– Что ж, вы нашли деревню, – сказал Гамаш. – И разгадали первую тайну. И теперь вам предстоит разгадать вторую тайну: почему деревни нет ни на какой другой карте, кроме этой. – Ее нет даже на «Гугл-картах», – пожаловалась Хуэйфэнь. – А навигатор показывает, что мы остановились посреди леса. – Заехали в никуда, – добавил Жак. – Навигатор все еще пытается сориентироваться, – сказал Натаниэль. – Он переживает за нас. Хуэйфэнь взяла старую карту с соснового стола и снова принялась ее разглядывать. – А вы знаете ответ? – спросила она, переводя взгляд с коммандера на мадам Гамаш и обратно. – Почему деревни нет нигде, кроме этой карты? Оба отрицательно покачали головой. – Меня напрягает, почему здесь нарисованы такие вещи, которых нет ни на одной нормальной карте, – сказала Хуэйфэнь. – Например, снеговик и корова, – подхватил Жак, подаваясь к ней. – Почему снеговик? Он не может быть каким-то дорожным указателем – снеговики тают. – А еще тут пирамида, – заметил Натаниэль. – Может, это просто такой способ провести время, – сказала Хуэйфэнь. – Вроде старинных вышивок. Как они называются? – Орнамент, – подсказала Рейн-Мари. – Это не орнамент, – возразила Амелия, не отрывая глаз от старухи. – Тоненькие линии – это контуры. Они показывают профиль местности. Это настоящая карта. – Но зачем ее сделали? – спросила Хуэйфэнь. – Вот вам и третья тайна, которую скрывает карта, – сказал Гамаш. – Каково ее назначение? Когда они впервые увидели эту карту на стене в комнате Гамаша, она показалась им почти смехотворной, а теперь выяснилось, что она полна загадок. – То, что Трех Сосен нет на официальных картах, не так уж и плохо, – заметила Рейн-Мари. – Значит, нас тут не тронут. – Слишком поздно, – сказала Амелия, намекая на тронутую Рут. Арман ничего не сказал, вспомнив свет на вершине холма. – Откуда вообще взялась эта карта? – спросила Амелия, отводя взгляд от сумасшедшей старухи. На протяжении всего обеда в кухне витали запахи корицы и коричневого сахара, перемешивавшиеся и переплетавшиеся с грубоватым ароматом boeuf bourguignon и булочек. А теперь Арман встал и извлек что-то из духовки, после чего запах стал еще ощутимее. Он снял рукавички для духовки и ответил Амелии: – Карту мне подарил человек, который ее нашел. Он увидел, что мне нравится рисунок. – Ее нашел не Оливье, – рявкнула Рут. – Ее нашла я. Это были первые произнесенные ею слова, если не считать «пошла в жопу», адресованного Хуэйфэнь, которая хотела помочь дряхлой старушке усесться за стол. – Верно, – кивнула Рейн-Мари. – Но карта принадлежит Оливье. Не знаю, заметили ли вы бистро, когда приехали. Им владеют Оливье и его партнер Габри. – А где он ее нашел? – спросила Амелия. – Нарисовали ее не вчера, и, вероятно, она пролежала где-то много лет. – Она была в стене, – ответила Рут, которая тоже отвела глаза от Амелии и уставилась на копию рисунка на сосновом столе. А утка продолжала сверлить Амелию взглядом и победила, переглядела. – Ее замуровали в стену, – сказала Рут. – Как? – удивился Натаниэль. – Почему? – Почему? – повторил коммандер, расставляя перед ними вазочки с яблочными и малиновыми чипсами и тающим ванильным мороженым. – Очень хороший вопрос. По их лицам он видел, что кадеты начинают понимать: расследование не будет простым. Оно похоже на эту карту с контурными линиями и петляющими дорогами. И препятствиями. А время от времени вы сталкиваетесь с чем-то совершенно неожиданным. – Зачем прятать карту в стену? – спросил Гамаш. – Она ждала там, – ответила Рут. – Ну-ну, Рут, – пожурила ее Рейн-Мари. – Не играйте в игры разума с нашими молодыми гостями. – Это не игра. В карте есть что-то странное. Я чувствую. И я знаю, что ты тоже. Она обращалась к Арману. Дождавшись его короткого кивка, старуха обратилась к Амелии, возобновив игру в гляделки: – И ты тоже чувствуешь. – Я ничего не чувствую. Все это совершенно не важно. Просто упражнение, – сказала Амелия. – Задание. Ничего больше. Причем даже не самое интересное задание. – Тогда почему ты здесь? – спросила Рут, с трудом поднимаясь со стула. На сей раз никто не попытался ей помочь. Она пошла к двери, Арман – следом за ней. – Некоторые вещи исчезают не без причины, Арман, – сказала она, а потом повернулась к кадетам, сидящим за столом. Такие молодые. Притворяются, что совершенно равнодушны к этой жутковатой старухе. Но их выдают широко раскрытые глаза. – Вы спросили, чего ждала карта. Может быть, она ждала вас, – сказала Рут. – Вы нашли деревню, и, возможно, этого достаточно. Возможно, вам лучше здесь и остановиться. «Не дай вам бог попасть в тот ад, где молодость и смех громят»[35]. – Вот женщина, которая умеет эффектно уйти, – сказала Хуэйфэнь, когда Рут ушла. Рассмеялась даже Амелия. Хотя и ожидала узреть клубы своего дыхания во внезапно похолодевшем воздухе. В окно кухни они увидели коммандера Гамаша, который поддерживал Рут на скользкой дороге. Утку он прижимал к себе, чтобы не замерзла. – Альцгеймер? – спросила Хуэйфэнь. Рейн-Мари отрицательно покачала головой: – Поэзия. – Bonne nuit, – сказал Арман, когда Рут открыла свою незапертую дверь и он протянул ей Розу. – Да, хорошо, – сказала Рут, собираясь захлопнуть дверь перед его носом. – Постойте… – Арман придержал дверь рукой. – Почему вы сейчас процитировали Зигфрида Сассуна? – Почему я говорю то или иное? Пусть каждый решает сам. На этом она закрыла дверь, и Арман пошел домой, остановившись ненадолго полюбоваться звездами. Многих из них уже не существовало. Остался только их свет. Потом его взгляд упал на деревню. Которая существовала и одновременно не существовала. Карту замуровали в стену. Она стала частью здания. Выполняла роль изоляции, защиты. Помогала спасаться от зимнего холода. Но ее извлекли из стены, и холодные ветра снова выли, снова наступали. Он поплотнее запахнул куртку и, проходя мимо кухонного окна своего дома, остановился и заглянул внутрь. Рейн-Мари сидела, уперев подбородок в ладонь, и слушала кадетов. Она была так красива. А они – так молоды. Гамаши пригласили кадетов остаться на ночь, и, пока Рейн-Мари доставала для них свежие пижамы и зубные щетки, Арман позвонил в академию предупредить, чтобы об этой четверке не беспокоились. Несколько часов он провел в своем кабинете, просматривая программы, намечая даты предстоящих встреч с преподавателями и представителями администрации округа, а Рейн-Мари разбирала в гостиной архивные материалы. Кадеты, посидев спокойно около наносекунды, решили отправиться в бистро. После полуночи Арман услышал, как открылась входная дверь. Рейн-Мари давно ушла спать, а он остался ждать молодежь. Кадеты остановились в дверях его кабинета, где он сидел, закинув ногу на ногу, в очках и с открытой папкой. – Доброй ночи, сэр, – сказал Натаниэль. – Спасибо за обед, – сказала Хуэйфэнь. – И за то, что позволили нам остаться.