«Он удивлен», – подумала Лакост. – Вы знаете, что коммандер Гамаш, вступив в должность, отменил правило, согласно которому новички приносят преподавателям кофе? – спросил Бовуар. – Профессор Ледюк сказал нам об этом, но добавил, что такова традиция. Что это помогает сохранять уважение, порядок и иерархию. Он сказал, что традиции Полицейской академии сложились не просто так и что важно их беречь. Натаниэль явно не понимал, что его слова оскорбляют коммандера Гамаша. Еще одна маленькая, но красноречивая деталь. Но больше всего это говорило о Серже Ледюке и его презрении к новому коммандеру. И о готовности Ледюка навязывать свое мнение кадетам. Бовуар не смотрел в сторону Гамаша, но наблюдал за ним краем глаза. Лицо коммандера снова выражало спокойное внимание. Однако поза изменилась, стала более напряженной. – Не все традиции хороши, – сказал Бовуар. – А эта конкретная традиция принижает достоинство новичков. Вы – будущие агенты, а не слуги. Я ненавидел такой порядок, когда был первокурсником. Меня заинтриговало, что вы не разделяете мое мнение. – Профессор Ледюк сказал, что мы с Амелией специально отобраны. – А он не объяснил, что в вас такого особенного? – спросила Лакост. – Мы самые многообещающие. – Понятно, – сказала она. Лакост взглянула на Гамаша, но он покачал головой, показывая, что у него нет вопросов, хотя слушал внимательно и не сводил глаз с молодого человека. – Дверь в квартиру профессора Ледюка была отперта, – заговорила Лакост. Завибрировал ее айфон, но она проигнорировала его. – Вам это не показалось необычным? – Нет. По утрам он часто первым делом отпирал ее, чтобы мы могли войти. – Что вы делали, войдя внутрь? – спросила Лакост. – Ставил поднос и уходил. – А если видели его? – спросил внезапно Гамаш. – Он меня благодарил, и я уходил. Старший инспектор Лакост быстро прочитала полученное сообщение и встала. – Merci, кадет Смайт. – Она обратилась к Гамашу и Бовуару: – Доктор Харрис уже здесь. Вы со мной? – Думаю, мне сейчас самое время принять душ и переодеться, – сказал Гамаш. – Я буду через несколько минут. Он повернулся к Натаниэлю: – Подождите, пожалуйста, здесь. Налейте себе кофе, если хотите. – Он показал на кофеварку и графин с водой на приставном столике. – Я скоро. Лакост и Бовуар оставили Натаниэля готовить кофе, а коммандер Гамаш направился в спальню и закрыл за собой дверь. Немного погодя он появился посвежевший и побритый, в костюме и галстуке. Увидев коммандера, Натаниэль вскочил на ноги. Гамаш махнул рукой, усаживая его на место, налил себе кофе и присоединился к кадету. Солнце уже взошло, осветив неприветливый мартовский ландшафт. Через высокое окно можно было увидеть снежные заплатки на серой прошлогодней траве. Месяц назад здесь все сверкало свежей белизной, пересеченной в нескольких местах лыжней и снегоходами. Еще месяц – и сюда придет весна с дикими цветами и набухшими почками на деревьях. Но в теперешнем виде этот пейзаж вполне сгодился бы для фильма про зомби. Про живых мертвецов. – Итак, кадет Смайт, что еще вам удалось узнать про карту? – спросил Гамаш. Он задал вопрос на безупречном английском с едва заметным британским акцентом, показывая на карту, висящую на стене. Натаниэль, не ожидавший такого вопроса и на таком языке, снова покраснел. – Pardon? – переспросил он по-французски. Гамаш улыбнулся: – Против английского нет возражений. Если вы обманываете себя, то разве когда-нибудь сможете поверить другим? Я спросил вас о карте. Вы и три других кадета проводили разыскания по ней. – Мы приостановили расследование, – сказал Натаниэль по-французски. – Совсем зашились с домашними заданиями. Они оказались в странной ситуации, случавшейся иногда в Квебеке, когда франкоязычные говорили по-английски, а англо говорили по-французски. – Что вы сделали с вашей копией? – спросил Гамаш. – Копией карты? Не помню. Наверное, лежит где-то в моих бумагах. Коммандер Гамаш наклонился вперед, вторгаясь в личное пространство кадета Смайта. – Я спрашиваю не для того, чтобы завязать разговор, молодой человек. Все, о чем я спрашиваю, имеет цель, а сейчас – больше, чем всегда. Это расследование убийства, а не болтовня за чашкой кофе. – Да, сэр. Натаниэль перешел на английский, его глаза широко раскрылись. – Хорошо. Давайте попробуем еще раз. Что вы сделали с вашей копией карты? – Я не знаю. – Взглянув на коммандера, он опять покраснел. – Я правда не помню. Не думаю, что я ее выбросил. Наверное, она у меня в столе в спальне. – Пойдите и найдите ее, пожалуйста, – сказал Гамаш, вставая. – Но у меня есть еще один вопрос. – Да? – Вы когда-нибудь заходили в спальню профессора Ледюка? – Что вы имеете в виду? – Вы знаете, что я имею в виду, кадет. Здесь нет вашей вины. Нет нарушения закона, ни нравственного, ни уголовного. По крайней мере, с вашей стороны. Однако мне нужно знать. – Нет, сэр. Я никогда не заходил в его спальню. Гамаш пристально посмотрел на молодого человека, лицо которого полыхало огнем. – Каковы были ваши отношения с профессором Ледюком? – О чем это вы? – Я знаю, вы боитесь. И у вас есть все права охранять свою частную жизнь, в особенности здесь. Академия в прошлом была не самым толерантным из институтов. По-моему, вы совершили смелый поступок, подав заявление в академию. – Я не понимаю, о чем вы говорите. Гамаш улыбнулся. И кивнул. – Запомните: ведется расследование убийства. Ваши тайны будут раскрыты. Я даю вам шанс сказать мне о них по-тихому. – Мне нечего вам сказать. Гамаш понизил голос, хотя, кроме них, в комнате никого не было. – Я пойму, – сказал он. – Доверьтесь мне. Прошу вас. Натаниэль Смайт взглянул в глаза Гамашу, почувствовал слабый запах сандалового дерева и розовой воды, хотя не смог бы назвать эти ароматы. Он только знал, что они ему нравятся. Они успокаивали. Как и глаза. Но тут он вспомнил предостережение профессора Ледюка. Относительно коммандера Гамаша. А потом вспомнил тело профессора Ледюка. – Можно мне вернуться в мою спальню? – спросил Смайт, переходя на французский. – Я могу поискать карту, если хотите. Гамаш несколько мгновений удерживал его взгляд, затем кивнул: – Через минуту. Он взял телефон и сделал звонок. Вскоре в дверь постучали, и вошел один из преподавателей. – Пожалуйста, проводите кадета Смайта в его комнату, а потом в столовую. – Что мне говорить остальным? – спросил Натаниэль от двери. – О профессоре Ледюке. Все будут спрашивать.