, подозрение на себя навлекли и нам работы прибавили. - Да-а, подпиши тут. Начальство как-никак. Если что, оно тебя как муравья, - усмехнулся Носов. В голосе его уже не чувствовалось враждебности. Игорь потёр лоб и неожиданно попросил: - Объясните мне, Василий Павлович, в чем все-таки конструктивная и технологическая особенность изобретения Лучинина? Никак я тут разобраться не могу. - Бог её знает, - махнул рукой Носов. - Вы ужу кого другого спросите, поученей. - В акте пишут, что он якобы из какой-то книги все взял… - Сроду я этих книг не читал. Не моё это дело, я так скажу, - Носов самодовольно усмехнулся. - Не платят мне за это. «Тут ты, милый, не подготовился, - подумал Игорь. - Или тебя не подготовили. Знать тебе это положено, если…» - и он скучным голосом сказал, словно выполняя пустую формальность: - Давайте и это запишем. Не возражаете? - Валяйте, - снисходительно ответил Носов. Он уже окончательно успокоился и даже повеселел. Допрос закончился. На этот раз Носов без возражений, даже охотно, подписал свои показания. Когда он уже собирался уходить, Игорь, внезапно меняя тон, сухо сказал: - Завтра, Василий Павлович, вам все-таки придётся объяснить мне, что предлагал инженер Лучинин и что профессор Ельцов. Хотя бы так, как вы об этом писали в своих анонимных письмах. И тут с Носовым произошла необъяснимая перемена. Выражение уверенности и самодовольства мгновенно исчезло с его мясистого лица, глаза растерянно забегали по сторонам, толстая шея стала медленно краснеть. - Какого… ещё… Ельцова?.. - запинаясь, спросил он. - Того самого, о котором вы писали, - насмешливо сказал Игорь и с угрозой добавил: - Только не вздумайте снова бежать к вашему консультанту. Его не будет ни на работе, ни дома. На Носова в этот момент было жалко смотреть. Он затравленно озирался по сторонам, побледневшие щеки тряслись, и казалось, можно было слышать, как стучат его зубы. - Ах так?.. - прохрипел он и вдруг злобно поглядел Игорю в глаза. - Выходит, дознались?.. Ну, все тогда… Своя рубашка ближе… Пиши! - крикнул он. - Все пиши! Мать его!.. - и он рванул ворот рубахи. Беленькая пуговица, оторвавшись, покатилась по полу, описала дугу и скрылась под диваном. Закончив писать, Игорь холодно, с ударением произнёс: - Это надо ещё доказать. - И докажу! Игорь, подумав, неожиданно сказал: - Вы плохо себя чувствуете. Поэтому три дня не будете выходить из дому. И никого не будете видеть. Тут мы вам поможем. Ясно? А сейчас вас проводят. Арестовывать я вас не буду. И он снял трубку телефона. Когда ушёл Носов, Игорь стал собирать со стола бумаги, чтобы спрятать их в сейф. И вдруг, застыв, какими-то новыми глазами оглядел знакомый кабинет. «Вот теперь сюда наконец войдёт настоящий убийца, - подумал он. - Но скорей всего я не смогу его даже арестовать». Зазвонил телефон. Чей-то далёкий, взволнованный голос спросил: - Капитан Откаленко? - Да. Слушаю. - Докладывает участковый инспектор Углов. Вы езжайте к нам, очень прошу. Старший лейтенант Лосев пропал. Все обыскали. Нету его! Глава VIII ВОШЁЛ УБИЙЦА… Анашин вдруг остановился и прислушался, предостерегающе махнув Виталию рукой. Но, кроме шелеста листьев и весёлого пересвиста птиц, ничего слышно не было, ничего постороннего, настораживающего. - Почудилось, - успокоенно объявил Анашин и снова двинулся вперёд, бормоча себе что-то под нос. Виталий, догоняя его, ускорил шаг. Сухой валежник предательски затрещал под ногами. - …Дурья твоя голова, - вслух сердито рассуждал сам с собой Анашин. - Дурья, говорю… Энто дело нешто возможное?.. За энто дело, знаешь, сколько отломится?.. А я тебя, зараза, упреждал… Цыц! Забейся, и нишкни! Жисть не ломай!..